Эта статья направлена на философию Мишеля Фуко и Юргена Хабермаса, с целью определить, есть ли точка существенного сближения между ними.
Стоит сразу заметить, что проекты, которыми занимается каждый философ, отличаются друг от друга. Фуко занимается генеалогическим рассказом о диффузии власти, а Хабермас - созданием политической философии, основанной на признании коммуникативных способностей рациональных людей, что Фуко игнорирует
Проекты Хабермаса и Фуко
Взгляд на проект Фуко, показанный в книге "Дисциплина и наказание", показывает, что Фуко занимается генеалогическим рассказом о диффузии власти. До создания тюрем наказание осуществлялось через централизованную монархическую власть.
Наказание было направлено против тела, и причиненная боль была эквивалентна степени преступления, чтобы показать, что нарушение закона было косвенным нападением на суверена, а возмездие должно было быть произведено без пощады .
Публичное выражение наказания вселяло страх и напоминало зрителям об абсолютности власти суверена. Однако к началу XVIII века публичные наказания стали редкими, и Фуко пытался объяснить это изменение и его последствия.
Проект Хабермаса, с другой стороны, заключается в том, чтобы признать межсубъективное измерение социальной реальности, которым пренебрегали западные философы, такие как Фуко, и создать политическую теорию, основанную на этом признании.
Защита разума
В своих лекциях он деконструировал западных философов, чтобы показать, что, начиная со зрелой философии Гегеля, последующие философы выбрали предметно-ориентированный разум, который пренебрегал важностью межсубъективного измерения социальной реальности. Следовательно, был вырезан философский путь, основанный на отказе от Просвещения, в частности, от разума.
Для защиты разума Хабермас предлагает теорию коммуникативных действий. В ней он утверждает, что использование языка является фундаментальным методом, при котором человек координирует действия.
Используя язык, они имплицитно принимают на себя обязательство обосновывать свои действия на основе того, что они воспринимают как хорошие, рациональные причины.
Эти обязательства представляют собой притязания на действительность, а действия, координируемые притязаниями на действительность, служат основой для коммуникативных действий; это также является отражением межсубъектности, которой философы по разным причинам пренебрегали.
Общественный договор у Фуко
Для Фуко общественный договор рассматривается как историческая реформа, которая способствовала распространению власти от суверена к буржуазии. С созданием класса буржуазии, владеющего собственностью, наказание было изменено с целью обеспечения их интересов.
Это было сделано путем перестройки общественного договора: Больше никаких мучительных публичных казней, противоречащих гуманистическим ценностям Просвещения; вместо этого были созданы законы, которые расширили спектр преступлений, наказуемых по закону, и включили в него защиту собственности.
Для обеспечения кодификации реформированного общественного договора были обнародованы подробности того, почему человек подлежит наказанию, а преступники были привлечены к работе в общественных местах, чтобы продемонстрировать реформирование ума.
Таким образом, буржуазия воссоздала общественный порядок, в котором они являлись обладателями власти посредством реформированного общественного договора; таким образом, власть перешла от суверена к буржуазии.
В то время как Фуко отмечает, что общественный договор имеет решающее значение для общественного порядка, в котором буржуазия стала обладателем власти, Хабермас критично относится к его использованию в качестве основы общественного порядка вообще.
Проблемы общественного договора
Первая проблема, которую Хабермас отождествляет с теорией общественного договора, заключается в том, что рациональные эгоисты потребовали бы правового механизма принуждения к подчинению, однако в природном состоянии такого правового механизма не существует.
Во-вторых, понятие общественного договора предполагает, что за невыполнение этого требования необходимо обязать его условиями, что приведет к наказанию. Другими словами, это понятие не объясняет морального обязательства делать то, что считаешь правильным, а предполагает, что люди следуют моральному кодексу, чтобы избежать боли.
Третья проблема заключается в том, что общественный договор может быть принужден к тому, кто не участвовал в диалоге, определившем его условия. Устанавливая универсальный моральный статус посредством договора, он может налагать моральные обязательства, которые не устраивают неучастников. Навязывание морального кодекса без обсуждения и согласия противоречит основам коммуникативных действий.