Наши прошлые исследования привели нас к разделению сенсорных переживаний, в том числе эстетических, полученных из сенсорных источников, на две широкие категории: биологические и искусственные. Эстетический опыт биологической красоты диктуется унаследованными мозговыми концепциями, которые устойчивы к изменениям даже несмотря на обширный опыт. С другой стороны, опыт искусственной красоты определяется постнатально приобретенными концепциями, которые изменяются на протяжении всей жизни под воздействием различных переживаний (Zeki, 2009; Zeki and Chén, 2016). Таким образом, с точки зрения эстетической оценки биологическая красота (в которую мы включаем опыт красивых лиц или человеческих тел) характеризуется меньшей вариативностью между индивидами, принадлежащими к разным этническим происхождениям и культурным корням, или одним и тем же индивидом в разное время. Искусственная красота (в которую мы включаем эстетический опыт человеческих артефактов, таких как здания и автомобили) характеризуется большей вариативностью между индивидами, принадлежащими к различным этническим и культурным группам, и одним и тем же индивидом в разное время. В этой статье мы приводим результаты, показывающие, что опыт математической красоты (Zeki et al., 2014), хотя и представляет собой крайний пример красоты, зависящей от (математической) культуры и обучения, согласуется с одной из характеристик биологических категорий, а именно меньшей вариативностью в терминах эстетических оценок, данных математическим формулам, воспринимаемым как красивые.
Вступление
В более раннем исследовании (Zeki et al., 2014), мы сообщили, что переживание математической красоты (математиками) коррелировало с активностью в поле а1 медиальной орбито-лобной коры (А1мофк); причем интенсивность активности там была параметрически связана с заявленной интенсивностью красоты, испытываемой математиками при просмотре математических формул. Это был несколько неожиданный результат, по крайней мере для нас. Опыт математической красоты происходит из высокоинтеллектуального, познавательного источника; именно этот источник и его озабоченность вечными и неизменными истинами привели Платона (1961а, б) к тому, что математическая красота стала высшей формой красоты. Это также самый крайний пример эстетического опыта, который зависит от культуры и обучения. В отличие от визуальной или музыкальной красоты, только те, кто сведущ в математике, могут ощутить красоту математических формулировок. И все же переживание математической красоты коррелирует с активностью той же части эмоционального мозга, что и переживание красоты, полученное из сенсорных источников, таких как визуальный или музыкальный (Ishizu and Zeki, 2011). Это, естественно, приводит к дальнейшему исследованию природы и классификации математической красоты. В прошлом мы классифицировали сенсорные переживания вообще, включая эстетические, на две широкие категории: биологические и искусственные (Zeki, 2009; Zeki and Chén, 2016); первые взаимодействуют через унаследованные мозговые концепции и в меньшей степени зависят от культуры и обучения, чем вторые, которые взаимодействуют через приобретенные концепции, которые изменяются в течение всей послеродовой жизни через воздействие нового опыта. В частности, мы предположили, что переживания, регулируемые унаследованными биологическими концепциями, являются более широко распространенными и менее изменчивыми, чем те, которые регулируются приобретенными концепциями. Существуют некоторые доказательства в поддержку этой классификации (Chén and Zeki, 2011), которые в общих чертах также были подтверждены недавними результатами по опыту красоты, полученному из сенсорных визуальных источников (Vessel et al., 2018). Вопрос, который мы рассматриваем здесь, состоит в том, к какой категории относится математическая красота, учитывая, что это опыт, который сильно зависит от обучения и культуры, с одной стороны, но который требует единодушия для своей достоверности, с другой стороны.
Поэтому мы хотели дополнить наше предыдущее исследование опыта математической красоты дальнейшим анализом наших результатов, имея в виду следующие вопросы: какова была степень изменчивости оценок, присвоенных уравнениям, которые были оценены как красивые, и отличалась ли эта изменчивость каким-либо существенным образом от изменчивости “некрасивых” оценок, присвоенных другим уравнениям? Наша единственная гипотеза в этом отношении состояла в том, что если математическая красота относится к биологической категории, то среди уравнений, получивших высокие оценки, должно быть значительно меньше вариабельности, чем среди других. Мы действительно обнаружили, что это так, что укрепило наше мнение о том, что математическая красота относится к категории биологической красоты, по причинам, которые мы исследовали ранее (Zeki et al., 2014) и более подробно изучить его здесь,в разделе Обсуждения.
Продолжение в части №2
Источники: https://doi.org/10.3389/fnhum.2018.00467