Жила на свете маленькая грустная девочка, и было ей часто тревожно, а ещё чаще по-настоящему страшно. Но она никому никогда не жаловалась и со страхами своими огромными жуткими сама пыталась справиться. Родители учили девочку, что капризничать и ныть - плохо и неправильно, ругали за слабости и бывало, даже тапочком наказывали, если девочка громко плакала или что-то делать отказывалась. Но она то отказывалась потому, что страшно было очень. Правда, никто этого не понимал. Так девочка выучила, что за страхи наказывают, и ещё лучше стала с ними сражаться.
Когда девочке исполнилось 7 лет, она пришла к маме и попросила ее покрестить. Где-то она услышала, что есть на небе большой и сильный Бог, и чтобы с ним разговаривать, надо крестик специальный носить и креститься для этого. Родители девочки атеистами были, но отказывать ей не стали.
С крестиком на верёвочке на тоненькой шее наша грустная застенчивая девочка пошла в школу. Там из-под парт, из щелей в оконных рамах, из-под облупившейся штукатурки и из каждого шкафа и пакетика со второй обувью на неё стали выпрыгивать страхи всех мастей и калибров. Самый жуткий страх маячил из кабинета зубного врача в темном конце коридора четвёртого этажа. Раз в год все дети оказывались там также, как и в прививочном кабинетике у доброй фельдшерицы. Последняя манту делала, деток жалела и конфетами угощала. Там было совсем почти не страшно. И к зубному девочка пошла радостно в ожидании конфет или слов ласковых. Сложно сказать, чего ей хотелось больше. А вот, зубы лечить ей точно не хотелось, слишком уж страшно ревела и выла бор-машина. Зубнуха была теткой огромной, громогласной и жестокой. По-всякому ругала сопротивляющуюся девочку, и линейкой челюсти пыталась ей разжать. Вкус деревянной линейки девочка навсегда запомнила, и черчение потом не любила, и даже геометрию.
После этих экзекуций зубной кабинет превратился в ад и чистилище. Слов таких девочка тогда не знала, конечно, но это и не важно. Стала девочка каждый вечер перед сном молиться Боженьке, чтобы он сделал ее незаметной, невидимой, и в журнале классном ее фамилию превратил в прозрачную, чтобы только к зубному ее больше не вызвали. Молилась она подолгу изо всех своих уже далеко не детских, благодаря пройденным испытаниям, сил. Уж не знаю, как так получилось, но ее и правда никогда не приглашали больше в этот страшный кабинет. Защитная молитва невидимки спасала ее снова и снова каждый день, отправляя к зубному других детей. Позже девочка попробовала спрятаться таким образом от вечно недовольной и придирчивой исторички. Тут молитва опять сработала, злая учительница словно не видела ее фамилию в журнале, и никогда не вызывала к доске, щедро одаривала двойками всех, у кого такого секретного оружия не было.
В старших классах девочка своей молитвой пользовалась всё реже, к школьным зубным ходить отказывалась, историчке могла и нагрубить. Но все равно уже по привычке пыталась быть невидимой - глаза закрывала, в себя уходила и свои мысли, представляла себя прозрачной и незаметной, ни в каких активностях не участвовала, руку не поднимала, даже если отлично знала предмет. В тишине и шапке-невидимке было так тепло и спокойно, что снимать ее ни за что не хотелось.
Шли годы, девочка выросла и превратилась в молодую женщину, застенчивую и немножко грустную по привычке. Жила она тяжело и трудно, тревожилась часто и боялась всякого, но виду старалась не показывать. Да, так умело, что никто из окружающих представить себе не мог, какую борьбу ежедневно она ведёт и выигрывает. С большими потерями, правда, но за победу же платить надо дорого.
У маленькой грустной женщины талантов было огромное множество, и умная она была, и красивая. Картины маслом писала, и в чуланчике прятала, песни чудесные сочиняла, потом в ванной пела их тихонечко, чтобы соседей не побеспокоить или домашних своих. Даже кашлять себе не разрешала женщина, если простуда или грипп приходили к ней. Дыхание по всякому задерживала и в подушку кряхтела.
На работе ее притесняли по-разному, и не дружил с ней никто. Слухи ходили, что она странная и неприятная какая-то, правда, никто не мог сказать конкретно, что с ней не так. Муж и дети тоже словно не замечали женщину, чувствовала она себя предметом мебели или вазочкой напольной, например. И от этого все больше грустила она, злилась и со страхами воевала ещё отчаяннее.
Проснулась однажды женщина и .. нет, не так. Однажды женщина эта проснулась. И пришла к психологу. Жаловалась ему долго, что живет чужой жизнью как будто. Чувствует, что война давно закончилась, а она всё в окопе сидит, и как из него выбраться не знает. И боится очень конечно.
Психолог вопросы ей задавал разные и техники всякие применял интересные трансовые. Вдруг в какой-то из дней маленькая женщина почувствовала внезапно вкус линейки деревянной на зубах и молитву защитную свою вспомнила. И плакала потом долго. Жалела свою внутреннюю девочку, которая в том ужасном зубном кабинете осталась.
И поняла девушка, что молитва ее детская до сих пор отлично работала. И правда ведь, защищала все эти годы от плохого. Но от хорошего тоже. Потому что невидимость - свойство тотальное и неизменное, и прячет сразу от всего.
Слышала я, что все хорошо сложилось у этой женщины, она как-то мгновенно выросла, и больше уже не маленькая. Грустит, бывает, но очень редко. Потому что времени теперь для этого нет и повода. Карьера ее стремительно вверх пошла. А дома муж глаз от неё отвести не может. Удивляется сам себе и спрашивает часто, что такое она с собой сделала - прическу изменила, похудела может, или платье купила новое. А женщина в ответ смеётся только. Звонко. И громко, чтобы все смех ее услышали.
Психолог Елена Ванина
#карантиновыесказки #психология жизни