Во время войны писатель Юрий Герман был приписан к политуправлению Северного флота в качестве военного корреспондента ТАСС и Совинформбюро. Бывал в Мурманске, Кандалакше, Полярном, ходил в походы на боевых кораблях.
Фрагменты недописанной повести "Здравствуйте, Мария Николаевна" о летчиках Северного флота стали исходным материалом для создания художественного фильма "Торпедоносцы", снятого в 1983 году Семеном Арановичем по сценарию Светланы Кармалиты и Алексея Германа.
Фильм вышел на экраны в конце 1983г. собрал достаточно скромную аудиторию в 11,5 млн. зрителей, лидерами проката в тот год были итальянское "Укрощение строптивого" с 56 млн. и польский "Знахарь" с 41 млн. зрителей. Да, немного для одного их самых лучших советских фильмов о войне. В 1986 г. авторам фильма и актеру Р. Нахапетову была присуждена Государственная премия СССР.
Режиссер фильма Семен Аранович, на фото он слева, сам не воевал. Когда закончилась Великая отечественная война ему было всего 7 лет. Но он закончил Высшее военно-морское авиационное минно-торпедное училище и летал пять лет в Заполярье штурманом бомбардировщика. Только авиакатастрофа заставила его уйти из авиации и стать кинорежиссером.
В основу сюжета легли подвиги экипажей 9-го Гвардейского минно-торпедного Киркенесского Краснознаменного авиационного полка ВВС Северного флота. Основным приёмом стрельбы торпедоносцев было низко высотное торпедометание. Дистанция сброса торпеды до корабля-цели составляла, как правило, 400-800м, высота порядка 30 м. Скорость полёта торпедоносца для успешного пуска торпеды не должна была превышать 250 км/ч. На боевом курсе лётчик должен был выдерживать режим горизонтального полёта с постоянным курсом.
Выход из атаки осуществлялся разворотом на 90-120 градусов. Ровная траектория и невысокая скорость во время атаки делали торпедоносцы лёгкой мишенью в зоне наиболее интенсивного огня вражеских зениток. Торпедоносец должен был летать перпендикулярно курсу корабля строго по прямой, и все, кто по нему в этот момент стреляли, знали, что у него нет возможности маневра: можно целиться, как в тире.
Это были самые настоящие "смертники". Средняя живучесть лётчика-истребителя была 64 боевых вылета, бомбардировщика – 48, штурмовика – 11, лётчика торпедоносной авиации – 3,8.
Фильм начинается ранним зимним утром. Штурману Веселаго, пора на работу. Рядом спит его молодая жена Шура и их маленький сын.
Вот Шурочка и их соседи Плотниковы уже встали. Плотников, командир корабля, где Веселаго штурман, уже тягает на кухне гирю, а его жена Настя готовит завтрак. Начало обычного трудового дня. У Шуры сегодня день рождения. Вечером будет накрыт стол и Плотниковы приглашены.
Вот только работают они военными летчиками-торпедоносцами на Северном флоте и на дворе зима 1944 года. Война в самом разгаре. И предстоит им сегодня обычная работа, уничтожить вражеский конвой. Работает весь их минно-торпедный полк.
Но уже объявлено построение полка и командующий ВВС флота объявляет боевую задачу по уничтожению вражеского конвоя. Работа как работа. Только вот это работа "смертников". Надо прорваться на самой низкой высоте сквозь шквал зениток, которые расстреливают тебя, как в тире, пустить торпеду, сделать разворот на 90 градусов и попробовать остаться в живых. Что практически невозможно. Но задача должна быть выполнена.
И гибнет в смертельном таране немецкого корабля экипаж командира полка Фоменко. Фоменко попросит за несколько секунд до смерти прощения у своего штурмана и направит горящий торпедоносец на вражеский эсминец. И не вернутся домой к праздничному столу Плотников и Веселаго, их самолет тоже будет подбит и упадет на скалы.
А потом летчики будут ужинать в офицерской столовой и буднично обсуждать гибель друзей, и только заплачет официантка.
Сами боевые действия представлены всего двумя эпизодами, в самом начале и в самом конце фильма. И бои эти для героев фильма не бои, а привычная тяжелая и опасная работа. А между этой работой они живут обычной тыловой жизнью. Влюбляются, ревнуют, смотрят концерт театра лилипутов в Доме флота, выпивают с товарищами, воспитывают детей, попадают по пьянке на гауптвахту.
В фильме несколько сюжетных линий, которые переплетены между собой. Эти сюжеты, складываются, как в калейдоскопе в единую картинку.
В фильме все достоверно настолько, насколько это было возможно сделать в 1982 г. Главные зрители - боевые военные летчики подтвердили, что все так и было на самом деле. Достоверность этого фильма по тщательности воссоздания обстановки может сравниться только с "20 дней без войны". На таком же уровне и игра актеров. Всех. Независимо от объема роли.
И вот течет их такая и размеренная, и суматошная жизнь. Но идет война, а служат главные герои в полку "смертников", где средняя продолжительность срока жизни летчиков 3,8 боевых вылета.
Уезжают на корабле морем на материк вдова штурмана Веселаго Шурочка, едет лечиться больная Маруся-повар, театр лилипутов возвращается с гастролей и еще много гражданских лиц. А Белобров через несколько часов со своим звеном торпедоносцев летит на задание. И в море они увидят потопленный корабль, на котором плыла Шурочка и Маруся. Все пассажиры погибли. Дико завоет стрелок-радист недотепа Черепец, поняв, что его любовь Маруся погибла. А Белобров бросится в погоню за немецкими кораблями.
Самолет Белоброва рассыпается в воздухе и падает в холодное серое море. А после этого режиссер сделал реквием героям-летчикам. На экране последние несколько минут идут фотографии военных летчиков-торпедоносцев, павших и выживших. И среди них есть фотография летчика, ставшего прообразом главного героя фильма Саши Белоброва.
14 января 1943 года, на внешнем рейде порта Вардё (Северная Норвегия), преодолев плотный вражеский зенитный огонь, торпедоносец капитана Баштыркова метко поразил особо охраняемый транспорт противника и потопил его, но сам получил повреждение и загорелся. Отважный лётчик из последних сил довернул пылающий самолёт. Все, кто был на флагманском командном пункте, услышали последние слова командира:"Атакую второй транспорт. Прощайте, друзья!" И второй корабль был уничтожен. Посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.
В киносценарии, который написал Алексей Герман вместе со своей женой по незаконченным произведениям своего отца, финал немного другой.
"Атака, атака, атака!.. — сам себе скомандовал Белобров.
— Девятьсот, — бесцветным голосом выкрикнул Звягинцев, — восемьсот, семьсот, шестьсот… Доверни чуть вправо, командир…
— Бросаю…
— Торпеда пошла-а-а!.. — заорал Черепец.
Странный, не по-нашему раскрашенный прямоугольниками борт эсминца летел Белоброву навстречу, а длинная серебристая торпеда застыла в плотном, белом, наполненном раскаленным металлом воздухе. В борту эсминца что-то треснуло, и по воде покатились тяжелые шары пара. У основания правого крыла торпедоносца тоже что-то треснуло. Это самолет задел и срубил антенну эсминца. На долю секунды под ним прошла деревянная желтая палуба, черные дыры труб, задранные счетверенные установки, враскорячку присевшие вокруг них стреляющие люди. Затем счетверенная очередь прошила широкое беззащитное брюхо самолета и убила Звягинцева. От удара об мачту самолет повело вправо, он попал под бортовую пушку второго эсминца, что-то грохнуло, все заволокло дымом, самолет все тянуло вправо, пронзительно визжала под ветром содранная на брюхе обшивка. Впереди было бледное голубое небо, сиреневые, длинные чужие облака.
СПУ работало, по СПУ Белобров слышал какое-то бормотание и хотел что-то сказать, но тут же сам услышал, что не выговаривает слова. Челюсть была разбита, он ударился лицом о пеленгатор и обернулся, чтобы показать штурману и Черепцу свой кровавый рот, показать, что не может говорить, но увидел, что Звягинцев висит на ремнях и скорее всего умер, что в самолете полно едкого рыжего дыма, а потом увидел Черепца, тоже раненого, ползущего к нему из хвоста самолета.
Черепец дополз до Звягинцева, потрогал его неживую руку и, придерживая живот, пополз дальше. Затем, опираясь на руки, сел и обхватил Белоброва за ноги у колен.
Зажимая рот, из которого лилась кровь, Белобров наклонился к Черепцу, погладил его по щеке и погладил ему голову, как ребенку.
— Сейчас, — сказал он, — дорогой мой, сейчас… — Он хотел еще что-то сказать, но не смог, изо рта опять полилась кровь.
Черепец снизу сосредоточенно и серьезно смотрел на него и что-то при этом шептал, укоризненно шевеля бровями.
— Умираем, командир, — сказал он и замолчал.
Мысли путались в голове у Белоброва, непереносимо болело в боку, он чувствовал, что Черепец обнимает его ноги крепко и любовно, и все смотрел слепнувшими глазами на далекий суровый каменистый и еще снежный берег, на свое небо, на свое море. Потом он почувствовал, что боли нет, никакой боли нет, и наступила тишина, такая, какой не бывает на белом свете. Беззвучно крутились винты, и он вел самолет, все глубже уходя в эту тишину.
Странный, ободранный, с прилепившимся к крылу куском мачты и антенны немецкого корабля, чадя одним мотором, он летел домой, и торпедоносцы Романова и Шорина шли по бокам и чуть впереди, пытаясь вести его.
Романов и Шорин шли по бокам. Они вели на аэродром самолет Белоброва. Белобров терял сознание, машина «клевала» то вправо, то влево. Напряжением воли Белобров открывал глаза, выравнивая горящий самолет.
— Саша! Саша! — уже без военного кода кричал по рации Шорин. — Саша! Я и Романов рядом с тобой! Идем домой! Все будет хорошо, Саша! Все будет хорошо!
Белобров вцепился в штурвал.
Горящий самолет с креном, без выпущенных шасси заходил на посадку.
От первого удара о землю — оторвался хвост. Поднимая тучи песка и пыли, самолет несколько раз повернулся вокруг собственной оси. Отовсюду бежали люди. Мчались скорая и пожарка. Пожарники обрушили на самолет потоки воды и под этими потоками вытащили сразу двоих: мертвого Белоброва и живого Черепца. Кабина штурмана была смята и горела. Звягинцева вытащили, когда уже начал рваться и стрелять боезапас.
— Он садился уже мертвым, — сказал Амираджиби про Белоброва.
Черепца перевязывали.
Санитарка медленно тронула с поля, рядом бежали летчики, техники, матросы. Трактор оттягивал со взлетной полосы догорающие остатки машины. Дом флота начал утренние передачи, и диктор объявил:
— Приказом начальника гарнизона с 6 часов утра в гарнизоне введена форма одежды № 3."
А еще через несколько дней найдется экипаж со сбитого торпедоносца майора Плотникова. Они все будут живы и Плотников, и Веселаго и еще два члена экипажа. Только вот Белоброва и Шурочки Веселаго уже не будет в живых.
Кстати, Алексей Герман был не очень этим фильмом доволен, настаивал на четком следовании тому, что написано в сценарии:
"Вот, например, как картина начиналась на самом деле. Идет поезд, огромная очередь в сортир…"
Тут дело не в том, что Алексей Герман хотел к чему-нибудь придраться – здесь проявился разный взгляд на жизнь. Семен Аранович показал подвиг военных моряков и самоотверженный труд тех, кто помогал им на земле. Быт летчиков, их личная жизнь – все это есть в фильме. В конце концов, там действуют вовсе не ходульные герои. Но Герману этого было мало, он хотел сделать упор на трудностях бытия, на неустроенности, чтобы на этом фоне более ярко выглядел трагический итог короткой жизни летчика Северного флота. К тому же исполнитель главной роли, Родион Нахапетов, ему очень не понравился – слишком уж красив.
И как бонус замечательная песня из этого фильма - "Шоферша", исполняет трио "Меридиан". Солистка этого трио Надежда Лукашевич сыграла в фильме роль Насти Плотниковой. Песня эта была написана в 1940 г. для студенческого капустника ИФЛИ поэтом Михаилом Львовским, автор мелодии поэт Михаил Светлов. Потом на эту же мелодию М. Львовский напишет после войны очень популярную песню "Глобус" \ Глобус крутится, вертится, словно шар голубой..\
С Днем Победы всех !
Вечная слава и память погибшим.
