Один из самых неоднозначных персонажей «Войны и мира» - Фёдор Долохов. Бессердечный циник, бретёр, поразительно жестокий – и нежный сын и брат, отчаянно храбрый партизан.
Чего стоит одно его первое появление в романе:
«— Я держу пари… что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном), и не держась ни за что… Так?..»
И ведь выигрывает же пари!
Естественно, что возникают вопросы, кто послужил прообразом его. Однако здесь Л.Н.Толстой явно, как он сам выражался, «перетолок» нескольких реальных людей.
Один из них – Фёдор Иванович Толстой, прозванный Американцем. Об этом человеке я в своё время подробно писала (читайте здесь), а потому сейчас остановлюсь лишь на некоторых моментах, которые его родственник-писатель (дед Льва Николаевича был родным братом Американца) у него «позаимствовал», кроме имени и отчества. Обращаться буду и к ранней редакции романа, где сходства больше (в окончательном тексте Толстой многое смягчил).
В-первых, наверное, страсть к карточной игре, причём подчас весьма сомнительной. Американцу приписывают фразу, сказанную в ответ на упрёк в передёргивании карты, - «Я знаю и сам. Однако не люблю, когда мне об этом говорят». «В душе каждый, игравший с ним, предполагал в нём шулера, хотя и не смел сказать этого», - напишет Толстой о Долохове.
Вспомним знаменитую сцену, когда Николай Ростов проигрывает сорок три тысячи. В окончательной редакции разговор после неё передан так: «Послушай, Ростов, — сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, — ты знаешь поговорку: ”Счастлив в любви, несчастлив в картах”. Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю». И чувствующий, что «Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет ещё играть с ним, как кошка с мышью», Николай обрывает его: «Моя кузина тут ни при чём, и о ней говорить нечего!»
В первой же редакции Долохов куда более циничен… и более влюблён:
«- Послушай, Ростов, - сказал Долохов, схватив за руку Николая и глядя на него страшно нахмуренным лицом… - Послушай, ты знаешь, что я люблю Софи и люблю так, что я весь мир отдам за неё. Она влюблена в тебя, ты её держишь, уступи её мне, и мы квиты в 42 тысячи, которые ты не можешь заплатить мне.
- Ты с ума сошёл, - сказал Николай, не успев оскорбиться, так неожиданно было это сказано.
- Помоги мне увезти её и овладеть ею, и мы квиты».
И поразительная реакция на негодование Николая:
«- Всё равно, я дам вам пощёчину и вызываю вас.
- Я не буду с вами драться, она вас любит.
- Завтра вы получите деньги и вызов.
- Я не приму последнего».
Во-вторых, эпатаж Долохова, стремление привлечь к себе внимание.
«Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачёсанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате». А потом о нём расскажут: «Пропадал… На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого-то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan [Персианин Долохов], да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь». Чуть подробнее в первой редакции: «Рассказывали, что он всё это время был в Грузии у какого-то владетельного князя министром, что он воевал там с персиянами, имел свой гарем, убил кого-то, оказал какую-то услугу правительству и был возвращён в Россию. Несмотря на это прошедшее, которое не только не скрывал, но с особенным цинизмом любил рассказывать сам Долохов, он понемногу не только был принят во всем высшем московском обществе, но он поставил себя так, что как бы делал особенную милость тому, к кому он приезжал. В лучших московских домах для него делали обеды и звали гостей на Долохова-персиянина. Очень много молодых людей сгорали желанием сблизиться с Долоховым и стыдились своего прошедшего, в котором не было таких историй, какие были у Долохова».
По-моему, очень похоже на поведение Ф.И.Толстого, вернувшегося из морского путешествия.
И, наконец, его пристрастие к цыганам. Как известно, Толстой-Американец жил несколько лет с цыганкой Авдотьей Максимовной Тугаевой, а затем обвенчался с ней. В доме Долохова живёт некая Матрёна Матвеевна, «красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, чёрными глазами и с чёрными, курчавыми сизого отлива волосами», у которой забирают соболий салоп, чтобы увезти Наташу. Опять же в ранней редакции мы прочитаем: «Долохов в этом году в первый раз пустил в моду хоровых цыган, часто угощал ими своих приятелей и говаривал, что ни одна барыня московская не стоит пальца Матрёшки». А ещё раньше именно разговор о цыганском пении унизит Долохова в глазах Наташи:
«- Вы любите музыку? -- спросила графиня у Долохова.
- Да, очень, но я признаюсь, что ничего подобного не слыхал песням цыган и что ни одна итальянская певица, по мне, не может сравниться с Акулькой.
- Вы слышали, как я пою? - спросила вдруг Наташа, краснея. - Хорошо? Лучше Акульки-цыганки?
- Ах да, очень хорошо, - холодно, учтиво и ласково, как с ребёнком, сказал Долохов, улыбаясь своей светлой улыбкой.
Наташа быстро повернулась и ушла. С этой минуты Долохов существовал для неё как мужчина менее, чем лакей, подававший кушанье».
***********************
В своей статье «Несколько слов по поводу книги “Война и мир”» Толстой писал: «Имена действующих лиц: Болконский, Друбецкой, Билибин, Курагин и др.— напоминают известные русские имена… Болконский или Друбецкой, хотя не суть ни Волконский, ни Трубецкой, звучат чем-то знакомым и естественным в русском аристократическом кругу».
Примерно то же можно сказать о фамилии Долохова. В русской истории известны два примечательных человека по фамилии Дорохов. Что общего у них с героем Толстого?
Герой Отечественной войны Иван Семёнович Дорохов, генерал-лейтенант русской императорской армии, командовал в 1812 году партизанским отрядом, главной удачей которого стало взятие города Вереи. Был он человеком, по понятиям того времени, уже немолодым (50 лет) и ни в каких буйствах не замеченным.
А вот сын его Руфин Иванович (к сожалению, достоверного портрета его нет) куда больше похож на романного Долохова по своей несдержанности.
Декабрист А.С.Гангеблов вспоминал о нём: «Он всегда держал себя с достоинством, это был человек благовоспитанный, приятный собеседник, остёр, находчив. Но всё это было испорчено его неукротимым нравом, который нередко в нём проявлялся ни с того ни с сего, просто из каприза». А.В.Дружинин писал, что Дорохов был «из породы удальцов, воспетых Денисом Давыдовым… Живи он в двенадцатом году… его прославляли бы как рубаку, и, может быть, за самые шалости его не взыскивалось бы со строгостью». А взыскивали серьёзно! Не раз Дорохов бывал разжалован и за свою отвагу вновь произведён в офицеры. Он и погиб на Кавказе в столкновении с горцами в 1852 году. «В Москве была у него жена. Она ревновала его даже к золотой шпаге, полученной им за храбрость, и вечно хлопотала за своего Руфина», - пишет Т.Ю.Иванова в книге «Лермонтов на Кавказе» (не знаю, насколько верно, ведь, по её словам, «Дорохов был всего на два года старше Лермонтова», тогда как на самом деле родился Руфин Иванович в 1801 году).
Мы не знаем, был ли Дорохов знаком с Л.Н.Толстым, но хорошо известно, что его знал А.С.Пушкин. Брат декабриста М.И.Пущин писал, что Пушкин находил «тьму грации в Дорохове и много прелести в его товариществе».
Прекрасно знаком и дружен Дорохов был с М.Ю.Лермонтовым. Это от него, после его ранения, получил Лермонтов под начало знаменитую команду «охотников». В роковом июле 1841 года Дорохов был в Пятигорске. Есть свидетельства, что он пытался предотвратить дуэль, а на отказ священника отпеть убитого поэта «просил, грозил, и, наконец, терпение его лопнуло: он как буря накинулся на бедного священника и непременно бы избил его, если бы не был насильно удержан». Рассказывают, что Дорохов всегда носил с собой некоторые «мелкие вещицы, принадлежавшие Лермонтову, свой альбом с несколькими шуточными стихами поэта» и «понимал произведения Лермонтова так, как немногие их понимают; он мог рассказать происхождение почти каждого из стихотворений, событие, подавшее к нему повод, расположение духа, с которым автор “Пророка” брался за перо. Нечего и говорить, что он знал наизусть каждую строчку своего бывшего друга» (А.В.Дружинин).
**************
Однако, говоря о Долохове-партизане, в первую очередь вспоминают ещё одну очень яркую личность эпохи 1812 года – Александра Самойловича Фигнера. Но о нём – в следующий раз.
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
"Оглавление" всех статей по "Войне и миру" здесь
Навигатор по всему каналу здесь