Роман «Мать звезды» глава 5
Знакомство с бабушкой Глашей и её недружелюбный приём, Татьяну, теперь уже Ширяеву, выбил из колеи. Возвращаясь с Иваном в заводское общежитие, она всю дорогу зудила не переставая:
— Ну и бабушка у тебя, муженёк! Глазами всю меня иззы́ркала...
— Танюш, ну ты что бесишься-то? Бабушка нас с тобой накормила, чаем напоила. Привыкнет к тебе и полюбит.
— Ага, скажешь тоже, знаю я таких… Я ж не глухая, слышала, как она меня ещё и нацменкой обозвала.
— Да прости ты её, что на старого человека обижаться? Я же заступился за тебя, не сердись.
— Другая бы радовалась, что за изнасилование её внука не посадила, а она морду свою, от меня воротит.
— Тань, ты, что такое говоришь? За какое изнасилование ты сажать собралась и кого — меня, что ли?! — внутри Ивана кипело от негодования, он еле сдерживал себя, чтобы не врезать ей пощёчину. Татьяна же нагло ответила ему.
— Тебя, дорогой, тебя! Ты же меня силой взял: извратил, что называется, несовершеннолетнюю.
Ивана от наглости жены затрясло. «Сейчас если врежу ей, точно посадит, не задумываясь» — подумал он и, оправдываясь, сказал:
— Так у тебя же на лбу не написано, сколько тебе лет, я думал, что как мне — за двадцать.
— Скажешь тоже.
— И скажу — всё как есть. Малолетки с работы раньше уходят, а ты на полную смену в цеху оставалась.
— Так это я из-за Нюрки, чтобы с ней с работы вместе в общагу идти.
— Молодая да ранняя ты, однако. Сама меня на танцы пригласила, потом в сквере воздухом подышать позвала. Вот мы на скамейке и подышали… А ты недолго против была: я ещё удивился да значение этому не придал, подумал: «Ну, надо же, как она в меня втюрилась, несмотря на то что я рыжий».
— Да ты, в зеркало-то на себя давно смотрел? Рожу-то свою видел мухами обсиженную? Мне дуре тебя жалко стало в тюрьму-то сажать — тебе ж из неё не выйти. А теперь, смотри как возгордился. Знала бы так сидел бы уже. Да заявление стыдно было на тебя в милицию писать — на весь бы околоток ославилась.
— Ну не стала писать, так напиши, что попрекать-то теперь меня — женился же?
— Женился он, видите ли — жизнь мне смолоду загубил, извращенец хренов…
Ванька молчал, из глаз его текли слёзы, вытирать которые он при Таньке стыдился. Немного придя в себя, предложил:
— Тогда, давай — разведёмся сразу и дело с концом. Посадишь, так это на твоей совести будет, если она есть у тебя.
Танька не ожидала такого услышать от слабовольного, как она считала, Ивана. Это она намеревалась из него верёвки вить, а пошло не по её сценарию. Изображая из себя невинную жертву, решила его пристыдить:
— Нашкодил и взад пятки, мужик — называется…
Но Иван шёл рядом с ней молча. Её реплика не возымела должного на него эффекта. Проводив её до общежития, не прощаясь, пошёл к себе домой. Танька от злости впопыхах влетела в свою комнату. Сбросив с себя пальто и косынку, не разуваясь, рыдая, плюхнулась на кровать: «Ванька-Самовар хочет с ней развестись!»
Танькина подруга Нюрка Зубкова переполошилось не на шутку, не понимая, что произошло.
— Девки, выйдите из комнаты, я с Танькой поговорю! — скомандовала она.
Соседки по комнате: Шура Костина и Ольга Кислицына переглянулись друг на дружку и нехотя вышли.
Нюрка спросила:
— Танька, ты чё воешь-то теперь белугой? Случилось чё?
— Случи-и-лось! Ванька разводиться со мной собрался-а…Посажу его, чтобы неповадно было.
— А за что это ты его сажать собралась?!
— За то, что меня чести лишил!
— Ты мне-то это не сказывай, чести-то у тебя уж по моим прикидкам года два как нет. Сла́ва-то о тебе ещё в деревне вперёд тебя бежала!
— А ты-то? Сама такая…
— А я и не скрываю. Это ты у нас в образ вошла — святую из себя возомнила.
— А пусть докажет…
— Во дура так дура… Да за него мужики из цеха заступятся, как узнают, что ты вытворяешь. Замуж тебя взяли как путную, так зад прижми и живи. А то доскоблишься, гинеколог срок поставит и всё твоё враньё вскроется. Время ещё не пришло, остепенись — это я тебе как подруга говорю…
Утром Иван ждал Татьяну на проходной, но уже без цветов. Последние цветы он вырвал из палисадника бабы Глаши ещё на свадьбу. Татьяна, проходя с Нюркой Зубковой мимо мужа, сделала вид, что его не замечает. Ванька окрикнул её:
— Тань, погодь! Мне поговорить с тобой надо.
— Смотри-ка чё, муж со мной сам говорить изволит…
— Опять ты за своё… Лишь бы съязвить
— Ну, надо так говори, — ехидно ответила Татьяна.
— Мне повестка пришла.
— Какая ещё повестка? Я в милицию ещё не ходила…
— Из военкомата, в армию меня забирают.
— В какую ещё армию? — переспросила она, недоверчиво.
— В красную, в нашу — советскую!
— А ты разве ещё не служил? — удивилась Татьяна.
— Нет, меня из-за высокого давления не брали, а тут надумали.
— Вот те раз, когда?!
— Через неделю. Если надумала разводиться, то заявление надо подать — без детей нас с тобой без суда разведут. Делить нам нечего.
— Конечно нечего: всё самое ценное, ты у меня нахрапом забрал!
— Что забрал? — не понимая, о чём идёт речь переспросил Иван.
— Невинность! Дураком-то не отходи. — ответила Татьяна, нагло глядя в глаза мужу.
— Ты опять за свое?
— Не опять, а снова. После работы, поговорим.
— Как скажешь, — сказал Иван и открыл дверь в здание проходной.
— Погоди-и, вместе пойдём! Я же ещё как-никак — жена законная.
— Ещё скажи: из армии меня ждать три года будешь.
— А может и буду! — сказала Танька, тут же смекнув, что ей как жене военнослужащего срочной службы, можно хлопотать насчёт льгот. А раз можно, то и не грех этим воспользоваться. Неделю Ваньку можно будет и потерпеть, вместе с бабушкой.
© 25.04.2020 Елена Халдина
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение: 6 Всё не как у людей
Предыдущая глава 4 Эх, Ваня, Ваня, рыжая головушка!
1 Торжественно объявляю: сезон на Ваньку рыжего открыт!