На прилавках магазинов сейчас появляется бесчисленное количество всяких брендов и трендов, связанных с продуктами питания и "разрешено-благословленных" для религиозного употребления. Чего здесь только нет: постное печенье, соевое мясо, «несливочное» масло, халяльный майонез и кошерная водка.
А когда, мы учились в семинарии, подобные чудесные разносолы в суровые дни поста были в диковинку как загадочный бубль-гум для сельского подростка в постперестроечные годы.
Помню, я был на третьем курсе. В ноябре, привезли шесть огромных мешков сои. Зачем и для чего студентам-бурсакам не полагалось этого знать, сгрузили ее в амбар и забыли.
Однако, примерно через месяц, уже во время рождественского поста, история появления сои стала проясняться. Оказывается, некий меценат пожертвовал ее семинарии вместе с уникальным аппаратом по переработке данной бобовой культуры. Но, по причине каких-то нерешенных вопросов, соя появилась раньше.
Извлеченный на свет чудо-агрегат отдаленно напоминал самовар. Инструкция гласила, что он предназначен для производства соевого молока и ряда других продуктов. Скорые на остроты бурсаки обозвали машину в одночасье «соевой коровой».
Установку «коровы» поручили двум подсобным рабочим предпенсионного возраста – дяде Ване и Сереге, который был младше своего коллеги на год, но до сих пор ходил не в «дядях». Семинаристам, правда, они были известны под звучными прозвищами - Тимон и Пумба. Сходство с персонажами диснеевского мультфильма у них было потрясающее. Дядя Ваня был небольшого роста, щупленький, в засаленной бейсболке, постоянно повернутой козырьком назад. А Серега, словно Пумба, вечно что-то жевал, рыгал и вообще, всем своим существом доказывал, что его ДНК на восемьдесят процентов состоит из кабаньего или на худой конец, свиного.
Хлевом для «коровы» стала небольшая комната, бывшая просфорная, недавно отремонтированная, подкрашенная в нежно-розовый цвет и оклеенная тогда только вошедшими в моду потолочными плитками.
Монтаж под мат и лязгание ключей, Серегин крик и дяди Ванино гудение двигался полным ходом. Через несколько часов всё было завершено.
«Пастухом» и одновременно « дояром » назначили лоботряса с четвертого курса Пашку, который на радостях тут же сел разбираться с инструкцией.
Первые дни «корова» радовала нас своими надоями. Три раза в день постное молоко ждало нас в трапезной.
Паша, который теперь день и ночь торчал в «коровнике», только тем и занимался, что гнал молоко, курил, периодически выпивал с Пумбой и Тимоном. В общем, жизнь для него наладилась. Даже строгие инспекторы не трогали Пашу, понимая всю ответственность данного производства.
За рождественским постом незаметно подошел и великий. Традиция молоковарения возобновились, надои увеличивались, студенты радовались. Ну а, Паша, Серега и дядя Ваня продолжили уже сложившуюся традицию совместных попоек. И вот, во время одной из таких посиделок, после достаточного количества выпитого, а к слову сказать, выпивали они много, зашел спор о сортах и видах алкоголя. Говорили про водку, виски, вспомнили джин, сидр и даже заморское сакэ. «Корова» тем временем пыхтела над новой партией молока. Смотря на неё, дядя Ваня, находясь в изрядном подпитии вдруг изрек:
-А ведь у нее принцип работы самогонного аппарата!
В тот момент, это утверждение, прозвучало как гром среди ясного неба, как «Эврика!» из уст Архимеда.
Дальше – больше, после небольшого консилиума и поднятых стаканов за идею дяди Вани, было принято решение сварить соевый самогон на Пасху. Дрожжи и огромную бутыль в считанные секунды принесли из семинарской кухни. Закваска была поставлена.
В день «икс», накануне великой субботы, коллайдер самогоноварения был запущен. Брага, созревшая к тому времени, источала ужасно смердящий запах, который, впрочем, не остановил троицу.
Махнули за успех операции. Тимон и Пумба произнесли традиционное гагаринское: «Поехали!», а Паша как истинный бурсак еще добавил: «Ну, с Богом!». В аппарат была запущена основная часть сусла.
Минут десять бульканье и шипение вполне соответствовало нормам. Дурман расходился по всему корпусу, легкая эйфория алкогольного опьянения поглощала бурсаков.
-Вот видишь, работает, варит! - радостно голосил Серега, обращаясь к Паше.
Но, любой научный эксперимент имеет темную сторону, в данном, всех подвела забывчивость. У «коровы», перед тем, как начинать гнать молоко, надо было очень крепко закручивать вентили на крышке. Впопыхах, видимо предвкушая удовольствие, Паша забыл это сделать.
В считанные секунды, лишь температура кипения достигла максимума, липкая, густая масса, мгновенно, словно из жерла вулкана, изверглась на потолочные плитки и нежно-розовые стены. Поллюция чудо-машины была чудовищной силы!
С утра Тимон и Пумба пошли на поклон к ректору. Наврав стрикороба, убедили его в том, что машина сломалась сама. Долго тыкали пальцами в инструкцию и на чем свет костерили мецената, который подарил бедным семинаристам, ну просто машину для убийства. Ректор сделал вид или взаправду поверил им, история умалчивает. Но, после светлой седмицы, приказал демонтировать «корову» и вновь отремонтировать заляпанную соевым непотребством комнату, приспособив ее в дальнейшем под обычное подсобное помещение. Паша с горем пополам закончил семинарию. Тимон и Пумба работают по сей день, но пьют после этого случая алкоголь только из магазина, как говорится, от греха подальше!