Интервью, где папы честно рассказывают об отцовстве и отвечают на вопросы вредного редактора!
Автор: Ксения Горбунова @gorbunova_ksu0511
Ох уж эта осень. Насколько она противоречива. Сегодня ты можешь собирать с ребенком яркие кленовые букеты и радоваться мягкому, не обжигающему, солнышку. А завтра уже во всю проклинать бесконечные дожди и бороться с атакующей осенней хандрой. Причем с этой чертовкой хоть раз, пожалуй, сталкивался каждый. Не так ли? Когда нет настроения, делать ничего не хочется, хочется разве только, чтоб тебя пожалели. И этот номер мы посвятили борьбе с осенней хандрой, ведь мы хотим, чтобы вы улыбались.
Но давайте затронем серьезную тему? А именно тему депрессии. Ведь если этот страшный зверь встретится у нас на пути, надо знать, как с ним бороться. А какая депрессия самая страшная для мам? Правильно, послеродовая.
Зачем нам это знать, можете спросить вы? Да потому что, как бы банально не звучало, но с ней может столкнуться каждый, причем неожиданно. И это не обязательно будешь ты. Это может быть подруга, родственник. И во время послеродовой депрессии им безумно будет важна поддержка и понимание близких.
Что нужно для того, чтобы быть во всеоружии? Почитать литературу или порталы для мам? Это вы можете сделать самостоятельно. А вот мы опросили трех пап, чьи жены столкнулись с такой депрессией. Тех пап, которые пережили этот семейный недуг, и которые готовы поделиться своим опытом. И мы с удовольствием делимся этой информацией с вами!
Алексей, г. Москва, 35 лет, личный помощник, персональный водитель, дочь Анна (7 лет).
Леша, г. Москва, 29 лет, айтишник, дочь Варвара (2,5 года)
Сергей, г. Москва, 34 года, учитель математики. Двое детей: дочь Милана (6,5 лет), сын Лука (3 года).
Начнем с самого начала. Как вы поняли, что у вашей жены послеродовая депрессия? Как это проявлялось?
Алексей: Она была очень нервозная, и у нее через какое-то время пошла апатия ко всему. Когда дочка только родилась, такого не было. Это пришло уже потом, где-то после месяца, когда стало ясно, что у нас особенный ребенок. У нее порок развития головного мозга. Она была очень неспокойной, постоянно орала, и тогда у жены начала появляться депрессия.
Леша: Прежде чем начать, хочу донести главное - я не пытаюсь показать, что я такой молодец, тут и там все делаю, все терплю, а жена ничего не может. Я понимаю ее, потому что сам не пережил все муки процесса рождения (хотя присутствовал все 10 часов) и материнства. Я не проводил с оруще-плачущим-забудь-о-прежней-жизни ангелочком 10 дней в неделю, 28 часов в сутки на протяжении 2,5 лет. Но тем не менее я сам обрушивал весь свой накопившийся негатив на жену, что только усугубляло наше состояние, и о чем очень жалею и прошу у неё прощения.
Что касается вашего вопроса, жена сама сказала, что у нее послеродовая депрессия. Я был слишком поглощен работой, так как пришлось работать за двоих, и стал проявлять слишком мало внимания (скорее даже совсем перестал) к её эмоциональному состоянию. И в один прекрасный день она сама это сказала, когда я не понимал, почему она плачет.
Как проявлялось… Ни с того ни с сего могла начать плакать. Говорила: “Ааа, этот ребенок, зачем он, хочу уйти, хочу вас оставить, уехать и ничего этого не видеть”. Она все время была в плохом настроении. Я приходил с работы и вместо того, чтобы увидеть улыбающуюся, счастливую жену, видел “Хиросиму”.
Сергей: Я понял, что у нее послеродовая депрессия, уже спустя месяц, два. Это случилось с первым ребенком. Сама жена мне сказала, что у нее так проявляется вот эта вот депрессия. До этого я не был даже с этим термином знаком. Она это на сайтах прочитала, узнала. Причем у нее иногда даже был своего рода послеродовой психоз: она говорила, что у нее были галлюцинации касательно детского плача и прочего.
Первое время это было что-то на уровне преисподней. Потому что супруга после родов была в подавленном состоянии. Поначалу я не считал это чем-то сверхъестественным: первый ребенок, не знаешь, чего ожидать. Она плакала, по любому поводу расстраивалась. Она пыталась кормить, у нее не получалось, потому что было мало молока. Соответственно, были нервные срывы и рыдания, и сон нарушился. Жена даже говорила, что у нее не было желания жить. Где-то неделю она практически ничего не ела. У нее было физическое истощение (после родов).
У нас была консультант по грудному вскармливанию, и когда она приезжала, она так хорошо с женой поговорила, и вроде как немножко отлегло, и с кормлением лучше пошло. Но потом опять все это усилилось. И когда девушка снова приехала, спустя две недели после родов, она по сути спасла жену, отвезя ее в больницу, узнав, что у нее неделю держится температура. Это было маточное воспаление. И на этом фоне все протекало вообще очень страшно.
Жене сделали операцию в этот же день, иначе могли бы уже не спасти. И после чего она пробыла там 10 дней. В тот момент даже вкусненькая еда, которую мы с тестем привозили, не приносила ей радость - она не чувствовала ее вкус. Настолько было тяжелым ее состояние депрессии, становилось еще хуже. Большую часть суток жена спала, а когда просыпалась, она была в таком состоянии, что порой говорила: «Я что-то ничего не понимаю».
Не могли бы вы охарактеризовать степень подавленности вашей жены в послеродовой период по шкале от 1 до 10 баллов?
Алексей: Наверное, 8. Потому что, как только открывалась дверь, и я входил, мне просто вкидывался ребенок в руки, жена разворачивалась и уходила в другую комнату.
Леша: Первые месяца три было всё хорошо, за исключением перестройки под новый режим жизни, так что – 3. Потом был период, где-то до двух лет (до того времени как Варя стала ходить на горшок и говорить), во время которого у нас была беседа, и она рассказала, что у нее даже были суицидальные мысли. Но поскольку я не верил в это, поэтому – 9. Сейчас «редко, но метко» у неё бывает (или в нашем случае имеет место быть) истерика всё по тому же материнству – 7.
Сергей: 9-10. Она жила с мыслями, что не хочет жить, но при этом понимала, что она так не поступит – мы люди все-таки православные.
А что вы чувствовали в этот период? Вам было тяжело, страшно, или может вы не понимали всей серьезности ситуации?
Алексей: Нет, тяжело не было. Я осознавал, что я на работе переключаюсь, а она дома – нет. Единственное, я ощущал чувство вины за то, что она впала в депрессию.
Леша: Я тоже хотел, чтобы меня пожалели, поддержали. Но этого не было, поэтому было очень обидно.
Сергей: Я бы охарактеризовал это как состояние растерянности и какого-то непонимания, что происходит. Потому что с этим я никогда не сталкивался, и для меня это состояние было в диковинку. Я в принципе близко не общался с людьми в депрессии. Я думал, что она устала, расстроена, но сам термин «депрессия» мне в голову не приходил совсем. Поэтому я был растерян и старался максимально делать все, что мог, чтобы как-то помочь жене.
Есть много факторов, которые способствуют послеродовой депрессии: недостаток внимания, отсутствие отдыха в период беременности, сложные жизненные ситуации, склонность к депрессиям. Как вы думаете, что могло дать толчок для такого состояния в вашем случае?
Алексей: Я думаю, что нехватка моего внимания в период беременности. У меня было много, так сказать, нехороших поступков. Я думаю, что это еще толкнуло ее. Потому что я не осознавал всей серьезности беременности. И это первая и главная ошибка – когда мужчина не осознает всей ответственности, делает много проступков, а это уже ведет к необратимым последствиям.
Почему еще у жены была депрессия. Она была очень общительна, у нее было много знакомых, а потом, когда Анюта родилась, все исчезли, потому что не знали как общаться с такими детьми и смотреть нам в глаза. Это очень сильно ударило по Алёнке. Сейчас она общается с друзьями, но уже нет такого.
Леша: Что она все-таки не была готова завести детей. То есть бывали мысли о том, чтобы стать родителями. Мы такие: “Да-да-да, давай”. А потом: “Да нет, слушай, и так хорошо”. И так было несколько раз. В итоге решили завести ребенка. А потом она поняла - зачем я это сделала? Получилось, что рано, сейчас бы вся жизнь была впереди. Даже всем друзьям говорит, чтобы рожали, когда уже все перепробуют в этой жизни. Мне самому неприятно слышать, когда она так говорит, но всё равно при этом поддерживаю.
Сергей: До рождения ребенка мы жили с тетей и с бабушкой. За три недели до рождения дочки любимая бабушка умерла. Ей было 90 лет. Но вроде жена восприняла это спокойно, как констатацию факта, у нее не было признаков депрессии.
Возможно, сыграл тот фактор, что мы переехали, как только родился малыш. Всю жизнь она прожила в доме у тети с бабушкой. Мы решили снять квартиру, и переехали в Красногорск. И переезд отрицательно сказался на жене. Думаю, даже если бы мы не родили ребенка и переехали, она была бы в подавленном состоянии. Сам факт переезда ее очень огорчил. Это, возможно, стало одним из тех, подталкивающих, факторов для депрессии. Получилось, что мы остались одни, без друзей, без тети. И это своеобразное одиночество было непросто переживать.
Многие психологи считают, что несмотря на маленький возраст ребенка, он все равно ощущает, что с мамой что-то не так. А ваш ребенок вел себя неспокойно в период депрессии жены? Как это проявлялось?
Алексей: Ну у нас немного другая ситуация, дочка все время вела себя неспокойно. У нас самый жесткий депрессивный период жены прошел в больницах, и она быстро взяла себя в руки, потому что надо было из расклеенного состояния выходить, что-то решать, что-то делать. Некуда было выплескивать весь негатив, и она перебарывала это в себе. То есть ребенок особо не видел такого состояния мамы.
Леша: Нет, такого не было. Неспокойно вел себя я, когда жена вела себя неспокойно в его присутствии.
Сергей: Когда первый ребенок, к нему в принципе относишься особенным образом, родители всегда более нервные, переживают за любой чих ребенка. Дети, естественно, все это чувствуют, считывают. Я не могу выделить прямо каких-то особенных моментов, но мне, конечно, кажется, что это не могло не сказаться на ребенке.
Единственное, дочка была неспокойна первое время из-за того, что недоедала, потому что не было много молока. То она спала, то кричала, потому что не была сытой. Мы не решались первое время прикармливать ее какими-то смесями. И только спустя некоторое время, когда к нам пришла медсестра, мы начали давать смеси и ребенок стал поспокойней.
Зачастую в период депрессии женщины меньше времени уделяют своему ребенку и не получают никакой радости от общения с ним. У них развивается чувство вины. Как вы с этим справлялись?
Алексей: У нас именно такого периода не было. Все время нахождения с ребенком максимум, что жена делала, когда уже доходило до крайности, это клала его на кровать и уходила в другую комнату на пару минут, чтобы успокоиться. А так все время она была с дочкой: играла, занималась с ней, развивала ее. Да, радости от общения она особой не получала, это было больше как работа, обязанность: «Ты должен».
Конечно, я помогал ей. Как только у меня появлялось время, я брал ребенка себе и уходил гулять с ним. Или занимался дочкой, пытался переключить жену. У нас в семье сразу была договоренность, что все ночи дежурю я. Так как я работаю, а она - нет, то есть мне есть где переключаться, в отличие от жены. И сейчас так же. Плюс, я пытался помочь с уборкой и готовкой. Старался хоть как-то освободить от домашних обязанностей, например, купил роботы-пылесосы, которые на начальном этапе ей очень помогали. Потом утром, перед работой, ходил выгуливать животных, полы мыл. То есть все упирается в быт.
Леша: Да, то что она не получала радости от общения с дочкой, так и было. И меня это жутко обижает, так как в моём понимании можно злиться на ребенка, можно обижаться и не разговаривать с ним, но, когда доходит до того, что мать оскорбляет его, это триггер, который может привести к самым печальным последствиям, вплоть до разрыва всего. Она стала чаще (еженедельно) ходить к психологу или в психологические группы. Ну для меня единственным способом справиться с этим было только терпеть, так как я воспитан в семье, где понятие «психолог» ассоциируется с «проказой».
Как справлялся… Максимально пытался создать жене комфортные условия. Нанимали няню очень часто, чтобы она гуляла с ребенком. Чтобы те 2 часа, пока няня гуляет с ним, жена была дома, отдыхала. Само собой, приходил домой, старался как-то все взять на себя, но у меня не получалось. Я мог уделить времени ребенку не столько, сколько нужно было.
Сергей: Да, у нас было такое. Даже до сих пор что-то осталось. То есть депрессия, которая мучила нас первый месяц в жесткой форме, после больницы стала потихонечку угасать, но до сих пор мы чувствуем отголоски. Тяжелая стадия была первый год, потому что она не чувствовала никакой радости от общения с ребенком, и, естественно, ее мучил комплекс вины. Добавлялись и родственники, которые считали, что она плохая мать, и своим видом это показывали. То есть все говорили: «Ой, ну это же ребеночек, это такая радость. Как можно не радоваться?». А в голове у моей жены возникало: «А у меня нет радости». Вот этот комплекс вины, он внутри родился и до сих пор живет, и как-то проявляется.
Мы стали разговаривать с ней об этом. Что, если послеродовая депрессия – это медицинский диагноз, то, конечно, вины никакой нет. Потому что, когда человек болен, он не может себя контролировать, собственно, это и называется болезнью. Мы об этом говорили, проговаривали, то есть это была работа убеждения. Мы читали, что около 10% подвержено этому, что в этом нет ничего такого. Понятно, что у людей со стороны, кто не переживал эту депрессию, у них другой взгляд на это, и доказать им что-то – невозможно.
Сейчас со вторым ребенком у нас, слава богу, нет депрессии. Мы с супругой сразу решили, что она выйдет на работу буквально через 2 месяца после родов. А я уйду в декрет. Потому что прошлый раз выход на работу помог ей быстрее справиться с депрессией. Ее внимание переключилось на рабочие моменты.
В период депрессии изменилось ли как-то ваше поведение касательно жены? Например, вы были к ней более терпимы, уделяли ей больше внимания.
Алексей: Мое отношение вообще перевернулось. Мировоззрение кардинально поменялось. Это такое судьбообразуещее событие, переосмыслил многое. Да, стал более терпимей. Из-за этого, конечно, и на шею сели. Потому что многое спускалось с рук, на многое закрывал глаза, дабы не расстраивать и все остальное. И мы немножко поменялись местами. Из-за того, что я все-таки чувствую вину за произошедшее, я где-то опускал глаза в пол и не доказывал, что я здесь что-то решаю. Я стал мягче, она - тверже.
Леша: Да, я старался быть терпимее, через силу, через слезы, пот, горе, радость :)
Сергей: Если говорить честно, то в начале такие ее проявления меня раздражали. Она меня не отпускала на работу, говорила: «Останься со мной, мне плохо». Я понимал, что могу где-то отпроситься, но все-таки я в школе работал. Бывало, она засыпала, а я тайком уезжал вести уроки. Понятно, что я был раздражен не всегда, но иногда это чувство меня одолевало.
Но со временем, когда я понял, что это депрессия, и нужно прийти на помощь, я стал терпимее к некоторым ее проявлениям. Ну и старался по возможности помогать жене. По ситуации действовал: нужно сходить в магазин за едой - я шел за едой; нужно приготовить – старался что-то приготовить, хотя у меня тоже это все плохо получалось. Плюс поддерживать ее старался в отношениях с родственниками, про чувство вины говорили.
Помогало ли это?
Алексей: В дальнейшем такое мое потакание привело к тому, что она стала больше играть в депрессию, чем серьезно болеть ею.
Леша: Да, помогало, по крайней мере, состояние не усугублялось.
Сергей: Да, потому что она чувствовала, что я на ее стороне, это придавало ей какой-то уверенности. Потому что, когда человек в депрессии, он чувствует, что он один, насколько я понимаю. Что помощи нет, и выхода нет.
Когда она была в тяжелой форме, даже моя поддержка ею не воспринималась, жена не чувствовала, что она может выйти из этой ситуации сама. А потом, когда мы с ней разговаривали, она сказала, что: «Мне было легче, я всегда понимала, что могу на тебя положиться, что ты меня не оставишь». И это ей подспудно даже в тот момент помогало.
Некоторые мужчины также страдают послеродовой депрессией. Причем проводились исследования. И из 28000 мужчин целых 10% были подвержены этому. Были ли у вас признаки такой депрессии?
Алексей: Нет.
Леша: Нет, я всегда был рад, что у нас появился ребенок, но расстроился, что у меня их появилось двое.
Сергей: Слава богу, нет. Это было бы, мне кажется, уже чересчур (смеется).
Какими конкретными способами вы пытались вывести жену из подавленного состояния? Например, поездка в отпуск, организация встреч с молодыми мамочками, друзьями, посещение психотерапевта.
Алексей: Я по жизни очень веселый человек, стараюсь закрыть глаза на весь негатив, и я пытался жену также на это настроить. Я никогда не приходил домой со словами «я устал», потому что моя усталость, по сравнению с ее – это ничто. Не приходил грустным. Так как мы не можем куда-нибудь пойти (нам это немножко трудно сделать), у нас образовался в семье культ еды. Если плохое настроение, мы заказываем себе еду, ту, что жена хочет, вкусненькую какую-нибудь, и заедаем всю эту депрессию.
К психологу и врачам не ходили с этим. Потому что на фоне болезни ребенка, депрессия – это пыль, не стоит внимания, и мы не зацикливались на этом. Я просто хотел, чтобы жена больше улыбалась.
Леша: Да, жена регулярно ходила к психологу, раз в неделю - точно. Старался, чтобы она больше времени проводила с друзьями, но она из-за своей депрессии и с ними не могла общаться нормально. Еще она стала ходить в бассейн.
Мы съездили в отпуск, но, наверное, только хуже стало. Потому что это был не отпуск, это был детский сад на море.
Еще мы регулярно нанимали уборщицу, чтобы жена не занималась этим. “Я женщина, а не посудомойка”, - так сказать. Максимально упростили жизнь по дому: и посудомоечная машина появилась, и уборка, и няня. Автоматизировали домашнее хозяйство.
Сергей: Да, конечно, мы путешествовали. Мы первый год налетали с нашей Милашей больше, чем за всю мою предыдущую жизнь. Мы с ней слетали в Крым, когда ей было 4 месяца, в 6 месяцев мы слетали с ней в Киев, в 7 – в Египет. То есть этот первый год мы много путешествовали, и жене это помогало. То есть помогло то, что супруге это очень хотелось. Она пыталась почувствовать что-то, что может ее из этого состояния вывести, добавить эндорфинов, от чего она может получить удовольствие. Поездки – одно из самых сильных впечатлений, которое может в этом случае помочь.
Мы записались на фитнес, но супруга отходила раз пять за весь оплаченный год. В нашем случае это не помогло.
Помогла, как мне кажется, музыка. Жена сама хорошо поет. Даже попробовала сходить на урок по вокалу. А так смотрела проект «Голос» (он тогда только запустился); слушала Боба Марли, который очень позитивный. Когда ее уже накрывало, я ставил ей Боба Марли, чтобы ее отпускало.
Какой момент в преодолении послеродовой депрессии вы можете назвать переломным?