Над угольными месторождениями возникают самые впечатляющие на планете индустриальные городские полицентрические агломерации, где десятки средних и крупных городов (в основном с населением порядка 50-500 тысяч жителей), специализирующиеся примерно на одном и том же - угледобыча, металлургия - образуют рыхлые, но в целом освоенные человеком урбанизированные пространства, тянущиеся на десятки километров.
В центре одного из городов такого урбанистического скопления можно подумать, что находишься в более-менее обычном городе. Но ближе к окраинам, а иногда и почти в центре начинаются шахты и заводы тяжёлой индустрии, потребляющие уголь из шахт, часто окружённые специфической пластилиновой местностью, хаотической, неупорядоченной и совершенно внемасштабной, заполненной отвалами, шламохранилищами, свалками, зданиями непонятного назначения и просто пустырями. А потом, почти без перерыва - следующий город.
Для промышленных гигантов, генерирующих огромные пиковые пассажиропотоки, очень хорошо подходит трамвайный транспорт, позволяющий перевозить значительные массы людей быстро, бесперебойно и при минимальных затратах. И промышленные центры, индустриальные моногорода, особенно в рамках социалистической системы, где они достигали невиданных размеров, эффективно обслуживались трамваем, и в таких местах трамвай в целом развивался очень активно. В индустриальных агломерациях трамвайные сети разных городов нередко срастались друг с другом, формируя одну большую сеть.
Самый монструозный из таких промышленных районов - это украинский Донбасс, индустрии которого явно не пошёл на пользу тот вялотекущий и бессмысленный вооружённый конфликт, который тянется там уже без малого 6 лет.
А в Европе есть западногерманский Рур (он же Рейн-Рур), который несколько утратил свою промышленную специфику по мере перехода к постиндустриальной экономике в последние десятилетия, и чешско-польская (в основном польская) Верхняя Силезия.
Разработка и развитие Силезского угольного бассейна, как и Рурского, было начато немцами - до Второй Мировой войны эти земли входили в состав сначала Пруссии, а потом Германской империи.
В паре десятков городов, расположенных на территории размером примерно втрое больше Москвы (в старых границах), сосредоточено около 3,5 миллиона человек населения, что больше, чем в Варшаве и больше чем вообще в любой городской агломерации постсоциалистических стран Восточной Европы.
Так вышло, что я не был ни в одной крупной угледобывающей агломерации бывшего Советского Союза, и Верхняя Силезия стала для меня первым таким местом.
В принципе, Силезский угольный бассейн заходит и на территорию соседней Чехии, и уже там (в Остраве) на меня повеяло чем-то очень отечественным: огромные промзоны, многоэтажные микрорайоны жилых массивов.
На окраине польской Верхней Силезии (Тыхы) всё выглядело не менее знакомо, только промзоны там были поменьше и меньше дымили.
Польша неожиданно сильно похожа на Россию - больше, чем на нашу страну похожи три прибалтийские республики, гораздо позже ставшие независимыми.
Похожа даже не столько внешним видом городов, сколько общей атмосферой.
От польской Верхней Силезии веет одновременно и чем-то советским/российским, и чем-то староевропейским, довоенным.
В центре Катовице, города, который является главным в Верхнесилезской агломерации, я неожиданно опять ощутил себя в Германии.
Что неудивительно - начинать добывать уголь здесь начинали именно немцы, и три четверти нынешней агломерации до Второй Мировой войны были расположены сначала в Пруссии, а потом в единой Германии.
В центре Катовице - и других крупных городов агломерации - сохранилась историческая застройка позапрошлого века и даже отдельные здания из века позапозапрошлого, что совсем не срок для этой части света, но создаёт необходимую для достойного европейского города атмосферу.
Но немного отъедешь - и начинается пейзаж, напоминающий то ГДР и довоенную Германию одновременно (судя по старым фотографиям), то советский рабочий район (только дома немецкие).
А дальше - настоящий Донбасс (тоже только по фотографиям), ну или хотя бы Мобасс (там я был, по крайней мере): терриконы и копры шахт (в основном заброшенные), запылённые заводские здания (примерно в половине случаев функционирующие).
И местное население - чёткие бритые пацаны, брутальные и при этом в основном опустившиеся мужики, женщины с потухшими глазами..на улицах наших городов (даже на Урале) в последние лет 5 я нигде не видел такой контингент в таких количествах.
В Сосновце - это чуть ли не самый известный в Польше верхнесилезский город, Урюпинск и Бобруйск в одном лице - до меня докопались два здоровенных амбала, подобных которым я в последний раз видел в каком-то фильме про девяностые. Разговор шёл на повышенных тонах и принимал всё более анекдотический оборот - в ход шли такие доводы, как аннексия Российской империи значительной части Речи Посполитой (с их стороны) и захват поляками Москвы в смутное время (с моей стороны). И всё на ломаном английском: среднему поляку этот язык знаком ещё меньше, чем среднему россиянину. В итоге я закончил дискуссию так, как заканчиваю её в России в подобных случаях - просто повернулся к ним спиной и ушёл.
Кстати, Сосновец - единственный крупный город Верхнесилезской агломерации, входивший в состав России в эпоху раздела Польши.
И все эти места связывают друг с другом линии трамвая; так называемые "силезские интерурбаны" - крупнейшая в мире полицентрическая трамвайная сеть и одна из крупнейших трамвайных сетей мира.
Она лишена того внимания и инвестиций, которыми могут располагать другие крупнейшие трамвайные системы Европы, вагоны здесь в основном ещё социалистических времён, пути порой в неважном состоянии, и порой попадаются закрытые линии.
Впрочем, силезские интерурбаны, как и Верхняя Силезия в целом, сохраняют своеобразный староевропейский колорит.
Ну и "неважное состояние", пусть даже и по польским меркам - это лучшее состояние, чем то, в котором находится большая часть провинциальных трамвайных сетей России.
