.
Еще раз, по поводу Бориса Рыжего, сам по себе Борис Рыжий неплох... Плюс настоящий поэт, это написано и на лице, не только в стихах. Другое дело, что как после стихов молодого Закса, (написанных в начале 80х), можно читать Рыжего? Не зазвучит просто после Закса, Рыжий. Стихи это ведь как Природа. В каком смысле? Стихи хочется перечитывать, когда любуешься, как это сделано, и не находишь никакой сделанности, как происходит это в пейзаже. Рыжий же линеен, и прост. Там не над чем остановиться, и замереть. Стихи Рыжего звучат почти, как песни, так же прямо, незамысловато по языку, хотя и мелодично. Но, не полифонично . Однако, если ни с кем Рыжего не сравнивать, Рыжий неплох... А вот и стихи Закса, для сравнения. О вкусах не спорят, но уровень есть уровень, (поэтому и об уровнях тоже не спорят. ) Впрочем, судите сами. Замечу, что Дмитрий Закс не гениальный поэт, (на фоне лучших стихов Олега Юрьева, Елены Шварц, или Геннадия Айги),просто, очень талантливый.А Борис Рыжий - просто талантливый, без приставки "очень".
_________
Стихи из книги Дмитрия Закса «ARIA D'ACQUARIO
и другие стихотворения»
I. ДРУГИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
i
Мелкой стражей комариной
Воздух заперт до утра,
Наспех выпеченной глиной
Неба заткнута дыра.
Заперт мир, но обитаем,
Полон, в сумерки входя,
Плеском, звоном, лепетаньем
Граждан леса и дождя.
Шепчут, сбившись у ограды,
Руки выпростав из мглы,
Не кудрявые дриады —
Листья, желуди, стволы.
И нечаянным равенством
Ждать зари принуждена
В сонном рае деревенском
Не селена, а луна.
А за дверью, в тесном доме
Печка сумрак стережет,
Теней сизые ладони
Сдвинув в пляшущий кружок.
Внутрь пламени в поленьях
Неотрывно смотрит ночь...
А у печки на коленях,
Как несчастный, страшный пленник,
Человек, большой, как ночь.
ii
Никогда не меняется осень,
В неродные аллеи входя:
В небесах загустевшая просинь,
Да без смысла круженье дождя.
Да деревьев нестрашная старость,
Да забытое в рощах тепло,
Но совпавши во всем, что осталось,
Отличается в том, что ушло.
Словно где-то ослабло свеченье,
И осеннего полдня черты
Исказило опять приращенье
В недалеких слоях пустоты.
Словно странный мерцающий шершень
Пустоты собирает сырье,
Чтобы жизнь, наполняясь ушедшим,
Возвращалась в начало свое.
И как будто в пустую аллею
Обернувшись, узнала на миг
След светящий, оставленный ею,
Словно Божьего света двойник.
iii
Воздух утренний ветшает,
Осень смотрит с поволокой, —
Что ж привыкнуть не мешает
К этой жизни невысокой?
Скушно катится к восходу
Дождь вдоль облаков волнистых,
Недостроенную воду
Оставляя в мокрых листьях,
Скушно, сонная под утро,
Речка катится сквозь арку...
Здесь, не шелохнув как будто
Жизни светлую изнанку,
Дни проходят, и не выше
Низких облачных запруд.
Что за странное затишье
В небе — время ль узнают?
iv
В древесине чешуйчатых сосен
Никакая душа не живет,
Но, мигая, смеется из сотен
Черно-желтых чешуек-тенет.
И у света в прозрачных облатках,
Облепивших пустое нутро,
Есть душа, чтобы в щелках и складках
Шелестеть и смеяться хитро.
Чтоб из этой прозрачной засады,
Из непрочных ее крепостей
Озирать невысокие грады,
И высоких и страшных людей.
Ну а люди, без царства и крова,
Сквозь рассеянный воздух сырой
Ощущают под слоем живого
Неизвестный, беспримесный слой —
Это мертвая жизни основа
С черно-желтою кровью-смолой.
v
Зима — это время коротких
Движений, желаний, вещей,
Деревьев в прозрачных коробках
Раскрытых воздушных печей.
Зима — это время, в котором
Лишась привилегий и прав,
Душа привыкает к поборам,
К тому, как сияющий прах
Ее разоряет владенья,
Как будто — прозрачный, густой —
Готовит к чужбине забвенья,
К изгнанью из тьмы обжитой.
Зима — это вспененным тестом
Сиянье на темном стекле,
Душа под домашним арестом
В своем золоченом тепле,
Как будто за этим сияньем
Природы — вздыхающей тьмы —
Попытка найти вычитаньем
Различье меж ней и людьми,
Найти этот мертвенно-странный,
Прозрачный, не видный почти
Дрожащий остаток стеклянный,
Несчастный, как пламя в печи.
vi
А на севере — небо в изъянах,
В центробежных огнях — облаках,
И как дым студенистый в кальянах
Поднимается снег на руках.
И не знает как можно, как нужно
В этом севере жить без следа,
Где закатное солнце жемчужно,
Где крови серебриста слюда.
Где деревья, затепливши свечи,
Провожают дыханье свое,
Словно отзвуки северной речи,
Словно странные сестры ее.
А у снега — понятна дорога:
На руках пустоты улетать,
А оставшейся жизни немного
Не успеть, чтоб от них не отстать.
Дмитрий Закс
