Всё литературное наследие Сергея Донатовича Довлатова строится на маленьком человеке, который попадает в самые разные ситуации. Это простые рабочие люди – герои невидимой сцены. Прототипами этих самых героев является сам автор. Огромный неуклюжий, но в меру циничный человек, афоризмы которого разошлись по всей России.
— Что с вами? Вы красный!
— Уверяю вас, это только снаружи. Внутри я — конституционный демократ.
Путь писателя
Родился Довлатов в Уфе, но большую часть времени провёл в Петербурге, где и начал работать журналистом. Довлатова часто называли «невезучим» журналистом, его статьи были колкими и меткими, они били по тому, что трогать в то время было нельзя – советский уклад жизни. Бог знает сколько его статей канули в бездну в архивах редакции, где он писал.
Что с дураком поделаешь? Дурак вездесущ и активен. Через ОВИР прорвался. Через океан перелетел. И давит почище Андропова.
И всё же прямо или косвенно – творчество Довлатова — это прямое продолжение Гоголевской традиции, который тоже очень любил «маленького человека» с его вечной суетой и пустыми стремлениями, то угодить государству, то и вовсе обособиться от него. По сути в своих книгах он рассказал всё о себе самом. Герои Довлатова не агрессивны, в меру самолюбивы и скромны. И в то же время не прочь поразмышлять о вечном.
Истинное мужество состоит в том, чтобы любить жизнь, зная о ней всю правду.
Была и эмиграция в Америку, где вышел сборник воспоминаний «Чемодан». Уже за границей маленький человек размышляет о Родине и о бурном времени, проведённом в советской империи. В этом произведении Довлатов немного убавляет цинизм и выставляет на первое место философские мысли и ностальгические размышления.
Я оглядел пустой чемодан. На дне — Карл Маркс. На крышке — Бродский. А между ними пропащая, бесценная, единственная жизнь.
Нельзя сказать, что в Америке Довлатов наконец-то нашёл свободу и обрёл покой. Вторая империя тоже показалась ему ироничной, только уже с другой, капиталистической стороны. Гоголевский Акакий Акакиевич теперь эмигрант и антисоветчик, это новые нотки в продолжении бесконечного противостояния «маленького человека» и общества.
«К американцам мы испытываем сложное чувство. Даже не знаю, чего в нем больше — снисходительности или благоговения. Мы их жалеем, как неразумных беспечных детей. Однако то и дело повторяем: «Мне сказал один американец...» Мы произносим эту фразу с интонацией решающего, убийственного аргумента. Например, «Мне сказал один американец, что никотин приносит вред здоровью!..» Здешние американцы, в основном, немецкие евреи».
Можно ли сегодня читать Довлатова, не оглядываясь на прошлое, чисто ради получения удовольствия от остроумной прозы, как мы читаем Николая Васильевича Гоголя? Несомненно. Его ещё долго будут читать и даже изучать, ведь настоящая проза и должна быть именно такой (хлёсткой, ироничной, правдивой). Кто сегодня помнит всех этих писателей, которые нудно писали про «пятилетки» и «сборы урожая на колхозах»? Их имена почти стёрты, а вот Довлатов только ещё начинает восходить.
Мы без конца ругаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов?