Много лет назад я совершенно иначе представлял себе полет к Марсу. Раньше, это когда я был мальчишкой, когда мы все мечтали стать космонавтами, строили ракеты из стульев, наполняя их подушками, одеялами и всякой всячиной. Через двадцать лет у детей появились другие мечты, и место желания полететь к звёздам заменили всевозможные гаджеты, телевизор, Интернет.
Закрываю глаза, улыбаясь, вспоминая дни, когда я только мечтал. Как забавно, когда мечта исполняется и становится твоей работой. Ты понимаешь, что это не то, что ты хотел, не то, что ты представлял себе, там, в радужных мечтах покрытых налётом детских грёз. Большинство пытаются реализовать себя, опираясь на те самые детские представления о том, что будет если… Если я стану кем-то… Потом всё превращается в работу, рутину и, если не рождается новая мечта, человек ощущает, что пришло время, и всё к чему я стремился, началось и тут же пошло к завершению.
Вот так вышло и у меня с полетом на Марс.
Первый полет! Я упорно, даже упрямо шёл к этому. Учился преодолевать трудности, а какие тесты сложные попадались, порой казалось, компьютер выбирал именно для меня задачи сложнее. Но ничего, я справился. Я в команде. Лететь предстояло около двух лет, что никого не смущало. Не пугало. А должно было?
Понятие страха полета в космос можно разделить на две разные части – страх за собственную жизнь или страх, что не справишься с поставленной задачей. А ведь мы не боялись, уверенные в корабле, убеждённые, что инженеры и учёные, строящие корабль, знают своё дело.
Мы первые летим к Марсу и первые, кто больше не будет испытывать на себе вынужденные проблемы с невесомостью и радиацией. Космический корабль нового типа, по сути экспериментальный, создавал внешнее магнитное поле и искусственную гравитацию. Всё, как в фантастических фильмах о будущем. Оно наступило неожиданно, впрочем, как и сбылась моя мечта отправиться на Марс.
Расскажу вкратце о предполётной подготовке, физические тренировки проходили в обычном режиме и это не какие-то сверхъестественные задачи. Много времени уходило на психологическую подготовку, к которой не все отнеслись серьезно. Пятьсот дней полета в замкнутом пространстве – за обшивкой корабля смерть – -370 градусов по Цельсию и безвоздушный простор. По мнению большинства это не самое страшное. Опасаться следовало неполадок системы, неудачного приземления корабля, агрессивных аборигенов или какого-нибудь вируса, но только не самих себя.
Спустя некоторое время люди из команды, которые смеялись над чужими страхами, ощутили на себе в полной мере, что такое быть запертым в космическом корабле, точно в консервной банке. Мы не имели возможности отменить полёт и вернуться обратно. Узнать на собственном опыте, что такое видеть рядом людей, которые сначала тебе безразличны, потом неприятны, а затем они становятся самыми злейшими врагами. Неожиданный поворот? Поворот, ведущий в никуда.
Поначалу мы все походили на большую, дружную семью. Нас было восемь человек – механик Роберт Хоуп и его товарищ из США Дуглас Литлл. Среднего роста, белобрысые оба и в чём-то похожие между собой то ли одинаковыми причёсками, то ли скуластыми лицами и серыми глазами буравчиками.
Дуг был врачом-психологом и мог в одиночку произвести сложнейшую операцию, если понадобится, не без помощи робота-манипулятора, конечно, который всегда был настроен на работу ассистента, если придётся.
Кумари Джайн космический микробиолог, вирусолог, мне она казалась приятной и милой женщиной, родом из Индии, невысокая смуглая, с длинными смоляными волосами до пояса.
Николь Герен инженер по телекоммуникациям и связи, француженка, в которой за годы гендерных войн в Европе не осталось ничего женственного. Главное она была профессионалом, пусть молчаливая, строгая, и на неё можно было всегда положиться. Маленькая, с фигурой девочки пубертатного периода, каштановые волосы жёсткие и оттого торчащие в разные стороны, словно в каюте Николь испарились все расчёски.
Из России со мной отправилась Екатерина Нефёдова подающий надежду климатолог и гидрометеоролог. Катя настоящая русская красавица! Высокая, хорошо сложенная блондинка с причёской каре. Голубоглазая хохотушка, в запасе Кати всегда была шутка или добрый совет. Вообще у нас в космонавтике и авиации все девушки замечательные. Она сдружилась быстро с Кумари.
Николь Герен пока держалась особняком, словно выбирая, к какой половине примкнуть: к мужской или женской. Потом в итоге переметнулась на представителя Поднебесной Сана Пи, с которым у них оказалось много общего в плане обсуждения механических и телекоммуникационных систем.
Невысокий китаец Сан исполнительный и практичный, наверное, как и все представители его нации. В его внешности я не увидел ничего примечательного или отталкивающего, честно говоря, все азиаты для меня были на одно лицо.
Лукас Фишер – пилот навигатор, как и я, Андрей Чернов. Лукас единственный из нас высокий, рыжеволосый бородач, тщательно ухаживающий за растительностью на лице, не пожелавший расстаться с ней перед полётом. Лукас являлся представителем ФРГ и оставался невозмутимым, даже когда мы праздновали девятое мая, не пятое, как обычно это делают в Европе и США. Я настоял, и мой авторитет сыграл свою роль.
Подобралась отличная команда и во время тренировок, ещё на Земле мы сдружились и были уверены, что полёт пройдёт в обычном режиме и ничто не помешает нам добраться до Марса.
Мы гордились честью, оказанной компанией, и верили, что корабль готов, потому что его строили шесть государств: Россия, США, Индия, Китай, Франция и Германия. Космонавты были отобраны, подготовлены и горды, что они, а не кто-то другой совершат эту важную миссию в истории Человечества.
12 июля 2055 года корабль Марс-1 стартовал с Земли. Перегрузки прошли легче, чем обычно, в космосе бывали все и поэтому оценили новые возможности корабля. Запустив внешний контур, Роберт Хоуп назвал себя богом, а мы плавно вышли из состояния невесомости, впервые ощутив гравитацию на земной орбите. После нескольких витков вокруг родной планеты, корабль выпустил порцию раскалённого топлива, совершая рывок в сторону Марса.
Каждодневный труд – исследования, проверка системы жизнеобеспечения, анализы, связь с Землёй, завтрак, обед и ужин. Каждый день сливался с предыдущим, и будущий не отличался ничем из ряда вон выходящим. Через несколько месяцев стало ясно, кто на этом корабле друг, а кто может стать негативным фактором в твоём существовании ещё, по меньшей мере, полутора лет в замкнутом пространстве космической посудины.
Это был тревожный звоночек, но, по крайней мере, я пытался сглаживать острые углы, занимался тестированием систем, проверкой курса движения корабля.
В систему Марс-1 был заложен выверенный курс, и корабль шёл на автоматике. Наша задача только посадить его и следить за исправностью системы. На поверхности красной планеты начнётся серьёзная работа, а пока рутина, которую не все смогли выдержать.
– Как ты? – поинтересовался я у Кати бледным настроением.
– Устала. Кажется, заболеваю. – Она уселась на стул, скрестив руки на груди, отбросила назад светлые волосы и зевнула.– Жалею, что полетела, тоскливо, не могу ничего с собой поделать.
– Брось, ты же сильная, ты участвовала в программе Земля-Марс и два года находилась в подобных условиях.
– Андрюш, тогда я знала, что всё это не по-настоящему, что мы на Земле…
– Однако ты помнишь, когда у Рино началась депрессия, и он вскрыл себе вены в каюте, ему никто не стал помогать.– Не знаю, зачем я вспомнил эту неприятную историю.
– Тогда я думала… Все посчитали его слабаком, завернули в термо-плёнку и положили в морозильную камеру. Мне думается, очень скоро мы станем такими же – равнодушными друг к другу и даже к собственной жизни.
Я пытался не соглашаться с Катей, уговаривал поговорить с Дугласом, он же опытный психолог, он же всё может. Наверное, Катя понимала, что я пытался скрыть собственный страх, потому что и меня вскоре посетили неприятные симптомы. Доктор Дуглас отличный парень, но психолог из него никудышный, я это понял, когда начались проблемы.
Всё, чего я опасался, не происходило, корабль работал в штатном режиме, ну а люди, люди хоть и не машины, но могут так же ломаться, заключил я.
– Кто сегодня на кухне? – спросила Николь.
– Я. – Её дружок Пи, приложил к виску ладонь, отдавая честь.– Сегодня день китайской кухни!
– Чёрт, опять осьминогов и пауков жрать будем.– Лукас скривился и плюнул на пол. Робот-уборщик, обнаружив цель, сразу же подкатился к маленькой лужице из слюны Лукаса, ловко орудуя механизмами, очищающими пол.
– Ребят, давайте не будем ссориться.– Николь примиряюще подняла руки перед собой.– Завтра, Лукас, будешь дежурить ты, и мы отведаем твоих омаров и сосисок.
Лукас побелел от гнева. Наблюдая эту картину, я не мог понять, что его так взбесило, и попытался вмешаться. Подошедший док Дуг, как мы называли Дугласа, взял его за плечи, не думая и даже не предполагая, что получит удар. Что-то хрустнуло…
– Этот урод сломал мне нос! – завопил Дуг закрывая лицо руками.
Николь побежала на кухню за льдом, а я, схватил полотенце, намочил его и приложил к разбитому носу дока.
– Что он себе позволяет! – Возмутилась Николь.
– Пускай, - махнул рукой Пи. – Будет так вести себя, запрём в каюте.
– Не стоит.– Я был противником подобных мер воздействия.– Я могу поговорить с ним, раз психолога вышибло из обоймы.
– Поговори. И заодно от меня привет передай,- прогнусавил док Дуг, прикладывая к переносице лёд.
В кают-компанию вошли Катя и Роберт, непонимающе оценивая увиденную картину. Дуг с окровавленным полотенцем и льдом у лица, Пи оттирающий стол от брызг крови, робот-уборщик всасывающий в себя остатки побоища, и мы с Николь наблюдающие за всем этим безобразием.
– Да, - кивнув, вставила свои пять копеек Катя, после её слов, мне захотелось так же закрыть и её в каюте строго режима.– Китайская стряпня мне никогда не нравилась. Нам, что есть больше нечего!
Сан Пи ушёл на кухню, потом вернулся с кастрюлей какого-то китайского супа и вылил его под ноги Катьке, чуть не ошпарив её, со словами:
– Кому не нравится, готовьте сами!
Почему, опешил я, мне даже очень нравилась стряпня китайца, а сегодня, чувствовал, придётся остаться без супа.
Робот-уборщик снова принялся за своё, засасывал внутрь металлического чрева содержимое творчества китайского розлива.
Я окинул взглядом присутствующих, понимая, что часть нашего горячо любимого несколько месяцев назад коллектива медленно, но верно шагнула в сторону пропасти, где забит колышек с табличкой «Безумие». Безумие в космосе за десятки тысяч километров от дома – это разогревающийся ад. И, по меньшей мере, эгоизм и безрассудство со стороны членов экипажа.
Хотелось уйти вслед за Пи, но оставлять озлобленных людей без присмотра не хотелось, Катя с недовольством посмотрела в мою сторону, она видимо заметила нервную улыбку. Она играла на губах, и я не в силах был сдерживаться. Николь, на мой взгляд, было вообще всё равно, а Роберт вздыхая, взял на себя приготовление ужина.
Казалось бы, всё как в большой семье или, по-русски выразившись, в общаге. Но так не должны были себя вести люди, которых готовили к длительному полёту. Мы не имели права устраивать разборки, как будто не могли поделить эти квадратные метры на космическом корабле.
Не хочу вдаваться в подробности, это скучно и пошло. Поначалу я переживал, надеялся, что атмосфера всеобщего безумия, которое начало зарождаться на космической посудине, временно. Скоро отношения экипажа наладятся, всё вернётся на круги своя. Работа займёт свободное пространство, когда именно от бездействия начинались подобные ситуации и, конечно, же последствия.
Последствия стали неприятностью, или даже бедствием, когда члены команды перестали быть работоспособными. Они запирались в каютах не желая видеть других, не желая принимать пищу, не желая жить – это оказалось самым ужасным, потому что пути назад не было.
Лукас Фишер отличный парень, весельчак и необходимый для посадки корабля человек. Он повесился в собственной каюте, используя ремень, привязал его к креплению ламп под потолком.
Его обнаружила Николь. Док Дуг выдал ей имипрамин, строго установив дозировку.
– Николь, ты должна быть сильной, я просто не узнаю тебя. Всё будет хорошо, всё будет хорошо. – Дуг долго беседовал с ней, улыбался, держал за руки.
Когда Николь покинула кабинет, на его лицо наползла гримаса. Он сдерживал ярость, которая искала выход. Потом склонился над умывальником, брызгая в лицо холодной водой.
– Как же я всех вас ненавижу, – процедил он сквозь зубы, сжимал их, ощущая, как хрустнула челюсть. Потом его лицо изменилось, маска спряталась под натянутой улыбкой. Дуглас посмотрел в зеркало, подмигнул отражению и, насвистывая, вернулся к рабочему столу.
– Скучно стало, друзья, скучно.
Он выдвинул ящик, вытаскивая коробку с хирургическими инструментами. Погладил её пальцами, плотоядно улыбаясь и, положил обратно, с грохотом задвинув ящик. Прислушался, потом прошептал, «кто здесь» и огляделся по сторонам.
Я стоял у двери, которая почему-то не закрылась, наблюдал за Дугом, чувствуя, как внутри поднималась волна ужаса.
Прошло два месяца – корабль стал похож на дом наполненный психопатами. Я терял контроль над собой, и чаще меня одолевали мысли, которые я гнал от себя. Они не унимались, продолжали стучаться в голове, призывали присоединиться к обществу не анонимных сумасшедших.
Чаще мне хотелось побыть одному. В каждом из членов экипажа я пытался увидеть человека, с кем можно было поговорить о ситуации, которая скоро станет критической, и не находил. Иногда я задумывался, что будет, когда корабль подойдёт к Марсу. Как мы посадим его без Лукаса, который мёртв. Его тело в морозильной камере, а в его каюте спит Роберт.
Роби сконструировал самогонный аппарат и теперь к всеобщему безумию добавился алкоголь. Дуг, по моим подозрениям начал принимать что-то психотропное, так как его поведение стало более чем странным.
Николь вечно сонная, от приёма имипрамина, в один день просто отключила связь с Центром Связи космических полётов, ссылаясь, что о нас все давно забыли. Она сидела на полу, обхватив колени и плакала.
Как капитан я перестал пытаться взять ситуацию в руки, считал это бессмысленным. Мне сложнее стало верить, что я смогу что-то изменить.
– Андрей, мы собрали совет и решили, что пора сделать нашу жизнь более разнообразной! – Объявил неожиданно док Дуг во время обеда.
– Ты снова под кайфом? – прямо спросил я, чувствуя нарастающее отвращение.
Он, ничего не ответил и тупо улыбался.
– Хорошо, во сколько собираемся? – непринужденно спросил я.
Получив ответ, я ушёл в каюту, вспоминал, когда мы с Робертом проверяли жизнеобеспечение корабля, общее состояние других систем и не мог вспомнить. Ну, ничего, бездействие только приближало конец.
Я вздрогнул от шороха. Звук раздавался из-под кровати. В каютах нет обычной мебели. Моя кровать скорее походила на лежак в вагоне люкс. Внизу можно было выдвинуть ящики, чтобы складывать личные вещи. Я прислушался, словно кто-то царапал ногтями обшивку ящика в глубине.
Осторожно потянул за ручку, выдвигая контейнер, заглянул внутрь. Ничего. Думаю, наверняка, показалось. Посмотрел на часы, с ужасом понимая, что придётся присоединяться к секте безумцев или засесть в каюте, где ничего кроме царапанья в ящике не беспокоило.
Мерзкий звук повторился, заставил поморщиться, я резко открыл ящик. Там между носками и бельем притаилась пустота, но, только отодвигая вещи, я заметил, следы от ногтей – царапины. Меня пробил холодный пот, я выскользнул из каюты и направился в кают-компанию.
– Я думал ты не придёшь! – Роберт пододвинул для меня стул.
Док Дуг сидел рядом с Катей, обнимая её за плечи, у обоих в глазах «плавали рыбки», от Роберта разило алкоголем, Николь сидела на полу, покачиваясь из стороны в сторону, будто эти «качели» успокаивали её.
Я внимательно смотрел, слушал, пытался найти союзника. Сан Пи взгромоздился на стол, задрал короткие ноги, хмурился, теребил пальцами застёжку на куртке. Кумари стояла около холодильника с дёрганой улыбкой, наматывая распущенные волосы на палец. Мне показалось, или она на грани истерики? Чёрт их так много, они сделают мою жизнь больше похожей на ад.
– Ну, так что у нас на повестке дня? – Мне показалось, или Роберт взял на себя право капитана, говорить первым на собрании.
– Проверить системы жизнеобеспечения, правильность курса, связаться с Центром Управления Полетами.– Сказал я, чувствуя, что меня никто не слушал. Не понимая, что случилось с ними, я задавал вопросы. – Сколько сейчас времени, сколько прошло дней, вы вообще знаете, где мы находимся?!
–Зачем, когда у нас есть автопилот.– Катя недоуменно посмотрела на меня, её глаза впали, а под веками появились припухлости. – Нам надоела рутина и голоса.
– Голоса?– Я склонился над ней, пытался рассмотреть в глазах наполненных «дурью», искру хоть какого-то разума.
Она рассмеялась, прищурилась и потрясла перед моим лицом указательным пальцем:
– Расскажи Роб, скажи Николь, хотя, - посмотрев на неё, Катя махнула рукой.– Николь далеко от нас. Ну, давай и ты, док… А вы там Сан, Кумари, разве вы не с нами?
Я не понимал, что это заговор или что-то происходило на самом деле? Хотелось бы обратиться к врачу, но что делать, если врач сам сидит на психотропных веществах и ему самому нужна помощь. Его зрачки сужены и глаза от этого блеклые, водянистые.
– К чёрту голоса, – я пытался быть настойчивым.– Иногда, думаю можно выделить время для работы. Этот корабль наш дом, и я не хотел бы провести на нём остаток жизни, не понимая, где мы находимся и сколько нам осталось.
– Так я не понял, ты хочешь жить долго и счастливо? – спросил док.
– Я хочу выполнить задание и вернуться на Землю.
– А тебе не рассказали, что это билет в один конец? – голос Николь, осколком выпал из небытия. Она вцепилась в торчащие в разные стороны волосы и сжала маленькие кулачки. – Нам лгали, так зачем же связываться с Центром?
– Я не понимаю. – Приложив руку к груди, я пытался быть искренним.– Зачем вы накачиваете себя всякой дрянью. Почему я не слышу никаких голосов? Может кто-то меня вразумит и просветит?
Кумари, я не ожидал, что именно она займётся моим просвещением, подошла ко мне и взяла за руку, потянула за собой.
– Куда это вы пошли? – Катя попыталась задержать меня. Док остановил её и крикнул, что каюта Лукаса открыта, если мы хотим расслабиться.
Кумари сжимала мою руку, и я чувствовал, как дрожат её пальцы, а ладонь влажная и холодная.
Вытащив меня из кают-компании, она тихо бросила, чтобы я не задавал вопросов и следовал за ней. Я надеялся получить ответы, я верил, что если останется хотя бы один человек, которому смогу доверять, вместе мы сможем положить конец этому безумию.
Она открыла каюту, втягивая меня внутрь, остановилась слишком быстро, повернулась и всмотрелась в моё лицо. Потом заглянула в глаза, и, взяла за запястья, пригляделась к узорам на ладонях, ничего не говоря. Я не знал с чего начать, Кумари предложила сесть:
– Я думала, ты свихнулся тоже.
– А Сан Пи? – спросил я.
– Сан на грани, у него тоже началось. Ты что-то слышал?
– Нет, – соврал я, не стал упоминать о скрежете в ящике.
– Знаешь, я недавно брала у всех анализы крови, уговорила, пришлось придумать, уж, и не помню что. У всех в крови повышенный уровень радиации, но появились какие-то странные образования. Вместе с эритроцитами и лейкоцитами в плазме находятся серые частицы. Их природа происхождения мне не известна.
– Это вирус? – я подобрал ноги к животу, чувствуя, что спина стала мокрой. – Болезнь какая-то?
– Нет, Андрей, это не вирус. Я не знаю, что это. Поэтому мне нужно сделать ещё одну пробу. Я не брала кровь только у тебя.
– А как насчет тебя, Кумари? – Спросил я прищуриваясь. Во мне просыпался другой человек, имя которому подозрение и мнительность.
– У меня в крови ничего нет.
– Это радует, но я хотел бы заглянуть в твою лабораторию и посмотреть, что это за серые новообразования в плазме крови, как ты говоришь. Что это, ты слышала?
Кумари покачала головой, уголки губ поползли вверх. Её улыбка была такой, словно я, как и все обречён на смерть или безумие. Мне захотелось поскорее уйти:
– Я пойду, встретимся завтра в лаборатории, пока мне хочется проверить кое-что.
– Хорошо, Андрей, но только завтра надо сделать анализы, потому что у меня есть одна догадка, и если я окажусь права, то смогу найти выход из этой ситуации.
Я медленно шёл по узкому коридору, звуки доносились из каюты Лукаса. Проходя мимо, я остановился, прислушался, зная, что за мной никто не наблюдал.
До меня долетели голос Дока Дуга, стоны и смех Кати. Нашли уединённое местечко, улыбнулся я про себя, пока не услышал грохот и душераздирающий крик. Отскочил в сторону, видя, как дверь открылась, и из каюты вышел пошатывающийся Дуг, его костюм залила кровь, а в руке дымился пистолет.
"Вот, чёрт, оружие в оружейной взял? Ключи ведь у меня. Надо проверить"!
Дуг посмотрел по сторонам и вернулся в каюту. Внутри началась возня и чавканье босых ног в кровавой луже. Потом Дуг поскользнулся и упал, сотрясая воздух проклятиями, а затем вытащил Катю за ноги. Из её шеи сочилась кровь, а бледное лицо с вытаращенными глазами выражало скорее непонимание, чем ужас.
Дуглас волочил тело Кати. Кровавый след, напоминал торжественную багровую дорожку на вручении Оскара. Она тянулась по белому полу коридора. Мне ничего не оставалось, как вернуться к себе в каюту. Мысли о том, что сказала Кумари, не давали покоя, как и свидетельство преступления Дуга. Он убил Катю.
Противный скрежет изводил царапаньем костяных пальцев. Я всё размышлял, что будет, если открыть ящик снова. Вдруг оттуда на меня выскочит что-то жуткое. Вспомнился кошмарный фильм, где отрубленная рука прыгнула на главного героя, пытаясь задушить его.
Горло сжал ужас, стало трудно дышать, я подскочил в кровати, включил свет, снова услышал мерзкий звук ногтей. Открыл ящик один, второй, третий, выбрасывал белье, одежду на пол, видя, что все ящики исцарапаны, но пусты. Заглянул внутрь, искал отверстие, щель, сквозь которую сюда могла попасть непонятная тварь, но ничего не было. Ничего.
Я опустился на пол, обхватывая голову руками, чувствуя, что скоро и я примкну к членам общества сумасшедших.
На следующее утро мне стало легче, я проснулся на полу в куче смятого белья. Посмотрел на ящики снова, и надеялся, что они будут целыми, но нет, царапин стало больше. Убрал вещи обратно в тумбу и направился в ванную. Душ вернёт меня к жизни, а зубная паста освежит рот, в котором вкус дерьма.
С трудом сдерживая крик, я обнаружил на левой щеке царапины точно от трехпалой лапы. Кровь запеклась, боли не было, но меня съедало чувство, что это произошло ночью, пока я спал на полу.
Холодный душ не успокоил. Я замёрз и, покрывшись мурашками, сделал воду теплее, опустился на плиточный пол, закрыл глаза и молился неизвестному богу, просил, чтобы всё это оказалось дурным сном.
В далёком космосе миром правии иные боги, и они оставались глухи.
Наверное, каждый испытывал страх, когда понимал, что с ним происходило непонятное, пугающее, о чём не сразу решишься поделиться с товарищами. Этот ужас сковывал ноги, мне хотелось одного умереть и не думать, что будет дальше. То же чувствовал, наверное, Лукас. Я вспомнил его прежнего, потом подумал о Кате, что там могло произойти?
Дугласа я не хотел видеть, понимая, он очень опасен, как и Роберт. Сан и Кумари не окажут сопротивления, Николь тоже, но вот от дока и Роберта надо было избавиться. Эта мысль сделал меня спокойнее, страх отступил, я надел чистый костюм, протирая обеззараживающей салфеткой выбритый подбородок и щёки, чувствуя себя значительно лучше.
Выйдя в коридор, я направился к лаборатории, надеясь застать Кумари. Мне не терпелось посмотреть на её исследования. К тому же она показалась мне единственным человеком, с которым можно было поговорить.
Её не оказалось в лаборатории, хотя дверь раскрыта настежь. Минуя стол с колбами и реагентами, я посмотрел на раскрытый ежедневник. Ручка валялась на полу, а из монитора доносилось странное жужжание. Мне пришлось оглянуться по сторонам, как вор, которого могут застать за преступлением, и решился заглянуть в её записи.
« 258 день полета 12:32
Модификация не принесла должного эффекта. Агенты RB-82 начали отторжение, заставляя носителей чувствовать страх, психологические проблемы, потом галлюцинации. Пограничное состояние, как правило, заканчивающиеся маниакальным психозом несёт в себе угрозу для экипажа и непосредственно для корабля миссии Марс-1.
Противодействие RB-82 в зоне космического корабля миссии Марс-1 невозможно ввиду отсутствия необходимой базы»…
Чьи-то шаги заставили меня насторожиться. Кумари, скрестила руки на груди и сверлила мою спину пронзительным взглядом, не говоря ни слова. Я обернулся.
– Прости, тебя не было…
– И потому ты решил порыться в моих записях, Андрей?
Решительно подойдя к столу, она захлопнула ежедневник:
– Ну, если тебе уже кое-что известно, мы можем поговорить. Скажу одно, препарат испытывали на всех. Это вынужденная необходимость, иначе космическое излучение убило бы нас…
Я рассмеялся:
– Прекрасно, Кумари, нас не убьёт космическая радиация, нас убьёт то, что твои дружки из Корпорации внедрили в нас.
– Вместо того чтобы устраивать сцены, мог бы подумать, как помочь. Мы оба в относительно нормальном состоянии, и нам необходимо взять весь этот бардак под контроль.
– Кумари, я солгал тебе, я не совсем в порядке. Посмотри, что у меня с лицом?
Она, загадочно покачала головой и цокнула языком:
– У тебя всё в порядке, Андрей.
– Сегодня утром мне так не показалось.
Я подошёл к зеркальному шкафчику, чтобы убедиться в своей правоте – царапин на лице не было. Ничего, кроме выражения на лице, как у загнанного в клетку зверя, обречённого на заклание.
– Андрей, мы должны спасти миссию, помочь людям…
– Почему ты не предупредила нас раньше? – Ярость начинала клокотать во мне, она напоминала магму под запекшейся коркой кратера спящего вулкана.
– Я не знала… Протокол запрещал открывать записи, и о том, как действовать в чрезвычайно ситуации, мне было неизвестно.
– Протокол? – я не совсем понимал, о чём шла речь.
– Протокол Корпорации «DIA-space», точнее её страховой компании, на случай, если что-то пойдёт не так.
– Какие соображения на тему апокалипсиса в космосе?
Кумари пожала плечами и предложила мне успокоиться. "Это самое милое, что можно услышать в жестяной банке наполненной психами"!
– Я думаю об изоляции некоторых членов экипажа, которые наиболее опасны.
– Только как? Или у тебя есть план, Кумари?
Она казалась слишком спокойной для происходящего на корабле, но сжатые пальцы, или скрещенные руки на груди говорили об обратном. Кумари предложила несколько вариантов развития событий, одним из которых было снотворное, которое можно добавить в пищу, загрузив в кухонный блок-автомат. Сейчас никто не готовил пищу на кухне, все пользовались раздачей из автомата.
– Я знаю, как можно туда добавить препарат. Либо в автомат с водой. Другой вариант, наиболее сложный это закрыть всех в каютах, используя шифр прокола Корпорации. В итоге я так и сделаю, только не хочется излишнего насилия, ты понимаешь меня.
Я кивнул, зная, что это предложение вполне оправданно и в нём есть рациональное зерно.
Сомнения оставались, как осадок на дне мутной реки. Я не был уверен, что будет завтра со мной. Опасения возвращаться в каюту, где меня ждали когти, походили на паранойю, но мне казалось необязательным признаваться Кумари в этом. Теперь стало ясно, что это галлюцинации, и надежда, делала наш план слабо воплощаемым в жизнь. Только как действовать потом, что будет дальше?
Кумари выполнила свою часть договора. Экипаж уснул после завтрака, а я помог оттащить бесчувственных членов экипажа по каютам. На что я надеялся, не совершаем ли мы непоправимую ошибку? Когда протокол Корпорации вступил в силу, робот с голосовым советником оповестил, что взял на себя осуществление миссии Марс-1.
Я не думал, чем это чревато для нас. Но осознание, что мне пришлось подписаться на нехорошее дело, навещало чаще.
Вода и еда не поступали в автоматы, я надеялся, что нам хватит пищи до прибытия на Марс. Кумари предложила войти в режим гибернации, на что я, после недолгого раздумья согласился, понимая, что оставшиеся 250 дней просто не выдержу.
Она приготовила две анабиозные камеры, уложила меня в одну. Странное дело – вместо того, чтобы лечь в капсулу рядом, Кумира улыбнулась насмешливо так и включила режим гибернации моей камеры.
Сон медленно окутывал, жидкость поступала в капсулу, движения стали замедленными, а кожа не чувствительной. Раствор заполнял пространство ящика для снов. Я увидел, как Кумари вышла из отсека гибернации, и не понимал, что она задумала. У меня не было другого выбора, необходимый режим выбрала программа и медленно окунала в сон без сновидений.
Гибернация. Почему мы сразу не легли в капсулы, или это тоже экспериментальный вариант. Внезапно сквозь сон, я услышал царапанье по обшивке камеры. Страх сжал холодными пальцами горло, я ощущал его клешни на запястьях, щиколотках, как тугие браслеты, а потом отключился полностью.
Звук окончания времени сна пропищал на встроенном таймере капсулы, жидкость медленно вытекала, освобождая пространство для воздушной смеси. Я понял, что сон закончился и ждал, когда сработает автоматика.
Когда крышка саркофага открылась, меня стошнило, вырывая из лёгких анабиозный раствор, я сел в кабине, ощущая слабость и небольшое головокружение. Спустил ноги на холодный пол, чувствуя дрожь в теле, ведь мне ничего не оставалось, как отправиться к выходу.
Холодный голос робота-советника сообщил, что у меня нет доступа к системе замка. Ничего не понимая, я снова нажал на кнопку выхода. Металлический голос предостерёг, что пока не закончится карантин, я не могу покинуть отсек гибернации.
Кумари не появлялась, хотя она должна была знать о времени окончании моего сна.
Я попытался вскрыть панель управления, но у меня ничего не получалось. Тогда я начал поиски, обнаружил жидкий азот, он мог помочь в данной ситуации справиться с замком.
Мерзкий скрежет вернулся, только теперь это была не одна рука, царапали со всех сторон. Хотя я пытался не поддаваться панике, слышал эти звуки, и раздражение нарастало, как и сосредоточенность, которая превратилась в бесформенный сгусток. Ощущение беспомощности в купе со страхом заставило меня упасть на колени. Я закрыл ладонями уши, чтобы не слышать звук когтей, и зажмурился. Помогло ненадолго, однако мне удалось отыскать металлический штырь, для взлома панели замка. Воспользовавшись жидким азотом в аэрозольном баллончике, удалось хорошенько заморозить панель замка. Верил ли я в успех этого сумасшедшего плана? О, да! А что мне оставалось?
Я кричал и плевался, ударяя раз за разом в замороженную панель, раскрошил её словно сухие вафельные печенья. Неожиданно замок поддался, дверь отъехала в сторону и, когда я решил пройти, резко захлопнулась и чуть не придавила меня. Передёрнувшись, я направился в отсек управления, где на мониторе можно было увидеть, что происходило в каждой из восьми кают. Там были заточены узники, и что с ними происходило, пока было неизвестно.
Одиночество и пустота бродили по безлюдному пространству корабля. Он стал не общим домом, а братской могилой. Тишина накрыла саваном, сделала меня глухим, но я радовался, что не слышал больше жуткого скрежета, заставляя себя не думать о нём, но получалось плохо.
Войдя в отсек управления, я увидел, как здесь стало стерильно чисто. В последний раз чего тут только не было: мусор, пластиковые стаканчики, бутылки и смятая бумага, упаковка от еды.
На восьми мониторах хорошо просматривалась каждая каюта. Я опустился в кресло, ощущая, как комок паники разрастался, пронизывая щупальцами грудную клетку. Все члены экипажа были мертвы. По нелепым позам мне стало ясно, что все они погибли, пытаясь выбраться из запертых кают.
Николь только так и лежала на кровати, сложила руки, такой я оставил её после завтрака со снотворным. О боже, пронеслось в голове, она же принимала транквилизаторы, а Кумари добавила лошадиную дозу в пищу и воду, что окончательно убило француженку. Роберт перерезал себе горло осколком бутылочного стекла и лежал в тёмной луже, ставшей похожей на шоколадный соус. На одном из мониторов я увидел Катю, с простреленной шеей, она лежала лицом вниз в проходе между кроватью и входом в душевую – крови на полу не было. Видимо Дуглас затащил её в каюту и оставил, надеясь, что его преступления никто не заметит.
Дуг, в собственной каюте, с разбитой головой уткнулся лицом в стену. Мне показалось, что он бился в закрытую дверь, пока окончательно не проломил себе черепную коробку.
Сан, свернувшись на боку, лежал на кровати, хотя датчики констатировали отсутствие тепла, а значит смерть ещё одного члена экипажа.
Пустовала каюта Лукаса, так как он лежал в морозильной камере, пустыми были моя комната и Кумари. Я решил, что необходимо отыскать женщину, но вдруг услышал какое-то движение в коридоре, словно десяток рук, бежали, царапались на острых коготках. Они мчались сюда, им нужен был я. Мне всё так зримо представилось, что я опасался обернуться.
– Андрей. – Я услышал голос Кумари. – Миссия Марс-1 окончена.
Я повернулся, видя, как в длинном коридоре толпились тела членов команды. Именно тела, потому что они были мёртвыми. Они смотрели на меня пустым безжизненными взглядами и покачивались в такт музыки, она была слышна лишь призракам. Их ноги не касались пола, и словно облака они плыли к отсеку управления, подчиняясь неведомой силе.
Я решительно нажал кнопку блокировки дверей, включая основной монитор обзора. К своему изумлению, я понял, что корабль приземлился. Он стоял неподвижно и стал дорогостоящим монументом памяти первых людей долетевшими до Красной планеты. Неважно мёртвыми или живыми. Плевать, что ожившие призраки гудели около двери, наполняя коридор пением похожим на мантру.
Внезапно раскрылись резервные двери лифта, и в отсек влетела Кумари. Она была в ярости, и пистолет в её руке я заметил не сразу. Бросившись ко мне, она выстрелила. Я увернулся от пули, улучил момент и, проехавшись на животе по скользкому полу, ударил её по ногам, заставив покачнуться. Кумари упала навзничь, а я, оседлав её, схватил за запястья, прижал к полу, ударил по рукам. Пистолет отлетел в сторону, а Кумари, оскалившись, попыталась укусить меня. Я не привык связывать с женщинами и поначалу не хотел отвечать ей ударом на удар. Тем не менее, пришлось, когда другого выхода не оставалось. Чем остудить её ярость? Ударил головой в лоб, а потом двинул в скулу. Она лежала неподвижно, а я всё раздумывал, что делать, когда она придёт в себя.
Я поднялся, вытирая испарину с лица. Костюм кололся от липкого, с запахом страха пота, он стекал по спине и груди. На мгновение мне удалось перевести дыхание, до момента пока Кумари не открыла глаза и резко поднялась, повернула голову на сто восемьдесят градусов. Смутная догадка уколола в подсознание. Кумари андроид?! Нет, андроидов я ещё не видел ни разу.
Она ринулась ко мне, я уклонился, а она врезалась в кресло, разбивая голову.
– Давай поговорим! – Выкрикнул я, примиряюще поднял руки над головой.– Или тебе нужна моя смерть?
Ничего не говоря, Кумари повернула голову и двинулась на меня снова. Я ударил её по ногам, подставляя подножку и, повалил лицом вниз, придавил коленом к полу, выкручивая руку. Она повернула голову, и, вцепилась в меня ногами, стала похожа на кузнечика, неужели ей все равно, куда у неё складывались колени, и смотрела голова, теперь Кумари стала похожа на мутанта из фильма ужасов.
Как её остановить, мне необходима информация, и как получить её, не прикончив тварь? Я не имел понятия, как поступить, пока мне на глаза не попался моток проволоки. Проволока? Что она тут делала?
Бросив взгляд в полупрозрачную дверь, я увидел, что призраки никуда не уходили, а ждали, словно своего часа. Что они предпримут дальше, мне было неизвестно, то, что проникнуть в отсек управления не просто, немного успокаивало, и хорошо, что мне удалось выбраться из камеры гибернации…
Кумари снова попыталась схватить меня, её глаза не выражали ничего, теперь она напоминала терминатора, у которого оставалось особое задание на мой счёт.
Уронив на неё тяжёлый ящик напичканный электроникой (что-то типа сервера для космического корабля), я сумел немного замедлить её и, воспользовавшись заминкой, скрутил ноги проволокой. Она шипела, извивалась, точно бешеный зверь. Я опустился рядом с ней на колени, понимая, что у неё повреждено туловище, и теперь она не могла подняться. Для большей уверенности, выдернул придавленную ящиком руку и связал проволокой, как и ноги, в надежде, что она больше не сможет напасть.
Посмотрел в сторону коридора. Там пусто. Взглянул на монитор – Марс приветствовал красным сиянием безжизненной пустыни.
– Ты должен умереть.– Проговорила Кумари металлическим голосом.– Никто не должен вернуться назад.
– Но, почему? – Я не понимал происходящего на корабле, и ответы так и не были найдены. Откуда такая разительная перемена в психике экипажа, что это за галлюцинации, почему Кумари решила избавиться от людей.
– Протокол Корпорации вступил в силу, как только я поняла, что агент RB-82 не стабилен. После установления контакта с марсианской станцией люди перестали быть необходимостью.
Я, нахмурился, посмотрел на Кумари и ничего не понимал.
– Ты не должен был выбраться из отсека гибернации. Мы заключили соглашение с марсианами.
– Что?! Марсиане? Какие марсиане?
Этот мерзкий скрежет, я слышал его снова, теперь он раздавался с внешней стороны обшивки. Включив камеры внешнего обзора, я увидел с десяток существ, которые цепляясь когтистыми лапами, поднимались по корпусу корабля. Они представляли собой существ похожих на пауков с непропорционально большими головами. В них было что-то от человека и насекомого – несколько пар лап и усики-антенны на голове. Прятаться негде. Проникновение внутрь корабля это только вопрос времени.
– Но зачем ты посадила корабль? – я с ужасом взглянул на Кумари.
– Им необходим наш корабль, чтобы добраться до Земли.
– Но зачем?! Ты говорила с Центром? – Я бросился к блоку связи, чтобы попытаться поймать сигнал и сообщить о происходящем на корабле. Как и ожидалось, связь была выведена из строя.– Зачем им лететь на Землю? Это что спланированное вторжение?
– Протокол Корпорации запрещает говорить с человеком.– Сухо ответила Кумари
– Вот, тварь! – Я не имел понятия, как поступить, что делать дальше. Взглянул на показания приборов, и понял, что корабль находился в автоматическом режиме. Мерзкий скрежет усилился. Марсиане пытались проникнуть в главный отсек, вскрывая внешний люк.
Я попытался отменить автоматическое управление корабля, но робот-советник снова и снова мне говорил не делать этого. Он твердил, что изменение программы не возможно, и, что нестабильность системы приведёт к уничтожению корабля миссии Марс-1.
Плевать! Я был готов уничтожить корабль, лишь бы эти твари не проникли внутрь и не отправились к орбите моей планеты. Этого я допустить не мог. Но и справиться с системой, обойти протокол, не получалось. Я пилот, немного навигатор, инженер, но не компьютерный гений, чтобы обойти все пароли и взломать автоматику.
Я вспомнил о Лукасе, с горечью осознавая, что Кумари убрала его первым, потому что он мог проникнуть в систему и всё исправить…
Громкий хлопок заставил меня бросить взгляд на монитор.
Марсиане проникли внутрь. Теперь их было около десятка и становилось всё больше. Они заполняли корабль, как голодная саранча. Скоро они окажутся здесь. Я попытался включить дополнительные щиты, закрыв точно баррикадой отсек управления полётом, это получилось. Однако я понимал, что как только существа задрают люк, корабль начнёт готовиться к старту, чтобы направиться к Земле. По коже пробежал мороз, страх обволакивал точно липкий сироп, ком в горле мешал дышать.
Кумари больше не подавала признаков «жизни». Её глаза остекленели и потухли. Я не понимал, кто решил с помощью Корпорации судьбу миллиардов землян. Вопросы, их становилось больше, а ответы остались где-то в глубине металлических ящиков неизвестного протокола и в остановившемся сердце Кумари.
Система герметизации оповестила о готовности космического корабля. Люк закрыт. Марсиане внутри. Мне пришлось занять место Лукаса в кресле, и ощущал я лишь пустоту – страха больше не было.
Запустились двигатели и на мониторе появились буквы Старт – курс – планета Земля. Я пристегнул ремни, рассуждая, что это простая необходимость – перегрузки для взлёта с Красной планеты намного ниже земной нормы. Бросил взгляд на Кумари, она лежала без движения. Слыша скрежет тысячи когтей за дверями отсека управления полётом, я знал, что путь предстоит нелёгкий. Не молился, как прежде, зная, что марсианские боги глухи. Понимая, что пока у меня есть силы, я могу сделать одну попытку связаться с Землей и предупредить… Предупредить о готовящемся вторжении. На грани безумия, я старался держаться, не поддаваться проникающим в сознание голосам и звукам.
Корабль медленно поднимался, преодолевая притяжение Красной планеты. Он направлялся к Земле, жители которой не ведали какой груз привезут покорители Марса через пятьсот дней.
Понравилась история, ставь пальцы вверх и подписывайся на канал, не пропусти новые рассказы!
Спасибо за чтение и комментарии!