Что вы делали в этот день десять лет назад? Я десять лет назад брала очередной урок вождения в одной автошколе Оломоуца. А в другом чешском городе — Остраве — в этот день умер писатель Ян Балабан, ставший уже классиком. А еще в одном чешском городе Брно другой чешский писатель Ян Немец, узнав о смерти Балабана, наверное, не подозревал, что это событие послужит завязкой его будущего романа. Впрочем, я тоже не подозревала, что десять лет спустя я буду переводить этот роман на русский язык.
Но давайте вернемся к Балабану, который в России до сих пор практически не известен. При этом у него есть страница в русской Википедии, и его тексты можно найти в любительском переводе на русский язык (кажется, была еще какая-то журнальная публикация, но я не могу сейчас ее найти).
Балабан писал, конечно, и романы («Спроси у папы», получивший «Магнезию литеру», «Мы здесь» и другие), но в историю чешской литературы он вошел прежде всего как автор рассказов. Рассказы эти часто называют «экзистенциальными», но Балабан не похож ни на Кафку, ни на Сартра.
О Балабане очень хорошо написал Мирослав Блаштик (в связи со сборником «Мы, наверное, уходим», тоже получившим «Магнезию», но эти слова можно отнести и к другим рассказам Балабана):
Каждый из нас порой оказывается в ситуации, когда весь наш прошлый опыт ставится под сомнение, и перед нами открывается незнакомый мир. Именно в такие переломные моменты мы и застаем героев рассказов Балабана — Олдржиха с болезненной фобией птиц, Эдиту, бросившую мужа и брошенную любовником, пациентов в алкоголическом диспансере и многих других.
В этих текстах нет ни следа той отвратительной писательской небрежности, с которой можно писать о чем угодно в надежде, что авторский посыл сам собой возникнет из нагромождения слов. В них нет столь же отвратительного избытка символичности, из-за которого авторский посыл опережает все остальное и превращает события и персонажей в застывшие аллегории».
Люди в рассказах Балабана на самом деле «ненадолго оживают», говорят друг с другом, задаются вопросами, не устремляясь опрометью к катарсису, обращая внимание на будничные события и образы, которые позднее могут превратиться в настойчивые знаки. Знаки, помогающие понять, правда ли человек свою жизнь — пусть хоть недолго — по-настоящему жил.