Глава 3.
Открывшая дверь Маша, сдерживая смех, молча показала пальцем себе за плечо. Сергей скинул туфли и прошёл в комнату – в ней, едва возвышаясь над столом, восседал на нескольких диванных подушках Адик Козорезов.
− Извини, что не слезаю с трона, − церемонно протянул он Бахметову руку. – Привилегия султанов и шутов. Адресок твой и даже номер телефона мне подкинула Александра – заходил к ней в Питере, − Адик едва заметно покраснел. – Вечно ты ищешь аскетские углы − чем в «Ритцах» не живётся? Здесь, правда, поприличней, чем на прежней стоянке. Узнаю историю в суровом быте армейских аристократов, − мекленбургские стулья, шкаф из Саксонии и подаренные Будённым напольные часы. А вид-то из окна – так ведь и влюбишься в Москву! Хотя сто лет назад здесь была такая всеместная лужа, что порядочному человеку и на улицу стыдно было выйти. И это город сорока сороков! Впрочем, во мне, наверное, плещется наш обычный петербургский стёб, − Адик был, как всегда, в ударе и, конечно, старался произвести впечатление на Машу. – Что мы втроём здесь делаем, во вселенской дыре, куда со свистом без всякого следа всасываются мутные океаны денег и лучшие порывы человеков? Затянет в дыру и нас, а на решётке выхода этого странного насоса останется только пошлая копоть от несбывшихся надежд. Из Москвы, из Москвы!
− Как отец, как ваш фильм? – усмехнулся, садясь за стол, Бахметов и вдруг вспомнил Ариадну – после дурацкого обморока, она вглядывалась с террасы в его лицо будто уже из прошлой жизни.
− Сняли с месяц уже как, Александр Петрович что-то режет и клеит. Я его не вижу – предложили занятную работку конферансье на всяких частных посиделках. Пошёл, как Горький, в народ зреть местную суть; и, скажу вам, своей нескромностью она сильно отличается от жизни вообще. Наш с вами городок тоже не подарок, но там нет безумия – безумия от свалившихся на голову сокровищ, за малую часть которых кто угодно не откажет тебе ни в чём, да ещё с подобострастной улыбкой. Таких персонажей насмотрелся – три книжки написать. Особенно стараются ребята из недавних провинций – боятся, по привычке, только власти, а как остаются без присмотра – чудят, ох чудят! Похлеще, чем в Древнем Риме при Нероне; а там было что с чем сравнить. Может, оттого и чудят, что поверить в свое чудо не могут – достался золотой кусок этой собственности, именно им, счастливцам, – а остальные сто сорок миллионов сограждан как ни в чём ни бывало ходят на работу в свои больницы, детсады и казармы, получают свои смешные рубли и держат общество на плаву, Просто чудеса, да и только! А здесь – украл и никто не отбирает, и можешь выехать на своей машине с б....ми хоть на Красную площадь, − стоп, это святое, здесь власть, − ну, хоть к могиле неизвестного солдата, − это, кстати, кто таков? – а потом – и на встречку по Тверской и идти юзом перед всеми обалдевшими смирнягами-автомобилистами. Дети они – эти чудики, − засмеялся Адик, − простодушные дети – вовремя не поротые, а некоторых уже и пороть поздно – сгнили на уровне клеточного ядра.
− А вы, правда, напишите книжку, − Маша выставила на стол чашку и для Бахметова – Сергей вдруг заметил, как сильно округлился её живот. – У вас явный талант к рассказу – и прочитают все, ещё и премию какую-нибудь за актуальность дадут.
− За актуальность? – чуть не упал от смеха со своих подушек Адик. – Премию? Что вы, Маша! Площадка давно утоптана свояками – законы жестокого капитализма, − и чужим здесь травку не щипать, будь ты хоть трижды Сухово-Кобылин. Может, конечно, случиться сбой в программе или звёзды странно повернутся, и в обойму вдруг попадёт новый листогон – но это будет просто сбой. Впрочем, с моими данными, действительно, я могу устроить любой сбой и развернуть любые звёзды, − Адик тщеславно потянулся. – Но тогда стану всего лишь частью этой системы, − засмеялся он, − и её рупором. Буду писать всякую неактуальную дрянь об особенностях существования аутического типа личности в условиях лопнувшего времени, малозначимых дел и, вообще, сумасшедшего мира. Проплаченная актуальность сейчас гнездится в уголках воспалённого воображения обострённо чувствующих мир шизотимов, и метафорируется образами выделительной системы организмов. Ну вот, тезисы хотя бы для статьи у меня уже есть – но за них премий не дадут, поскольку не укладываются в тренд издательских новаций. Труды издателей тоже понять могу – человечество, может, уже и не спасти, а бабки сегодня пока рубить можно и нужно – опять законы капитализма! Хватит о высоком – тем более не по Сеньке шапка, – а я пришёл поговорить по делу. – Адик посмотрел на Машу.