Народная молва говорит: «хочешь насмешить Бога, расскажи ему о собственных планах».
Христианское учение постоянно напоминает: человеческое тело смертно и является сосудом для вечной души, а земная жизнь полна бренности и переменчивости. «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкалывают и крадут».
В исламе человеческая жизнь представляется как краткий миг на пути ахирату, вечному миру. Понимание скоротечности жизни должно делать поступки и мысли мусульманина более осознанными и взвешенными.
Будда учил, что непостоянство – неизбежный атрибут окружающего мира и всех существ, которые беспрестанно проходят циклы роста, старения, смерти и перерождения. А корень всех страданий – привязанность к меняющимся и ускользающим вещам, эмоциям, людям.
Кришна выражался конкретней: весь материальный мир – иллюзия, в отличии от вечного, непроявленного мира, который лежит за пределами материального.
Но самым лаконичным был, пожалуй, мудрый еврейский царь Соломон с его знаменитой максимой: «Всё проходит – пройдёт и это».
Религиозные и философские учения так или иначе раскрывают мысль о том, что всё материальное вокруг нас переменчиво, не вечно и в конце концов исчезнет. На словах люди без труда понимают и принимают эту данность, однако, сталкиваясь с ее реализацией в действительности, часто впадают в глубокое отчаяние, гнев или тоску.
Сломавшийся телефон, упущенная благоприятная возможность, предательство друга, несправедливое устройство мира, нарушенные планы – всё это и многое другое может вызывать сильную душевную боль у человека, который до случившегося уверенно вещал о бренности или даже иллюзорности всего сущего.
Вполне естественная реакция. Комфортней и приятней думать, что вещи и чувства сохраняются очень долго, планы должны исполняться, окружающий мир должен соответствовать ожиданиям, а смерть – что-то такое отдаленное и происходит с другими. При этом большинство людей спокойно согласится, что и вещи, и они сами не вечны, а смерть – неизбежность. С таким внутренним противоречием и живём.
Но в сложные времена данное противоречие проявляется намного резче и чаще, чем в дни относительного благоденствия и довольства. Кризисы, пандемии, войны, личные трагедии рушат обычный ход вещей, заставляя человека остро ощущать переменчивость и шаткость бытия.
И в такой ситуации можно предаваться унынию, страху, страданию. А можно прислушаться к мудрости Будды, который говорил: чтобы достичь просветления, нужно принять всеобщую непостоянство. Ведь бренность пронизывает всё без исключения. Возьму для примера Храм Христа Спасителя в Москве. У этого громадного, непоколебимого сооружения удивительная история, словно специально придуманная для подтверждения слов Будды.
Первая жизнь и первое небытие
Император Александр Первый 25 декабря 1812 года подписал манифест о строительстве большого московского храма в честь победы русского народа в Отечественной войне и изгнания из России армий Наполеона.
Среди десятков проектов Александр выбрал работу неизвестного 28-летнего художника шведского происхождения Карла Витберга. Его проект потрясал размахом и величавостью задумки: храм должен был вознестись на 240-метровую высоту и иметь 600 колонн из расплавленных трофейных орудий.
Трехуровневое здание символизировало неразрывную связь человека с Богом. Высеченные в скале катакомбы и цокольный этаж олицетворяли загробный мир, второй ярус в виде креста посвящался земной жизни, а третий куполообразный уровень представлял небо и духовную ипостась людей.
Осенью 1817 года царь со свитой в присутствии 400 000 москвичей заложил на Воробьевых горах первый камень. Место для храма было выбрано не случайно, между Смоленской и Калужской дорогами. По первой Наполеон победоносно вступал в Москву, по второй бесславно покидал её.
Лютеранин и масон Витберг настолько проникся идей постройки самого большого российского храма, что принял православие. В 1821 году работы наконец-то начались и поначалу шли весьма бурно. Однако вскоре начали пробуксовывать. Во-первых, оказалось, что почва Воробьевых гор вряд ли способны выдержать задуманную громадину. Во-вторых, строительство погрязло в хищениях и воровстве.
После смерти императора Александра работы остановились. Специальная комиссия выявила хищения на общую сумма 1 миллион рублей, что для тех времен было немыслимой цифрой, учитывая, что вся строительная смета составляла 16 миллионов рублей. Витберг отправился в ссылку, а идея величественного храма на года канула в небытие.
Вторая жизнь
В 1831 году правопреемник Александра царь Николай Первый продолжил дело венценосного брата и решил построить храм в честь победы 1812 года. Деспотичный и крутой нравом Николай конкурсов не проводил, а сразу назначил архитектором обрусевшего немца Константина Андреевича Тона и выделил из казны внушительную сумму.
Учитывая прежние ошибки с грунтом, место для храма выбрали на Волхонке недалеко от Кремля. Работы по сносу строений и подготовке строительной площадке начались летом 1837 года, а осенью 1839 император Николай заложил первый камень будущего собора. В этот раз один важный государственный проект неусыпно контролировался властями.
Уже в 1949 году был закончен главный купол храма, внешние леса сняли в 1860 году, внутренняя отделка и благоустройство набережной длились еще 23 года В мае 1883 года состоялось торжественное освещение Храма Христа Спасителя в присутствии Александра Третьего, внука Николая Первого. Стройка официально закончилась, считая от момента утверждения проекта, она обошлась казне в 15 миллионов рублей и длилась полвека.
Второе небытие
После прихода к власти большевиков в 1917 году храм продолжал действовать. Правда, в 1922 году он перешел под управление раскольникам-обновленцам. Однако в новой России религия постепенно становилась идеологической помехой властям, в массовом сознании насаждался атеизм, поэтому судьбы собора вскоре была предрешена.
Причем его отправляли в небытие показательным, даже циничным способом. Летом 1931 года на заседании ЦИК СССР на месте храма, который играл роль духовного и православного центра Москвы и России, было решено построить грандиозный Дворец Советов 415 метров высотой, 100 метров из них составлял памятник Владимиру Ленину.
Работы по разбору собора начались сразу, а в декабре 1931 года остатки строения уничтожили двумя взрывами. Однако строительство Дворца Советов не продвинулось дальше фундамента. Грянула война, уже осенью 1941 года из материалов стройки века делали противотанковых ежей, необходимых для обороны столицы.
В послевоенные годы все строительные ресурсы страны были брошены на восстановление экономики и жилья. А после смерти Сталина власти и вовсе отказались от Дворца Советов. На его месте в 1960 году появился открытый бассейн «Москва». Он был поистине огромным: 130 метров диаметром, работал в любое время года, число посетителей доходило до 20 тысяч в день, 3 миллионов в год и 24 миллиона человек в первые 10 лет работы.
Третья жизнь
В восьмидесятых годах отношение власти к религии стало заметно улучшаться. Поэтому ничего удивительного, что в 1988 году в Москве появилась инициативная группа за восстановление храма Христа Спасителя, а в 1989 году был фонд по сбору средств на строительство собора. Однако в 1992 году все собранные деньги обесценились галопирующей инфляцией.
После крушения Советского Союза новые власти стали возрождать престиж православия с тем же рвением, что и большевики за 70 лет до этого уничтожали этот престиж. Так что православная церковь очень быстро и без получило разрешение на строительство собора. Оно началось в 1994 году.
Формально восстановлении храма шло за счет пожертвований людей и бизнеса, и государство не финансировало его. Но президент Ельцин издал указ, который предоставлял налоговые льготы предприятиям, участвующих в строительстве или жертвующих на него деньги, и тем самым привлек необходимые средства.
Строительные и основные отделочные работы были закончены к концу 1999 года, а в ночь на 7 января 2000 года прошла первая служба в храме Христа Спасителя. Он в точности воспроизводит своего взорванного предшественника: имеет высоту 103 метра, высоту внутреннего пространства до 79 метров и способен вместить до 10 000 верующих.
Ждет ли его третье небытие? Безусловно. Ведь это закон жизни. Но ловлю себя на мысли, что, глядя на незыблемое, монументальное здание собора, сложно даже представить на его месте пустоту или что-то другое. В очередной раз я попал в ловушку противоречия между пониманием тотального непостоянства всего вокруг и желанием верить в вечность вещей и себя. Как же далёк я от просветления! J