Я, признаться, до сих пор так и не понял: кто я по своим убеждениям, чего мне ближе – демократия, автократия или что-то такое смешанное? То туда в мыслях бросает, то сюда…
Раньше я вроде как демократом был, на митинги их бегал, кричал, переживал, а потом – как обрубило. Очень уж большие сомнения меня взяли – и не только в этой самой демократии и в демократах, но и в самом себе…
А началось это все так. Попал я как-то в один санаторий на Кавказе, бывшая госдача Сталина. А там – очень уж креативный массовик-затейник оказался, ну просто житья никому не давал: то чемпионат по Нарзану устроит, кто больше всех выпьет; то бои с подушками – сердечники против невротиков… И вдруг решил комедию политическую по анекдотам поставить, да еще с кем! – со Сталиным, Хрущевым и Брежневым… Вон куда замахнулся! И – что же вы думаете? – дает мне роль самого хозяина дачи. «Ты, – говорит, – тоже мрачный какой-то, взгляд тяжелый, всех осуждаешь, да и одна рука, как у него, короче другой… Так что, кроме тебя играть Сталина некому».
Я, конечно, заартачился: «Да вы чего, маэстро?! Я же демократ до мозга костей, я этих тиранов терпеть не могу…» А он: «Да это же театр, игра, ты вообще про теорию перевоплощения слышал? Посмотри, как Сталина наши ведущие артисты играют – тоже, между прочим, не меньше твоего демократы, а как душевно в роль входят, прямо купаются в материале…»
Ну, я и согласился. Думаю: а чего?! Это же комедия, анекдоты, я же его вроде как высмеивать буду, пародировать – вон Чарли Чаплин, тот даже Гитлера играл.
И начал репетировать, вживаться в образ. Почитал Станиславского, мемуары всякие (неважно, что все там в основном прогибаются, мне детали важны, нюансы), побродил по санаторию уже в новом образе… В общем, подошел к роли со всей ответственностью – это ведь уже не просто хи-хи ха-ха, а, считай, история плюс политика...
Наконец, премьера. Я, как и положено, во френче каком-то сундучном, с усами, а в руке вместо трубки топор (это я сам придумал). Только вышел на сцену, еще и слова не успел сказать, а в зале уже бурные аплодисменты – иди, пойми: то ли политические, то ли этнические, все-таки Кавказ!
Ну а уж когда заговорил со знаменитым акцентом, – тут прямо шквал за шквалом оваций, будто и в самом деле хозяин на свою дачу вернулся… В такой обстановке разве пародию сыграешь? – народ горячий, могут и фруктами просроченными забросать. Да я и сам уже какой-то драйв диктаторский почувствовал – плохо, что ли, когда все перед тобой стелются, а ты самый влиятельный на планете? И начал уже всерьез вождя народов изображать – он у меня и провидец безошибочный, и менеджер гениальный, и аскет, невзирая на дачи… Да так разыгрался, так в роль вошел, что даже отсебятины стал делать. Спрашиваю, к примеру, Никиту, топориком поигрывая: «Ты зачем меня, сукин сын, из мавзолея вынес?» – А он не ожидал, в тексте же этого не было, но все же вывернулся, хитрюга: «Простите, – говорит, – Иосиф Виссарионович, я же думал вы мертвый…» – А я ему, выждав паузу, медленно так, чеканно, стихами Маяковского отвечаю (только вместо Ленина Сталина поставил): «Сталин – жил, Сталин – жив, Сталин – будет жить»! Да еще и вопрос в зрительный зал подбросил: «Разве не так, товарищи?» – А зал дружно: «Так! Так!..» А кто-то (видно, из самых горячих) вскочил и как заорет: «Да здравствует товарищ Сталин!» – Ну, я, понятно, растрогался, все же любовь народа поважнее будет всяких там политических воззрений. И как-то спонтанно, снова не по пьесе, запел: «С чего начинается Родина…»
Короче, успех был невероятный, как на старой «Таганке». Раз 40 на бис вызывали. Никите с Брежневым какие-то хилые букетики дали, а меня, то есть Сталина, просто завалили – и цветами и подарками: чачу трехлитровую поднесли, кинжал… А потом выходит на сцену какой-то их местный туз и вручает мне удостоверение почетного отдыхающего курорта – там уже и фотокарточка моя в гриме приклеена (как только успели, черти!) И формулировка: «За заслуги перед мировой историей».
Все вокруг поздравляют: «Ну, ты даешь! Это ж надо – так с образом слиться!..» – А массовик-затейник, он же и режиссер, обнял меня и говорит: «Вот, видишь, а то заладил: я демократ, демократ… Я тебя сразу в этой роли вычислил…»
А я даже и не пойму – как это все получилось, с чего меня вдруг в апологетику диктатора понесло. Что-то такое в душе вдруг открылось, чувствую: мое это! мое!.. Вообще-то у меня и раньше тиранские замашки просматривались, просто статуса соответствующего не было, и ситуация не позволяла – ну а тут такое раздолье… Видно, и впрямь стены своим помогают.
Я и до сих пор из этой роли никак не вылезу. У меня и нотки сталинские в голосе затвердились, и походка стала, как у властителя, ну а что чуть не так, кто-то там против – прямо стервенею, удавить готов…
Так что когда я слышу теперь разные либеральные возгласы – всегда по-сталински хитро посмеиваюсь. Это всё пустая трескотня, – думаю, – неотроцкистская демагогия. Пусть какого-нибудь диктатора хотя бы на сцене сыграют, – а мы поглядим, какие они по своим внутренним качествам либерасты хреновы. Творчество – оно, знаете ли, многое проясняет, тут прикинуться трудно. А что до всяких там квази-перевоплощений – то эти сказки пусть рассказывают лохам-зрителям. Уж я-то теперь в этих актерских делах смыслю.