Протодьякон Андрей Кураев запрещен в служении до рассмотрения дела в церковном суде. В соответствующем указе сказано, что это сделано «... в связи с публичным оскорблением Вами памяти настоятеля Богоявленского кафедрального собора города Москвы протоиерея Александра Агейкина...»
Видимо, речь идет вот об этом высказывании о. Андрея, сделанном им в своем ЖЖ: «Первая смерть среди московских клириков. В больнице в Лапино умер протоиерей Александр Агейкин, настоятель Елоховского кафедрального собора. О персонаже можно почитать по метке. В моей памяти сей недопротопресвитер останется как тупой карьерист, сделавший карьеру в сфере вип-сервиса».
На мой взгляд, основания для какого-то разбирательства в связи с данным высказыванием, к сожалению, имеются. Впрочем, не только для этого высказывания — о. Андрей уже давно балансировал на грани, подобно тореадору с быком, и какой-нибудь запрет и суд были лишь вопросом времени. Просто сейчас он дал для этого очень хороший повод — заигрался, потерял чувство меры, элементарного такта и сделал прекрасный подарок ищущим повода. Ну и естественно, что припомнят ему теперь очень многое.
О том, что такое церковный суд я знаю слишком хорошо. Полагаю, у о. Андрея шансов не больше, чем у «врага народа» в 1937 году при рассмотрении в «тройке», только вот суровость наказания, конечно, несопоставима. Как же хорошо, что у нас сейчас не распинают и не сжигают. Так, поломают жизнь, карьеру, попортят нервы, доведут до тремора и звона в ушах, но жить при этом будешь. А если найдешь в себе силы отнестись к случившемуся как к шансу, то вообще хорошо — еще и «спасибо» скажешь своим судьям за хороший пинок в новую жизнь. Вход на церковную кухню бесплатный, выход очень дорогой.
Случившееся сейчас с о. Андреем чем-то напоминает мне случившееся с ним же несколько лет назад, когда где-то в эфире бесстрашный проповедник высказался о гомосексуалистах в сане и сразу после этого над ним разверзлись хляби небесные. Сколько всего нелицеприятного он говорил до этого — и ничего, а тут вдруг раз, и начался потоп из неприятностей. А потом стало непонятно кто кого оседлал — то ли о. Андрей оседлал тему гомосексуализма в церковной среде, то ли тема оседлала о. Андрея, только уже несколько лет имя знаменитого миссионера ассоциируется не столько с его творческим наследием, сколько со скандалами и дрязгами. Вот и сейчас говорил-говорил о. Андрей много разного и нелицеприятного, и все уже как-то привыкли к его злобному ворчанию как к фоновому шуму, и тут вдруг — раз, и началась «вторая часть марлезонского балета».
Вполне вероятно, что вовсе и не «вдруг», и что патриарха беспокоит не скорбь жены и детей почившего протоиерея, а те репутационные потери, которые несет РПЦ в связи с коронавирусной пандемией. В кризисные моменты выявляются все проблемные зоны, все несовершенство системы, сцена повернулась, а декорации переставить не успели, и обнажилась изнанка. И в этой ситуации логичным было переместить фокус внимания общественности на что-то яркое. Если это так, то и о. Андрей, и почивший о. Александр, и его вдова с детьми — все это лишь средство. Причем, очень удачное средство, потому что высказывания Кураева действительно очень некрасивы, а фигура о. Андрея сама по себе очень яркая и масштабная. Впрочем, в то, что священноначалие действует так осознанно, лично мне верится с трудом, поскольку мне вообще как-то с трудом верится и в то, что РПЦ озабочена собственной репутацией, и в то, что ее руководство может трезво оценивать ситуацию. Скорее всего, они действуют инстинктивно.
Приведу евангельский пример.
«Один же из них, некто Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал им: вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб. Сие же он сказал не от себя, но, будучи на тот год первосвященником, предсказал, что Иисус умрёт за народ, и не только за народ, но чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино. С этого дня положили убить Его» (Ин. 11: 49-53)
Знаю, знаю, что сравнение Кураева со Христом — это слишком. Я и не сравниваю. Я сравниваю двух первосвященников: тогда первосвященник интуитивно чувствовал угрозу — и сейчас так же; тогда эту угрозу он пытался устранить радикально — и теперешний так же.
Есть, конечно, чисто теоретическая вероятность того, что сначала святейший вызвал к себе потерявшего чувство меры протодьякона, поговорил с ним по-отечески, и пожурил, и пожалел, сделал внушение и наставление. Ведь чисто по-человечески понятно же, что о. Андрею просто может быть очень больно, и что, вероятно, он озлоблен от бессилия, несправедливости и унижения, что он годами ходит по краю, и может находиться в постоянном стрессе и в тяжелой тревоге за свое будущее. И в таком состоянии человек нуждается в понимании, поддержке, утешении, что патриарху достаточно было бы просто его по-отечески обнять — и все. И не было бы этого злобного и очень некрасивого плевка в сторону почившего протоиерея. И вот если все это отеческое милосердие было, а Кураев продолжает вести себя по хамски, тогда да — запрет и суд. А если нет?
Я не знаю нюансов взаимоотношений Кураева с патриархией вообще, и с патриархом в частности, но наученный и собственным горьким опытом, и видя вокруг себя примеры других, полагаю, что не было никакого милосердия со стороны святейшего, никто не вызывал в патриархию «блудного сына» и не выходил к нему навстречу с открытыми объятиями, не было наставлений, не было даже просто человеческого отношения. И теперь мы видим фарисейское лицемерное благочестие во всей красе, когда в больших количествах приносятся «всесожжения», а не милость.
В СМИ отец Андрей отреагировал на свой запрет довольно спокойно и внешне равнодушно, сказав о том, что скорбит об умершем духовнике московских священников протоиерее Георгии Брееве, который скончался в среду от двусторонней пневмонии: «Именно он давал мне рекомендацию в семинарию 35 лет назад. Я сегодня об этом больше переживаю. В очередной раз осиротел». Но это внешняя реакция. А каково в душе?
Я сожалею о том, что происходит с о. Андреем Кураевым. Мне он глубоко симпатичен — очень видный и яркий деятель, замечательный проповедник, горячий миссионер, умнейший богослов, ревностный апологет и верный сын Матери-Церкви. Очень жаль, что в РПЦ для таких свечей не находится подсвечник — под спуд их. А при удобном случае под суд, как бы мерзко это ни было. Однако, не стоит забывать, что Кирилл «на этот год» является первосвященником.
