В НИИ легко определить время обеда – в фойе начинает скакать мячик пинг-понга. Легкий спорт гулко гуляет по углам. В моем распоряжении целая комната – четыре рабочих места. Для разнообразия профессиональной судьбы я изучаю схемы, которые мне приносят разработчики, слева от входа, паяю возле окна, а для тестовых измерений передвигаюсь дальше по часовой стрелке. В углу у меня припаркован огромный осциллограф. После перестройки густонаселенный муравейник растерял многих научных исследователей. Я устаю от дисциплины. И у меня вечно нет денег. Я инженер, но ведь еще неоперившийся. У меня могут быть отклонения от магистральной судьбы.
Я достал сводки с рынка труда – такие газеты только-только начали выходить в Новосибирске. Больше всего предлагали в Procter and Gamble. Нужно было представлять интересы компании на рынке ТНП. Я открыжил. Без вариантов подхожу. Только нужно узнать, как расшифровывается ТНП, чтобы блеснуть при случае. Идем дальше. Вся газета – перечень торгашей на хороших зарплатах. Воспитание мне подсказывало, что стоит держаться от этой касты подальше. Прилично трудиться врачом, инженером, педагогом, музыкантом, ученым. В моем окружении семьи только этого круга – из новой советской интеллигенции. Где-то есть еще повара, водители и каменщики – сытый мир растет и движется, но в обычной жизни представителей этих специальностей я к своим двадцати как-то не встречал.
А вот торговать греховно. Бывают, конечно, исключения. Скажем, друг моего брата продает магнитофоны. И я регулярно к нему наведываюсь, чтобы он под прилавком, прямо во время рабочего дня скатал мне с фирменной пластинки на мою катушку что-нибудь редкостное. Он специально устроился в магазин, чтобы иметь неконтролируемый доступ ко всем этим «Олимпам» и «Электроникам». Получается, это не предательство инженерских идеалов, а хитрость, обман системы. Я продолжал отчеркивать торговые вакансии, в ужасе сжимаясь от осознания, что в любую минуту может кто-нибудь зайти и застать меня за этим позором.
Среди выуженного особенно грело объявление о продаже рекламного времени на радио. Мама когда-то переписывалась с московским журналистом. А в начале 70-х даже вела образовательную программу на Новосибирском телевидении. Она видела журналистов на расстоянии вытянутой руки. Особые люди. В целом, такие же свободные, бестолковые и талантливые, как музыканты, только играть не умеют. Я вписал в свой ежедневник, который скрупулезно вел со старших классов: «Устроиться на радио».
- У вас есть опыт активных продаж? – первое в моей жизни собеседование проводил директор радиостанции собственной персоной. Большинство его вопросов ставили меня в тупик.
- Я вам историю расскажу. Перед школьным выпускным в я – уже в парадном виде – отправился за своей девушкой. Закурил. У меня было «Золотое кольцо», гадость. И вдруг мужик пьяный пристал: «Продай! Дам тройную цену». И я сдался. Купил потом «Золотое руно» - это соусированные, ароматизированные. И еще осталось.
- Это все? – директор сиял.
- Знаете, у меня много знакомых. Вот один недавно шепнул мне, что надо действовать, дал телефончик. Я купил два магнитофона по цене одного, один потом продал по обычной цене. Подпольную звукостудию расформировали. Надо было суетиться. Я успел.
- А вот эти ваши специальности – сборщик ригелей, грузчик, автор спецкурса по истории музыки в лицее, инженер в НИИ – они вам точно помогут в нашей работе?
- Без вариантов. Я же умею адаптироваться к любым условиям. Со всеми договорюсь, все выясню, запротоколирую – я дотошный.
- И с техникой хорошо. Минидиски, компьютеры, пульты не пугают?
- Да я же сам паял пульт для своей группы. Я на нем пять альбомов «Дома обоев» записал!
- Вы приняты, завтра часиков в 10 вечера приходите во флигель. Там Паша вам все расскажет. Оформлять не будет – испытательный срок у вас, юноша.
У меня часто такое бывает. Вдруг вот чего-то страстно захочешь, капризничаешь даже, дескать, хочуууу! А потом раз – и дадут. И ты думаешь, что я тут делаю, зачем мне это все, какого черта ввязался. Я вышел на улицу обесточенный. Надо было вприпрыжку бежать на работу, а ноги подгибались.
Инженерская половина следующего дня прошла в бессознательном состоянии. «Как мне переступить через себя и развернуть торговлю?» - истязал я себя. «И какие могут быть продажи за два часа до полуночи?!» Но в назначенное время оказался во флигеле. Паша оказался бурным. Проиграл мне идеально смикшированную песню, высмеивающую директора: «Не боись, он сюда не ходит. Да и услышал бы – ему бы понравилось!» Паша показал мне стеллажи с дисками. Ротации тогда еще не было.
- Эти можно всегда крутить. Эти редко. Эти – никогда, - понятно? – Паша цвел.
- А третий стеллаж зачем?
- Там неформат – панки, металлисты, длинные блюзы, авангард. Обнаглеешь – будешь крутить, - я пропустил это замечание мимо ушей.
- Тут у нас минидиски со сведенными программами на глубокую ночь, тут сидюшки, это компьютер с джинглами – знаешь, «С мороженым Инмарко ни холодно, ни жарко». Это пульт. Вот так можно вывести телефонный звонок. Это микрофон, наушники. А тут вот индикатор передатчика. Если сигнала нет – всем конец. Мелкое хулиганство простят.
- Классная экскурсия, спасибо! А что мне продавать-то? – я терялся в догадках, когда дойдем до сути.
- Информацию, музыку, а по сути – себя! – Паше отчего-то с каждой минутой становилось все веселее. Я первые пару дней с тобой посижу, а потом уж ты сам. Твой эфир через десять минут.
- Эфир?! – мне сразу захотелось выкурить все имеющиеся сигареты и выпить весь портвейн из соседнего ларька.
- Ты ночной диджей, привыкай. Вот текст приветствия, расписание рекламы, каждые полчаса – погода, треп со слушателями. Музло как бог на душу положит. Не попадает по времени – уводи. Поехали!
Несколько первых ночей прошли, не приходя в сознание. У меня как-то получалось. Паша, как и обещал, покрутил со мной ручки совсем немного и аттестовал меня к самостоятельной работе. Через неделю я уже знал, кто в этом городе не спит по ночам. Вернее, кто из неспящих суется на радио.
- Из самой Америки, с небольшой радиостанции на побережье нам пришла демозапись невероятной команды Portishead. Говорят, у них уже вышел дебютный альбом Dummy. Но в нашем распоряжении этого диска еще нет. Встречайте разрушающую границы реальности песенку Glory Box. А сразу после я буду рад принять ваши заявки – можете звонить уже прямо сейчас.
Я привык крутить пластинки с третьего стеллажа, в моем эфире регулярно шли неформатные Riders on the storm или даже God save the queen. Каждые полчаса я по-новому преподносил сводки погоды с указанием спонсоров. Только так сводил песни с джинглами. И вообще как-то быстро адаптировался. Сложнее оказалось общаться с публикой. Вернее, сама публика не оставляла шансов на конструктив.
- Паренек, тебя как зовут, я забыла?.. О, Антоша – мое любимое имя. Бархатный такой… Поди, высокий? Не толстый?
- Девушка, милая, скоро песенка закончится – нужно будет вас в эфир вывести, чтобы вы музыку заказали . Ну или поздравили так кого…
- Я не поняла. Ты сейчас почему на вы?! Нарываешься? У меня Маша с Любой. Выпиваем. Короче, быстренько давай, дуй. У нас тут даже закусить есть. На месте все и расскажешь.
Бывали еще другие звонки.
- Братан. Тебе не надоело там пустобрешить. Колян тут, Вася. Водки взяли. Пиво в холодильнике. Че, тачку за тобой послать? Мы так-то на Горском – тут идти тебе минуты три. Короче, давай, не тормози. А то эти скоро отключатся. Ты мне нужен!
Выводить в эфир всю эту чудесную шушеру было решительно невозможно. Я заранее распределял задания среди друзей. Она в нужное время дозванивались в эфир и подвергали меня испытаниям.
- А Henry Cow можете поставить? А Sun Ra у вас там есть?
Мне пришлось таскать на эфиры диски из собственной коллекции. Каждый раз я ежился от мысли, что сегодня-то точно директор проснется среди ночи, послушает мой эфир и точно меня уволит.
Но я стал жертвой популярности. Редактор газеты, в которую я писал тексты между инженерским трудом в НИИ и диджейством на радио, как-то при передаче очередной рукописи меня решительно остановил.
- Тебе пора выбирать! Ты себя слишком тратишь. Если не хочешь прославиться в газете – так и скажи. Штатникам нормально платим, кстати.
- Вы приглашаете меня в штат?? – я не успевал ничего осмыслить. Формально я все еще учился в НЭТИ – писал диплом. Но с каждым днем рабочая центрифуга раскручивалась все быстрее. Но я держался. Когда родители меня спрашивали: «Так ты радиотехник или журналист? Или радийщик?» Я «плавал». А тут не сплоховал. – Я готов прославиться в газете. Покажите рабочее место?
Мне отвели стол с телефоном и пепельницей. Я прикурил у подмигнувшего мне соседа с бородой и написал два заявления – о бессрочном отпуске в НИИ (а вдруг из газеты выгонят за профнепригодность) и об увольнении с ночной радиослужбы.