Начало Продолжение Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Генерал произнёс это – короткое, но немыслимо трудное слово – правда…
Помолчал. Задыхаясь, сказал:
- Она – сестра твоя… Вы … ты и она – дети Москвина…
Как-то странно спокойно Василий сказал:
- Мы потом поговорим, пап…
Генерал держал в руке телефонную трубку, слушал гудки…
А Василию надо было только это, что он сейчас услышал от отца, только главное: он – сын Москвина. Теперь он знал, что Валюшка… его Валюшка, Валя… Валюша его… Она дочь смуглой, черноглазой ливийской лётчицы, а не синеглазой мамы Екатерины… и она – дочь… его отца… генерала Морозова… и об этом пока никто не знает… Ни Валюшка, ни… отец… Он – сын синеглазой мамы и полковника Москвина. Она – дочь своих родителей… И я… люблю! Люблю её! Люблю! – всё кричало в его душе, он еле сдерживался, чтобы не закричать громко-громко, на весь мир: люблю!
Ждал увольнения, чтобы рассказать Вале всё, что узнал. В двух словах, на ходу, это не скажешь. Когда встречались между занятиями, смотрел на неё ласково, пожимал руку. Встречал Валюшин удивлённый взгляд, прикрывал глаза, чуть заметно кивал. Сказал лишь одно:
- В увольнении поговорим…
Что ж, разве Валюшка – не офицер будущий… Ждать умеет. Но как медленно тянутся дни! Сердце чувствовало: Вася что-то узнал. Важное для них обоих.
В увольнении Вася пригласил её к себе. Пятикурсники жили в общежитии. Санёк предупредил, что будет поздно – собрался к матери смотаться, в деревню. Василий благодарно посмотрел на друга. Санёк понял, подбадривающе хлопнул друга по плечу: действуй!..
Валюша никогда не была в комнате у парней. С любопытством огляделась: порядок! У них с Настей и то не всегда так: то заколки везде валяются, то расчёска не в нужном месте. Незаметно улыбнулась. А Василий молчал. Валюша видела, как он волнуется. Не торопила. Он стоял у окна.
- Валя…
Она подошла, погладила… брата по щеке. А он взял её ладошку. Стал целовать. Потом целовал её глаза. А она не находила сил остановить его… Не заметила, что Вася целует её губы… Не заметила, что отвечает на его поцелуй. Кружилась голова – быстро-быстро. Коленки дрожали – как тогда, когда просыпалась ночью… и представляла… А теперь это сбылось… И прошла целая вечность – в этом невероятно сладком поцелуе. И как жаль, что прошла – Валюшке надо было вспомнить… что она – сестра!!! И отвести Васины руки – он расстёгивал пуговицы её кителя…
Пуговицы Вася застегнул. Валюша старалась встретить его взгляд, хотела в глазах его увидеть объяснение того, что случилось… между ними сейчас… И что… что делать теперь… с этим… случившимся… счастьем или… бедой… Убежать? Выпрыгнуть в окно?..
Василий взял её лицо в свои ладони, внимательно посмотрел ей в глаза. И просто сказал:
- А я тебе не брат. Мы с тобой – не брат и сестра.
Рассказ его был долгим, сбивчивым. Валя не перебивала. Сидела рядом, держала его за руку. Потом Василий достал из тумбочки старый альбом с фотографиями…
Валюша плакала у него на плече. Он тихо гладил и целовал её волосы. А Валюшка прошептала:
- Я больше не могу… ждать. – Подняла голову, повторила: – Не могу… больше ждать… Я люблю тебя. Пусть… это… произойдёт сегодня. Сейчас. Давай… не будем ждать. Сейчас.
От стыда, от счастья Валюшка чувствовала, что куда-то проваливается… а потом взлетает.
Ошеломлённый Василёк молча прижал Валюшку к себе. Он тоже хотел этого, хотел немедленно, сейчас! Болью всех этих страшных, непонятных, изнурительно долгих дней они заслужили это… Заслужили – такой болью. А сначала даже невозможно было представить : как это пережить… И – можно ли пережить… И теперь ждать… было просто немыслимо. Им так хотелось освободиться от боли этих дней: брат… и сестра… и нельзя любить… нельзя в тайном, самом сокровенном изнеможении мечтать о будущих прикосновениях, о головокружительных ласках… Хотелось забыть об этих днях, так жестоко вдруг ворвавшихся в их жизнь из неведомого им прошлого, так безжалостно, грубо, неумолимо прервавших их трепетную любовь – ещё застенчивую любовь девчонки и мальчишки… любовь, что не успела ещё стать счастьем робких и смелых прикосновений… откровенного узнавания друг друга…
И не вспоминать эти дни – когда жестокой волей прошлого они вдруг стали братом и сестрой. Забыть – как страшный, бессмысленный сон…
Валюшка подошла к его кровати, аккуратно сняла покрывало. Сняла китель, бережно повесила его на спинку стула. Сбросила юбку. Прошептала:
- Отвернись…
А Василий подошёл к ней, тихо сказал:
- Я сам…
Расстегнул форменную рубашку, прикрыл глаза, осторожно снял беленький лифчик… трусики.
Потом взял её, голенькую, на руки. Она прикрывала руками грудь. Василёк положил её на постель. Разделся, лёг рядом. Почти не дыша, лежали они на узкой курсантской кровати. Мальчишка и девчонка. Просто – мальчишка и девчонка. Не брат и не сестра… и можно любить друг друга, можно… можно всё то, о чём думали, таясь даже от самих себя. А мир вдруг стал первозданным. Того, что происходит сейчас, что вот-вот случится в их жизни, ещё не было, никогда не было. И в ожидании этого лежали, затаив дыхание, слыша стук своих сердец. Не касались друг друга – как две натянутые струны. И чувствовали, как летят секунды, минуты, приближая неизбежность того, что должно случиться, произойти – никогда ещё неизведанное, но такое желанное… Валюша взяла его руку, положила себе на грудь. Закрыла глаза. А он робко, неумело ласкал её грудь, губами касался сосков. Почувствовал, как она дрожит. Обнял её – с такой осторожной нежностью, что у обоих закружилась голова. Прошептал:
- Не бойся…
Валюша вдыхала трогательный до слёз, мальчишеский запах его волос, чуть касалась их губами. Из-под полуопущенных ресниц тайком любовалась… страшно стеснялась, и всё равно любовалась своим синеглазым мальчишкой… голым. Какой он красивый… Ладошки её медленно ласкали его спину. И он не сдержался, чувствуя, как вдруг забилась его плоть. Валюша тоже это почувствовала. От страха крепко зажмурилась. Послушная его желанию – он весь дрожал от этого желания, послушная каждому его движению – по-мальчишески робкому и всё же такому сильному и настойчивому – медленно развела колени. Боль оказалась одновременно острой и давящей, такой пронзительной, долгой… Искала его губы, с тихим стоном просила:
- Васенька… Василёк… поцелуй меня… – боялась, что не выдержит, закричит от боли, а за стенкой – ребята…
И он целовал её, пока плоть его билась глубоко, в её невероятной нежности. Потом он не выдержал, вскрикнул от никогда ещё не испытанной сладости, сладкой невесомости, полёта в этой невесомости… А когда плоть его забилась снова, он понял, что Валюшке уже не больно, что она ждёт… и вздрагивает от желания снова почувствовать его силу… а Валюшу сладко покачивало от его негромкого вскрика, покачивало от неизмеримого счастья, и хотелось, неудержимо хотелось, чтобы он.. снова… чтобы ему снова стало так невыразимо хорошо – до тихого вскрика… и она совсем не обращала внимания на усталость, лишь слегка прислушивалась к ней – усталость тоже была какой-то совершенно неизведанной.. очень-очень желанной. Ей хотелось, чтобы Василёк… её бесконечно любимый, бесконечно родной синеглазый мальчишка не сдерживал свою так трепетно и нежно бьющуюся плоть, чтобы сладость захлёстывала его… Потом они лежали, крепко обнимая друг друга, не в силах оторваться, не в силах даже представить, что… это надо будет сделать – вдруг остаться друг без друга… Валюшка вздохнула, задышала-зашептала куда-то туда, где на шее у него пульсировала жилка:
- Василёк… Я постираю… постираю простынку. А то как же… ты…
Василёк вскочил, быстро оделся.
- Я сам. – Заботливо укрыл девчонку: – Я сейчас… ты отдохни.
Когда он вернулся, в глазах его мелькнуло сожаление: Валюшка, уже одетая, причёсывала свои густые волнистые волосы… Залюбовался: как же идёт ей курсантская форма! Какая она, Валюшка его, красивая… И родная-родная, любимая… Валя встретила его взгляд, едва скрыла слёзы. Но сказала:
- Уже совсем темно. Санёк сейчас приедет. Мне пора.
Когда Василёк проводил Валюшку и вернулся в комнату, Саня уже поджидал его. Скрывая улыбку, деловито поинтересовался:
- Ужин, я догадываюсь, ты пропустил? Давай, садись. Мать вот… для тебя – прям специально! – пирогов напекла. Волновалась, довезу ли… Видишь, довёз.
Держал в руках забытую Валину невидимку для волос. С неподдельной и доброй заботой просто спросил:
- С Валькой, надеюсь, помирились?
Василий вспыхнул. Прикрыл глаза. То, что сейчас, несколько минут назад, произошло у них с Валей, было чувствительно, как открытая рана. Василёк оберегал воспоминания о каждом прошедшем мгновении, о каждом Валюшином вздохе и стоне, о её головокружительно нежных ладошках, о… её такой трепетной нежности… в сокровенной девичьей глубине. Оберегал, не давал прикоснуться к их с Валюшей тайне… Ему хотелось только одного: чтобы Валюша была здесь, с ним. Его пошатывало, глаза закрывались. Хотелось просто уснуть рядом с ней, обнять её, никуда не отпускать… Дыхание её хотелось слышать. А её не было. Какая там сестра… Валюшка стала ему ближе, роднее тысячи сестёр. Когда простынку стирал, слёзы навернулись. Родная, самая родная… его Валюшка. И говорить об этом – вслух, обычными словами, было нельзя. И невозможно жить без неё…
- Сань!..
- Я понял.
Вася благодарно посмотрел на друга. Встретился с его взглядом. Впервые увидел, что Санёк смотрит вприщур. Как… отец, генерал Морозов. Саня налил в чашки горячий чай. Улыбнулся:
- Чем-то ты матери так понравился… только и разговоров – про тебя. Пирожки вот бери, – подвинул поближе тарелку.
И Василий решился.
- Сань… знаешь…
Саня и тут понял, поднял руку, кратко прервал:
- Знаю. Удивлён. Давай потом… Завтра полёты.
Продолжение следует…
Начало Продолжение Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10