Учкудук из той красивой и наивной песни группы "Ялла", существует на самом деле. Это небольшой городок (36 тыс. жителей) советской постройки, затерянный в самом сердце Кызылкумов - великой пустыни Узбекистана между Сырдарьёй и Амударьей. Его название действительно переводится как "три колодца", но суровый облик и история совсем не вяжутся с прославившей его песней.
Только сойдя рано утром на перрон с поезда, мы поняли, что искать в Учкудуке спасения придётся не от солнца, а напротив - от ветра и холода: в конце октября на улице было что-то около нуля градусов, может даже небольшой минус, и при том ощутимо задувало. Станция Учкудук-2 словно возникает в поросших верблюжьей колючкой песках из ниоткуда, и оглядевшись, понимаешь, что и находится она в бескрайней пустоте.
Железную дорогу сюда протянули в 1956-58 годах, и первые без малого полвека она была тупиковой: в Хорезм тогда ездили через Бухару, Чарджоу, Ургенч, Дашогуз, но с распадом СССР границы порезали этот путь буквально на куски. Обход открыли в 2001 году, проложив 300-километровую линию через безлюдные пески Кызылкумов из Учкудука в Мискин. Видимо тогда же построен и нынешний вокзал, тесноватый и холодный, но зато с комнатой отдыха, где нам предстояло провести ночь до поезда дальше на запад.
Загвоздка в том, что вокзал с небольшим посёлком железнодорожников действительно стоит в чистом поле - линия поворачивает к Хорезму примерно за 12 километров до Учкудука. Слева виднеются отвалы, за которыми и скрыт город:
Справа - немногим более высокие и уже вполне естественные горы Алтынтау (где, кстати, водятся петроглифы), у их подножья - дымящий завод. Там извлекают из руды уран и золото да делают серную кислоту, которую заливают в скважины, выкачивая после руду в жидком виде. Ради этого и строился город: на рубеже 1940-50-х годов СССР судорожно искал по всей своей необъятной территории уран - страна уже обладала ядерными технологиями, но ни о каком паритете с США не могло быть и речи, и руководство понимало, что если американцы решат атаковать Страну Советов всерьёз, то никакая закалённая войной армия не сможет защититься от атомных бомб.
Известных рудников типа Майлуу-Суу не хватало, новые закладывались в самых неожиданных местах типа Бештау на КавМинВодах, и вот в 1952 году то ли экспедиция, искавшая воду и проводившая в скважинах плановые замеры радиции, то ли новая для тех времён аэрогеологическая разведка нашла в Кызылкумах огромное для тогдашнего СССР месторождение, вместе с ещё несколькими подобными находками полностью изменившее возможности советской ядерной индустрии. На доразведку, подготовку и проектированиеушло ещё 4 года, а в 1956-58 годах в самом сердце Кызылкумов, где никогда не было городов и сёл и не ходило караванов, "под ключ" выросли посёлок, аэропорт, железная дорога и рудник.
Впоследствии, впрочем, главным богатством Кызылкумов оказался даже не уран, золото, и крупнейшим рудничным центром стал более молодой, но и более крупный Зарафшан (река Зерафшан не при чём - название это значит просто "Золотоносный") с крупнейшим в мире золоторудным карьером Мурунтау почти полукилометровой глубины. Впрочем, месторождений по Кызылкумам разбросано множество, золотых и урановых вперемешку, а разработку их ведёт буквально пронизывающий пустыню Навоийский горно-металлургический комбинат с центром в Навои, столь огромный и сложный, что в 1982 году специально под него была создана Навоийская область. По производству и урана, и золота НГМК среди всех компаний мира держится на 6-7 месте, по урану и сам Узбекистан в первой десятке (хотя и уступает соседнему Казахстану примерно в 10 раз).
Зарафшанцы тут слывут ЦРУшниками по размещённому в городе Центральному Рудоуправлению, ну а Учкудук - центр скромного СевРУ, и хотя в Зарафшане есть уран, а здесь есть золото, всё же главный по урану тут именно Учкудук. Промзона, город и станция образуют почти равносторонний треугольник:
Между тем, пока обсуждали план действий, пока договаривались с начальником вокзала о том, что вернёмся ночевать в комнату отдыха, пока показывали документы стражам порядка - все коллективные такси от вокзала ушли кто в Учкудук, кто в Зарафшан, кто в аулы, и на площади между парой десятков домиков повисла жутковатая тишина. Таксист, с которым мы было договорились, ушёл домой, и на звонки отвечал "сейчас, сейчас..." - со свойственным большинству таксистов сволочизмом он понимал, что мы всё равно никуда не уедем. Но мы уехали - минут через 30-40 с остановки на трассе, куда мы ушли ждать автобуса, нас подобрал ехавший в город начальник вокзала.
Но как было хорошо попасть в тёплую машину после пронизывающего ветра! В заполярном Никеле я мучался от жары, а в "спасательном круге пустыни" Учкудуке замерзал, но в общем таков климат этой пустыни, и кабы не старая песня никогда здесь не бывавшего поэта - холодные ветра были бы не менее каноничны, чем иссушающий зной. Поначалу я даже не открывал окно, наслаждаясь теплом печки - отсюда зеленоватый оттенок многих фотографий. Между тем, мимо проплыло казахское кладбище, столь характерный для бывших кочевников "городок мавзолеев" - хозяевами этой пустыни издавна были казахи. А музыку, игравшую в машине, я начал довольно быстро узнавать - эти песни я слушал из чужих магнитол три недели подряд в Таджикистане! Дело в том, что в нынешний Учкудук народ переезжает на место уехавших русских в основном из Бухары, и по факту теперь именно советский Учкудук - самый дальний от Таджикистана и самый северный таджикский город.
Проехали, кажется, Учкудук-1 - некогда конечную пассажирскую станцию, ныне оказавшуюся в аппендиксе Ново-Хорземской магистрали:
Но за ней - ещё целое древо промышленных веток:
Дальше по дороге, как я понимаю, старая обогатительная фабрика - Учкудуское месторождение полностью выработано, но только в ближайших окрестностях города разрабатываются урановый Кындыктобе и золотой Кокпатас.
А когда жители Учкудука своей главной достопримечательностью называют отвалы - они в общем-то не так уж далеки от истины: хотя подземное выщелачивание известное с 1960-х годов, первый уран Учкудука добывали в карьерах и шахтах, и насыпали в итоге самое настоящее нагорье 12-километровой ширины:
По дороге меж отвалов мы петляли минут десять:
Порой отвалы живописны, как редкое творение природы:
И действительно бескрайние:
Город за отвалами возникает внезапно - от рудников его отделяет холм, всем учкудукским старожилам известный как Солнышко - до 1986 года на нём стоял вот такой въездной знак:
Теперь на его месте - довольно невразумительный монумент "Три колодца", смотровая площадка вокруг которой в то утро была заперта на амбарный замок. Три колодца - это дословный перевод "Уч-Кудук" с узбекского, или скорее собирательно-тюркского, и тут можно вспомнить, что и нашли здешний уран, по одной из версий, когда искали воду. Говорят, "три колодца" здесь правда были - три бассейна в палаточном лагере геологов и первостроителей, один для питья, другой для мытья, а третий для технических нужд, и вроде бы даже их оплывшие ямы сохранились где-то неподалёку от Солнышка.
Дорога от Солнышка спускается в город, и новый въездной знак стоит с другой стороны. В 1958 году Учкудук официально возник как ПГТ, а в 1978 получил городской статус.
Спускаемся в город. Слева за кустами притаился Дракон - когда-то был популярный ночной клуб, но уже несколько лет заброшен:
А ниже дракона - молох: первое от въезда здание для Учкудука как бы не важнее, чем хокимият - то самое Северное рудоуправление Навоийского горно-металлургиечского комбината, подобно госучреждениям упрятанное за высокий забор:
Справа от Трёх колодцев спускается ещё толком не выросший парк, за которым видны многоэтажки 11-го и 13-го микрорайонов, построенных явно под самый конец советской эпохи:
Строился и расширялся Учкудук вплоть до распада Союза.
Мы приехали, первая остановка - базар:
Не знаю, где в Учкудуке хокимият и не справляется ли за него рудоуправление. Вокруг рынка - спорткомплекс "Сокол" и ДК "Современник", каким-то чудом сохранившие русско-советские названия:
Круглое сооружение невыясненной сущности:
Недостроенный дом и юрта за высоким забором:
Да в самом центре серого городка - православный храм Всех Святых, в Земле Российской просиявших (2001-07). Один из самых крупных в узбекистанской провинции, он стоит в самом центре города, при том что мечеть в Учкудуке то ли где-то на задворках, то ли её здесь просто нет.
Довольно неказистый целиком, издалека похожий на лакированный бумажный макет, храм весьма впечатляет в деталях:
Дверь, явно вырезанная узбекским или таджикским усто - редчайший случай "инородческих" мотивов в православном храме:
Мраморные святые глядят строго, и есть в их лицах что-то древнехристианское, может быть даже несторианское:
В зале я увидел единственные за пол-дня в Учкудуке русские лица - мужчина и женщина средних лет, продавщица иконной лавки и то ли трудник, то ли сторож. Как и всюду в церквях мусульманской чужбины, они были мне искренне рады. Это были совсем другие русские, с пустыней знакомые лучше, чем с лесом, а с безводьем - лучше, чем с морозами, и конечно зная опасности Кызылкумов лучше, чем я, пожелали мне ангела в дорогу. По их словам, когда храм строился, русских и вообще православных здесь было много, но сейчас прихожан единицы, в основном русские старушки да крещённые узбеки.
А вокруг - обычные дворы пятиэтажек, только вместо земли и травы под ногами красноватый песок, и прямо во дворах растут кривые саксаулы:
Учкудук прошёл в общем-то типичный путь моногорода, построенного в малопригодной для жизни земле под добычу её ресурсов. Первыми его жителями были учёные и спецпоселенцы, многие объекты строили "зыки" (так на местный манер называли зеков), а от донецких шахтёров в местный сленг вошли "тормозки" и чуть ли не дух подземелий Шубин. Но уже в 1960-х их начала вытеснять ждавшая коммунизма молодёжь, ехавшая сюда кто за идеей, кто за романтикой пустыни, кто просто за длинным рублём. Говорят, в тогдашнем, тотально русском (или вернее "всесоюзном") Учкудуке шутили, что надо бы в город завести с Большой земли хоть пару стариков, потому что подраставшие дети вообще не знали, как выглядит старость. История многих моногородов сравнима с человеческой жизнью, и прошла в ХХ веке те же самые этапы - неустроенной юности, счастливой молодости, профессиональной зрелости, мучительной старости...
Для вновь прибывших строилось жильё, в основном пятиэтажки - в Учкудуке не найти ни махаллей, ни барачника, столь харакретного для моногородов России или Казахстана. К жилью прилагались всяческие школы, детские сады, уже знакомые ДК и спорткомплекс и не попавшая мне в кадр детская музыкальная школа; внушительный больничный городо... и всё равно город выглядит мрачно, построенный искусственно в страшной чуждой земле. Кызылкумы не отнести к древним цивилизациям Срденей Азии, ни к Согдиане, ни к Хорезму - пустое пространство, где никто, кроме кочевника и рудокопа, не остался бы жить. Моногорода пустыни, степи или тундры похожи на россыпь вагончиков, которые можно погрузить да увезти в другое место.
Сходства с Крайним Севером добавляют трубы, проложенные над землёй - не от вечной мерзлоты, а от соли, постепенно разъедающей металл:
Но в отличие от Севера, тут много машин и нет вездеходов - при всей тяжести природных условий, от Учкудука ночь пути до Ташкента и несколько часов - до индустриального Навои или древней Бухары.
При Советах сложилась своя неповторимая среда, понимавшая друг друга с полуслова. Например, об известных каждому учкудукцу "наскальных рисунках, о "горячке", о хижине раба, ущелье гранатовом, о "львиной пасти", летнем кинотеатре, о базаре с его чудными "печами" (цитата с местного форума), яндекс просто ничего не знает.
И более того, советская власть в Навоийской области продолжалась чуть ли не до конца 2000-х годов: как уже говорилось, истинной властью здесь был не столько хокимият, сколько НГМК, гендиректором которого до 2008 года был Николай Кучерский. Его времена бывавший в тогдашнем Навои ташкентский знакомый характеризовал как почти коммунизм: НГМК сопротивлялся натиску вездесущей клановости, специалисты старой закалки и управленцы независимо от национальности, рода и места рождения оставались на своих местах, в промышленных городах держались высокие зарплаты и развитая социалка, и от того сохранялась русскоязычная среда с обилием технической интеллигенции. К Навоийской области в Узбекистане относились примерно как у нас к Югре и Ямалу - тяжёлый, но благополучный край.
Но в 2008 году всему этому "пришёл Кувандык" - Николая Кучерского сняли с должности, новым гендиректором стал прежде руководивший Алмалыкским горном-металлургическим комплексом Кувандык Санакулов. Говорят, регион полностью изменился за считанные месяцы: тот же ташкентский знакомый, вновь приехав в Навои уже при новом руководстве, не узнал города - не осталось ни социальных льгот, ни высоких зарплат, ни надбавок к пенсиям, русских лиц поубавилось в разы, а среди тех, кто оставался главной темой разговоров было "в какую область России лучше уезжать".
Многие устроились на заводы "Норильского никеля" или "Русала", многие на исторической родине так и не смогли найти работу по специальности, но очень мало кто вернулся в Узбекистан. Так что большая церковь в центре города, где не видать русских лиц - не удивляет: город стал таким за считанные годы уже после её постройки. Однако сам НГМК, вопреки прогнозам, не развалился и сохранил позиции в десятке крупнейших мировых производителей урана и золота, а заселившие эти города узбеки да таджики жизнью здесь вполне довольны - здесь всё равно лучше, чем в родных областях, перенаселённых, аграрных и бедных. Парадоксально и то, что подобные вещи ровно в те же годы происходили и в России, только вместо "пришёл Кувандык" в наших моногородах это называется "купили москвичи" - на смену отцам-директорам по всему бывшему Союзу пришли концерны и кланы из столиц или просто чужих городов, для которых все эти заводы - просто актив, а все эти люди - просто рабочая сила.
А вообще Учкудук очень маленький, где-то 2,5 на 1,5 километра, и всё это в 13 компактных микрорайонах. Такая песчинка посреди пустыни, посреди страшной безводной бесплодной земли: кажется, что дунет ветер посильнее - и разметёт весь этот город по холмам да отвалам. Но сравнивая Учкудук с Воркутой или Аркалыком, с Хальмер-Ю или с военным Приозёрском, хочу сказать, что среди городов своей породы у Трёх Колодцев далеко не худшая судьба.