4 апреля 2013 года Кристофер Найт был арестован за кражу со взломом. Для большинства злоумышленников, попасться на краже со взломом влечет за собой возможность тюремного заключения; страшная перспектива быть отстраненным от остального общества. Для Найта, однако, все было наоборот. Эта встреча с законом ознаменовала его первый человеческий контакт за 27 лет.
Найт прожил большую часть своей жизни как отшельник. В 20 лет он оставил свою постоянную работу компьютерщика, ни с кем не попрощался и покинул общество. Почти три десятилетия он жил в маленьком уединенном лагере без воды, электричества и даже костра.
Он избегал контакта с людьми, только ночью выходя на улицу, чтобы запастись едой и припасами из близлежащего города. Когда местные власти поймали его на одном из этих поздних ночных рейдов, ему было 47 лет, он никогда не пользовался Интернетом и не посылал электронные письма.
Самостоятельная изоляция рыцаря резко контрастирует с нашей естественной склонностью к другим. Люди по своей природе являются социальными существами и обладают, казалось бы, врожденным стремлением к взаимодействию, товариществу и принадлежности. Длительные периоды без социального контакта обычно связаны с пагубными последствиями для психического и физического здоровья.
Несмотря на эти психологические трюизмы, одиночество не всегда является полностью негативным. Мы получаем редкое представление об этом, рассматривая таких людей, как рыцарь, который имел все возможности быть частью общества, но вместо этого делал все возможное, чтобы побыть в одиночестве. Эти самоотчеты сходятся в общем понимании того, что одиночество дает уникальную возможность исследовать редкую границу внутреннего опыта.
Изоляция, одиночество и самоощущение.
Наличие только себя для компании предоставляет непревзойденную возможность для самоанализа. Одним из самых ранних и подробных описаний этого опыта был французский философ Мишель де Монтень, который создал свою вневременную литературную коллекцию "Essais", запершись в своей библиотеке, изолированной от остального общества на несколько лет.
В течение нескольких лет Монтень предпочитал оставаться наедине только со своими книгами.
Он говорил об удивительной глубине и товариществе, которые он мог испытать в себе. Он заметил: "Здесь наш обычный разговор должен быть между нами. У нас есть душа, которая может быть обращена против себя ... у нее есть средства для нападения и средства для защиты, средства для получения и средства, которые можно дать".
Пятьсот лет спустя это чувство недавно перекликается с Мауро Моранди, который более трех десятилетий живет один на небольшом острове под названием Буделли у побережья Италии. В редком интервью он сказал Си-Эн-Эн: "Я понял, что самые красивые, опасные, авантюрные и приятные путешествия из всех - это путешествия внутри себя".
Невозмущенные обычной болтовней социального мира, другие говорили о приобретении глубокого чувства ясности в своем восприятии. Эти рассказы свидетельствуют о том, что внутреннее понятие "я" тает в отсутствии других. Генри Дэвид Торо известен тем, что в течение длительного времени проводил в одиночестве в дикой природе Новой Англии и заметил: "Пока мы не потеряем мир, мы не начнем обретать себя".
Сам Кристофер Найт перекликался с подобными чувствами через несколько месяцев после того, как он вновь вошел в общество.
"Одиночество даёт увеличение чего-то ценного... моего восприятия". Но ... когда я применил свое возросшее восприятие к самому себе, я потерял свою идентичность". Не было зрителей, некому было выступать... Говоря романтично, я был полностью свободен".
Эти внутренние состояния трудно понять в полной мере, не испытав их на себе. Каково же это, субъективно, быть свободным таким образом, или найти себя после потери мира?
Самоотчеты могут завести нас только до сих пор. Дао Те Цзин, сам по себе продукт интенсивного одиночества, намекает на этот парадокс своими знаменитыми строками: "Те, кто знает, не говорят". Те, кто знает, не знают". В общем смысле, однако, они предполагают, что одиночество может стать окном в редкое и глубокое внутреннее переживание.
Заключение
Стоит подчеркнуть, что жизнь в длительном одиночестве не для всех. За очень немногими заметными исключениями, мы, люди, естественные социальные существа. Каждый отличается своими социальными потребностями, и тем, насколько другие влияют на него. Люди, которые искали одиночества, имели личную конституцию, подходящую для жизни без других.
Люди, которые охотно отвернулись от общества, встречаются редко, и перспектива, которую они открывают для себя, столь же уникальна. Найт, Торо, Монтень и многие другие на протяжении всей истории были все герметичны по своему выбору. Для остальных из нас, мы можем найти немного утешения в их историях.