Этим текстом я открываю у себя цикл материалов об островной Греции (Додеканес), которая абсолютно влюбила меня в себя весною в 2017-м году
Чтобы не столкнуться с социальными несуразностями — а в жизни страны-банкрота их немало, — надо отдать предпочтение путешествию на яхте. Она будет фланировать между островами, едва касаясь их глянцевым боком — никак не дольше, чем на время экскурсии и обеда. А обед в греческом порту с его сушеными осьминогами, болтающимися на веревке, словно свежевыстиранное белье, не может разочаровать. Как и экскурсия: на каждом островке есть если не святилище Асклепия и не замок рыцарей-госпитальеров, то как минимум окаменевшая нимфа, не пожелавшая отдаться престарелому богу-сластолюбцу. А едва современность начнет слишком навязчиво лезть в объектив, яхта увезет путешественников смотреть закат. Закаты в Эгейском море — ценность, не знающая дефолта с самой зари истории. Мы отплываем с Родоса на Халки в счастливом умиротворении: в Греции по-прежнему все есть.
Гористые склоны Халки изрыты «воронками»: крестьяне прежних времен межевали свои сады и пастбища изгородями из булыжников. За полвека запустения эти полутораметровые заборы потеряли в высоте и четкости линий и теперь с панорамных утесов похожи то ли на рисунки инопланетян, то ли на окружности огромных, только что лопнувших мыльных пузырей.
Мэр острова Михаэль Патрос еще помнит времена, когда сады издалека смотрелись как толстые пучки плодовых деревьев, перетянутые резинками заборов. Тогда на острове работало три парикмахера, в семьях было по семеро детей, ослики лущили пшеницу в «алони» — манежах с каменистым дном, а миндаля было так много, что из него отжимали молочко для прохладительного напитка «сумада». Рассказы греков часто начинаются с подобных сказочных зачинов. Уточнишь хронологию — и окажется, что золотой век закончился совсем недавно, в начале 1980-х. Правда, тут же выяснится, что денег в «золотом веке» почти не было, как и пресной воды на большинстве островов, а торговля часто сводилась к натуральному обмену. Узнав это, легко извиняешь греков, которые так безоглядно нырнули в предложенный капитализм, что теперь никак не могут выплыть.
Из Палио-Хорио, или Старой Деревни, последний житель ушел еще в 1963-м. Тогда как побережье уже жило во второй половине ХХ века, в горных поселках не было электричества и туалет представлял собой дыру в земле. Сегодня заброшенные дома почти слились с ландшафтом, на их рукотворную природу лишь кое-где указывает вызывающе прямой угол оконного проема. Таких деревень-призраков множество на островах Додеканеса, и странно смотрится не само их запустение — оно, в общем-то, вполне живописно, а то, что посреди мертвых поселений торчат церкви со свежайшей побелкой на стенах и едва просохшим кобальтом или краплаком на куполах.
Церковь в Греции не отделена от государства, и на реставрацию общественных зданий деньги выделяются из муниципального бюджета. По острову Халки площадью 30 квадратных километров рассыпано около 160 микрочасовен. Сюда путник может зайти и помолиться в тенечке — ключ торчит прямо в двери. К счастью, только одна из церквушек достаточно велика, чтобы иметь служителя на постоянной основе. К счастью, потому что попы получают зарплату из госбюджета, расходы которого греческое правительство так отчаянно пытается сократить. По данным газеты «Гардиан» жалованье почти десяти тысяч священнослужителей обходится грекам (асегодня — всем евросоюзным налогоплательщикам) в 220 миллионов евро в год.
Критике, особенно со стороны иностранцев, эта практика не подлежит: с одной стороны, правительство не хочет ссориться с теми, кто имеет непосредственное влияние на души электората, с другой, церковь умело манипулирует волшебным словом «наследие». Оно помогает Греции размораживать очередные транши кредита в Центральном Европейском банке.
