Когда вокруг не было мужчин, их запаха, вспыхивающих желаньем взглядов, рук, губ и комплиментов Ирке становилось скучно.
Призвание дало себя знать еще в ранней юности. В 16 лет, она , дочка крупного дипломатического работника, работающего в одной из африканских стран, умудрилась закрутить жгучий роман с сыном местного царя. Ложе любви располагалось непосредственно в кустах в царском саду , куда она бегала через сделанный специально лаз. О! Вкус у нее был уже тогда недурен – и нежный, превосходно сложенный, темпераментный мулат сразу ввел ее в курс дела, заставив узнать, что такое истинная страсть и еще очень долго не мог сравниться ни с одним из белых мужчин, претендовавшим на ее постель и сердце.
Столь яркое начало наложило, конечно, отпечаток на всю ее биографию…
Но тогда их застукала охрана, Ирку с позором привели в посольство, где начался бурный, под стать их темпераментам, скандал. Отец пил валерьянку, а мать трясущимися руками пыталась налить ему из графина воду и все проливала струйки на скатерть.
Решено было срочно увезти девочку в Москву, чтобы замять дело. А тут еще этот слезший с пальмы и совсем потерявший чувство реальности местный царек заслал в посольство сватов – взять бедную девочку 15-ой женой в местный гарем! Как отца тогда не хватил удар – одному богу известно. История обросла немыслимыми слухами и подробностями , просочилась в министерство, после чего папочкина дипломатическая карьера стремительно пошла под откос.
В Москве Ирка быстро осмотрелась, поступила в экономический институт и ринулась на покорение новых рубежей , благо молодость , внешность и огромное количество мужчин вокруг это позволяли. В 22 она за чем-то выскочила замуж за подающего надежды художника-грузина ( нет, ее определенно тянуло на восточных мужчин, совсем другое обхожденье плюс южный темперамент) , родила по его настоянию двух детей –погодков, мальчика и девочку и …заскучала.
Затем история развивалась, как в хорошем водевиле. Грузин застал ее в постели с одним джаз-музыкантом, не вовремя заглянув домой.( А сказал что ушел в мастерскую). Разгневался, устроил страшный беспорядок в доме , поломал мебель, хотел поколотить и ее, но она вовремя укрылась в ванной и, наконец, ушел, громко хлопнув входной дверью. Когда шум затих, Ирка осторожно выползла из ванны, огляделась по сторонам, подошла большому зеркалу и расхохоталась…Она была еще очень молода и ослепительно хороша собой. Все только начиналось…
Оскорбленный муж отобрал сына, отправив его на воспитанье грузинским бабушкам, а ее выдворил вон. Ирка не очень переживала. Началась перестройка, время было бурное, под стать ее натуре, а кроме того в Москве появилось много богатых иностранцев, представителей разных фирм…
Захомутать одного из них высокого, ухоженного, пахнущего дорогой парфюмерией Зигфрида, представителя «Сименса» было делом техники. А уж в технике любви равных ей было мало. Она была отработана ею до таких высот, таких нюансов и мелочей, что техникой назвать сей акт было бы грубо. Скорей искусством, призванием, дарованием - главным делом жизни, можно сказать.
В-общем, в «науке страсти нежной»,как сказал когда-то великий поэт - ей был свойственен творческий подход.
А все, что делается творчески, с выдумкой и фантазией - как известно, рано или поздно приносит свои щедрые плоды…
Через три месяца немец совершенно обалдел от «загадочной русской души», в данном случае правильно было бы сказать – тела ,и увез Ирку в Мюнхен в трехэтажный дом в престижном районе города. Дочку решено было взять с собой.
В Мюнхене Ирке понравилось. После бурной Московской жизни требовалась передышка , пауза -и она ее получила. Богатая, упорядоченная Германия по контрасту с Иркиным вулканическим темпераментом холодила душу и приводила в порядок мысли.
Да и время неумолимо катилось к тридцати…Надо было оглянуться и подумать, как жить дальше.
Три года ( рекордный срок) она прожила с Зигфридом ,почти не изменяя ему. Но не считать же изменами стремительные и острые,как приправа, одно-двухразовые интрижки с тренером по фитнесу с фигурой Апполона и симпатичным страховым агентом! Это не в счет.
Они с Зигфридом много путешествовали, он брал ее с собой в деловые поездки и она
без преувеличения повидала мир . Какое-то время ей даже было интересно. Зигфрид был нежен, предупредителен, неутомим в постели, но …довольно предсказуем. И скорей походил на бесперебойно функционирующую поршневую машину. И Ирке опять стало скучно…
А тут они поехали на вечеринку, куда мужа пригласил его коллега. Модный пятизвездочный отель на берегу озера – шампанское, фейерверки, она в переливающемся платье с обнаженными плечами и шикарный Отто, хозяин фирмы… В одной из вспышек фейерверка она поймала его взгляд и все поняла.
Они ушли в лес за гостиницу, благо было тепло, стоял душный, напоенный ароматами цветения июнь, и трава мягким ковром стелилась под их спинами, и пьяно стрекотали цикады ,и ветер качал деревья в такт их страсти, а звездное небо накрывало одеялом жаркой, незабываемой ночи...
Побледневший, осунувшийся Зигфрид встретил ее в холле гостиницы на рассвете, взглянул на них , все понял и ,стремительно вскочив в свой серебристый «Порше» , уехал.
Чемоданы с Ленкиными вещами были доставлены в дом Отто через два дня без слез, угроз и истерик. И Ирка была ему благодарна.
С Отто они переехали в Берлин, который пришелся ей по душе. Масштаб города совпадал с привычным московским,а ей давно хотелось назад в большой город, музейный остров удивительно напоминал некоторые кусочки Петербурга, а главный проспект восточного Берлина точь в точь совпадал с Кутузовским, и вообще – это была столица с ее размахом, перспективами и воможностями.
Вот здесь мы с Иркой и познакомились. Она томилась в своем огромном уютно отделанном и красивом доме(здесь сказался ее вкус и художественные способности) и время от времени писала под гитару свои песенки. Да, я забыла сказать , Ленка замечательно пела под гитару и довольно симпатично сочиняла тексты,и ее низкий вибрирующий голос был одним из мощных инструментов многоликого арсенала обольщения. Все-таки талантливый человек – талантлив во всем!
Дела Отто в то время уже шли не очень хорошо, оттого он был очень занят, редко бывал дома и стал давать меньше денег на домашние расходы, (а раньше был щедр!) . А главное, стал заниматься с ней любовью непростительно мало - самое время было подумать о любовнике.
Мы пили кофе, Ирка много курила и рассуждала о мужчинах. В отличие от Ирки, я никогда не относилась к противоположному полу так серьезно.
-Мужчины, - вообще тупиковая ветвь развития человечества, - прихлебывая кофе, разглагольствовала я.
- Ну, не скажи! – горячо возражала она. –Да, это же самое главное! Если мне ни с кем сейчас не хочется трахнуться - день считай прошел зря…
-Нимфоманка,- лениво укоряла я .
-Рыбина холодная, - отвечала Ирка, полируя и без того безукоризненные ногти.
Честно говоря ,Иркины постельные подвиги вызывали у меня тайную зависть и внутреннее восхищение. Наверное, ко мне больше подходили слова снайперски точного Жванецкого : «Я уже давно ушел из большого секса…» А в Ирке неиссякаемым фонтаном бил такой вулканический темперамент ,такой вдохновенный напор, что только по уши деревянный мужчина мог устоять перед его извержением.
Последнее Иркино приключение выглядело так. У Отто В Мюнхене был личный адвокат, давний друг Отто. Импозантный, подвижный с внимательными серыми глазами и красиво очерченным ртом ,он давно волновал Иркино воображение. Но адвокат был удачно женат
Когда вокруг не было мужчин, их запаха, вспыхивающих желаньем взглядов, рук, губ и комплиментов Ирке становилось скучно.
Призвание дало себя знать еще в ранней юности. В 16 лет, она , дочка крупного дипломатического работника, работающего в одной из африканских стран, умудрилась закрутить жгучий роман с сыном местного царя. Ложе любви располагалось непосредственно в кустах в царском саду , куда она бегала через сделанный специально лаз. О! Вкус у нее был уже тогда недурен – и нежный, превосходно сложенный, темпераментный мулат сразу ввел ее в курс дела, заставив узнать, что такое истинная страсть и еще очень долго не мог сравниться ни с одним из белых мужчин, претендовавшим на ее постель и сердце.
Столь яркое начало наложило, конечно, отпечаток на всю ее биографию…
Но тогда их застукала охрана, Ирку с позором привели в посольство, где начался бурный, под стать их темпераментам, скандал. Отец пил валерьянку, а мать трясущимися руками пыталась налить ему из графина воду и все проливала струйки на скатерть.
Решено было срочно увезти девочку в Москву, чтобы замять дело. А тут еще этот слезший с пальмы и совсем потерявший чувство реальности местный царек заслал в посольство сватов – взять бедную девочку 15-ой женой в местный гарем! Как отца тогда не хватил удар – одному богу известно. История обросла немыслимыми слухами и подробностями , просочилась в министерство, после чего папочкина дипломатическая карьера стремительно пошла под откос.
В Москве Ирка быстро осмотрелась, поступила в экономический институт и ринулась на покорение новых рубежей , благо молодость , внешность и огромное количество мужчин вокруг это позволяли. В 22 она за чем-то выскочила замуж за подающего надежды художника-грузина ( нет, ее определенно тянуло на восточных мужчин, совсем другое обхожденье плюс южный темперамент) , родила по его настоянию двух детей –погодков, мальчика и девочку и …заскучала.
Затем история развивалась, как в хорошем водевиле. Грузин застал ее в постели с одним джаз-музыкантом, не вовремя заглянув домой.( А сказал что ушел в мастерскую). Разгневался, устроил страшный беспорядок в доме , поломал мебель, хотел поколотить и ее, но она вовремя укрылась в ванной и, наконец, ушел, громко хлопнув входной дверью. Когда шум затих, Ирка осторожно выползла из ванны, огляделась по сторонам, подошла большому зеркалу и расхохоталась…Она была еще очень молода и ослепительно хороша собой. Все только начиналось…
Оскорбленный муж отобрал сына, отправив его на воспитанье грузинским бабушкам, а ее выдворил вон. Ирка не очень переживала. Началась перестройка, время было бурное, под стать ее натуре, а кроме того в Москве появилось много богатых иностранцев, представителей разных фирм…
Захомутать одного из них высокого, ухоженного, пахнущего дорогой парфюмерией Зигфрида, представителя «Сименса» было делом техники. А уж в технике любви равных ей было мало. Она была отработана ею до таких высот, таких нюансов и мелочей, что техникой назвать сей акт было бы грубо. Скорей искусством, призванием, дарованием - главным делом жизни, можно сказать.
В-общем, в «науке страсти нежной»,как сказал когда-то великий поэт - ей был свойственен творческий подход.
А все, что делается творчески, с выдумкой и фантазией - как известно, рано или поздно приносит свои щедрые плоды…
Через три месяца немец совершенно обалдел от «загадочной русской души», в данном случае правильно было бы сказать – тела ,и увез Ирку в Мюнхен в трехэтажный дом в престижном районе города. Дочку решено было взять с собой.
В Мюнхене Ирке понравилось. После бурной Московской жизни требовалась передышка , пауза -и она ее получила. Богатая, упорядоченная Германия по контрасту с Иркиным вулканическим темпераментом холодила душу и приводила в порядок мысли.
Да и время неумолимо катилось к тридцати…Надо было оглянуться и подумать, как жить дальше.
Три года ( рекордный срок) она прожила с Зигфридом ,почти не изменяя ему. Но не считать же изменами стремительные и острые,как приправа, одно-двухразовые интрижки с тренером по фитнесу с фигурой Апполона и симпатичным страховым агентом! Это не в счет.
Они с Зигфридом много путешествовали, он брал ее с собой в деловые поездки и она
без преувеличения повидала мир . Какое-то время ей даже было интересно. Зигфрид был нежен, предупредителен, неутомим в постели, но …довольно предсказуем. И скорей походил на бесперебойно функционирующую поршневую машину. И Ирке опять стало скучно…
А тут они поехали на вечеринку, куда мужа пригласил его коллега. Модный пятизвездочный отель на берегу озера – шампанское, фейерверки, она в переливающемся платье с обнаженными плечами и шикарный Отто, хозяин фирмы… В одной из вспышек фейерверка она поймала его взгляд и все поняла.
Они ушли в лес за гостиницу, благо было тепло, стоял душный, напоенный ароматами цветения июнь, и трава мягким ковром стелилась под их спинами, и пьяно стрекотали цикады ,и ветер качал деревья в такт их страсти, а звездное небо накрывало одеялом жаркой, незабываемой ночи...
Побледневший, осунувшийся Зигфрид встретил ее в холле гостиницы на рассвете, взглянул на них , все понял и ,стремительно вскочив в свой серебристый «Порше» , уехал.
Чемоданы с Ленкиными вещами были доставлены в дом Отто через два дня без слез, угроз и истерик. И Ирка была ему благодарна.
С Отто они переехали в Берлин, который пришелся ей по душе. Масштаб города совпадал с привычным московским,а ей давно хотелось назад в большой город, музейный остров удивительно напоминал некоторые кусочки Петербурга, а главный проспект восточного Берлина точь в точь совпадал с Кутузовским, и вообще – это была столица с ее размахом, перспективами и воможностями.
Вот здесь мы с Иркой и познакомились. Она томилась в своем огромном уютно отделанном и красивом доме(здесь сказался ее вкус и художественные способности) и время от времени писала под гитару свои песенки. Да, я забыла сказать , Ленка замечательно пела под гитару и довольно симпатично сочиняла тексты,и ее низкий вибрирующий голос был одним из мощных инструментов многоликого арсенала обольщения. Все-таки талантливый человек – талантлив во всем!
Дела Отто в то время уже шли не очень хорошо, оттого он был очень занят, редко бывал дома и стал давать меньше денег на домашние расходы, (а раньше был щедр!) . А главное, стал заниматься с ней любовью непростительно мало - самое время было подумать о любовнике.
Мы пили кофе, Ирка много курила и рассуждала о мужчинах. В отличие от Ирки, я никогда не относилась к противоположному полу так серьезно.
-Мужчины, - вообще тупиковая ветвь развития человечества, - прихлебывая кофе, разглагольствовала я.
- Ну, не скажи! – горячо возражала она. –Да, это же самое главное! Если мне ни с кем сейчас не хочется трахнуться - день считай прошел зря…
-Нимфоманка,- лениво укоряла я .
-Рыбина холодная, - отвечала Ирка, полируя и без того безукоризненные ногти.
Честно говоря ,Иркины постельные подвиги вызывали у меня тайную зависть и внутреннее восхищение. Наверное, ко мне больше подходили слова снайперски точного Жванецкого : «Я уже давно ушел из большого секса…» А в Ирке неиссякаемым фонтаном бил такой вулканический темперамент ,такой вдохновенный напор, что только по уши деревянный мужчина мог устоять перед его извержением.