Известно, что в завоевании Пруссии боевым монахам Тевтонского ордена активно помогали более или менее умевшие владеть оружием миряне из многих других европейских стран. Как правило, происходило это следующим образом.
Какой-нибудь изрядно нагрешивший… ну, пусть немец. Так вот, на закоренелого немецкого грешника внезапно снисходила божья благодать. Мерзавец духовно прозревал, ужасался ранее содеянному и давал обет во искупление грехов отслужить определенный срок в завоевываемых землях, помогая огнем и мечом прививать язычникам блага христианства. Нашивал на одежду большой крест (это называлось «возложить на себя крест») и отправлялся в путь. Поэтому не стоит отождествлять тевтонцев с крестоносцами лишь на основании того, что те и другие носили изображение креста.
Раньше самым популярным направлением была Палестина, потом цивилизаторы добрались и до Пруссии, преимуществом которой было то, что она располагалась намного ближе. И время от времени с отдельными крестоносцами там происходили настоящие чудеса, запечатлеть которые спешили даже известные хронисты.
В истории сохранилось предание об одном выходце из Мейссенской земли, который целый год не покладая рук воевал в прусских лесах. По истечении времени обета крестоносец отправился обратно на родину, но в дороге внезапно заболел и умер. Остававшийся дома сын мейссенца, когда все сроки вышли, а родитель так и не объявился, в свою очередь решил отправиться на восток, чтобы попытаться разыскать отца. Увы, все усилия ни к чему не привели, и пришлось в унынии возвращаться восвояси.
В очередную деревню на своем пути молодой человек вошел как раз в тот момент, когда местный епископ собирался приступить к обряду освящения кладбища. Средневековые люди были не избалованы зрелищами, так что путешественник охотно присоединился к толпе крестьян, собравшихся поглазеть на ритуал. Епископ громко читал молитвы и кропил святой водой могилы усопших.
Вдруг волосы на голове старика зашевелились от ужаса: один из могильных холмиков разверзся и из него восстал обитатель. Оглядевшись по сторонам, священник убедился, что никто из окружающих в упор не видит раскачивавшуюся перед ним жуткую фигуру. Тогда епископ буквально возопил самую чудодейственную молитву и осенил зябко кутавшегося в саван покойника крестным знамением. Тогда гостя с того света, наконец, узрели и остальные. Довольно удивительно, но никто не кинулся наутек! Может, от страха ноги к земле приросли. А скорее, любопытство пересилило: все непременно хотели узнать, что же будет дальше.
- Кто ты и почему тебе не лежится в могиле? – строго вопросил епископ тоскливо продолжавшего переминаться с ноги на ногу покойника.
- Я смиренный пилигрим, возложивший на себя крест и усердно обращавший язычников в истинную веру, - ответил тот. – Единственным моим желанием было после смерти упокоиться в земле отцов, но Господь не дал мне такой милости. Меня похоронили в этой глуши, но что еще хуже – еще при жизни я был проклят богом из-за того, что несправедливо отнял у соседа принадлежавшее ему поле. Поскольку я исполнил свой обет, Христос, за чье поругание я отомстил, обратил вечное наказание во временное. И присудил мне обретаться в чистилище, пока кто-либо из моих близких не вернет упомянутое поле законному владельцу.
- Господь суров, но справедлив! – истово перекрестился епископ, а потом обвел взглядом ряды зрителей. - Узнает ли кто-нибудь из вас этого грешника?
- Да это же мой батюшка! – вдруг раздался крик из толпы, и вперед выбежал тот самый молодой гессенец. – Клянусь всеми святыми, что верну соседу его надел – кабы я знал, что землицу нечестно оттяпали, давно бы так поступил, ей-богу!
- Не поминай всуе имя Божье, - одернул путешественника епископ и вновь обернулся к покойнику. – А ты возвращайся в свою могилу и отныне покойся с миром! Если уж покинул этот свет, нечего по нему шастать, честных христиан смущать.
Обрадованный зомби поспешил юркнуть обратно под холмик, а сын крестоносца, тоже весьма довольный тем, что знает теперь место его упокоения, немедля оформил возврат земельного надела, а заодно сделал щедрое пожертвование приходу, который возглавлял столь удачно встретившийся ему священник.
«Вот какую милость посылает сам Христос и живым и мертвым паломникам, которые, как и Он, страдают от поношения Его креста и не страшатся защищать святую церковь от притеснения неверных не покладая рук и не щадя живота своего», - резюмирует летописец Петр из Дусбурга в своей «Хронике земли Прусской».
Аминь!