Это не оговорка - композитор, чье звучное имя он заимствовал в двадцатом, родился в девятнадцатом, а сейчас - двадцать первый, но миссия Хампердинка далеко не закончена.
Когда Release Me вытеснила с первого места Битлз, у нас был популярен фильм "Два года над пропастью" - о борьбе подпольщиков в оккупированном Киеве.
Более полувека Энгельберт удерживает своих поклонников над пропастью дурновкусия, которых всегда хватало и в шоу-бизнесе и в "андеграунде".
Страшно представить, куда мог завести эстетический дальтонизм, не останови меня этот фантастический голос, сочетающий всё лучшее и ничего постороннего.
Возвращение к идеалу началось с магнитофонной ленты, где целиком сохранился альбом A Man Without Love.
Ни одна из песен с этого диска, кроме Call on Me, не была написана для певца персонально его ближайшими шлягермахерами. Лэс Рид и Барри Мейсон, с которым Хамп работал вплоть до девяностых, умели дать певцу возможность комфортно демонстрировать свое мастерство.
Но каждая из них открывала новый мир, показывая альтернативу тому, что слушают "все". Причем, "всеми" могла быть как масса, так и горстка эстетов.
Я понял, что самые банальные стандарты легкой музыки могут компенсировать недостаток экзотики намного полнее сомнительных экспериментов.
В каждом из основных альбомов Хампердинка была персональная песня-жемчужина, своего рода путеводная звезда, уводящая слушателя от современности.
Моею стала тема из кинофильма "Отсюда в вечность", возникающая подобно оазису в пустыне сразу после парадной Can't Take My Eyes Off Of You. Подобных миражей и волшебных замков хватает на каждой пастинке.
Мелодии были знакомы с младенчества, но все они ждали своего часа, чтобы напомнить о своей скрытой сущности.
Джими Хендрикс, отправленный в гастроли с Walker Brothers и Хампердинком, любовался им из-за кулис со слезами на глазах.
А ведь на сцене выступал человек с крашеными бакенбардами и бабочкой буфетчика.
Крупица иронии в сценическом облике, придуманная гениальным Гордоном Миллсом, служила своеобразным паролем для тех понимал условность этих аксессуаров.
Но нельзя было обижать и отталкивать часть аудитории, которая принимала буржуазную сентиментальность Хампа за чистую монету.
Челентано пародировал консервативный дендизм по-итальянски, мистер Дорси представлял линию "английских дворецких".
Двух великих притворщиков объединяло влияние третьего.
Дело в том, что Арнольд Джордж Дорси получил прозвище "Джерри" за имперсонацию комика Джерри Льюиса. И первый приз Челентано достался за победу в миланском конкурсе двойников этой, по большому счету, неподражаемой личности, у которой Челик заимствовал основные "фишки" своей хореографии.
Но, в отличие от итальянца, Хамп всегда был серьезен, как его замечательный советский аналог - незабвенный Сергей Захаров.
Солидность его была столь натуральна, что рок-звезды выглядели рядом с ним компанией местечковых стиляг в реcпектабельном заведении.
Что не мешало ему находить общий язык и уважение, как среди ветеранов Лас-Вегаса и Голливуда, так и в пестрой толпе молодежи.
Вспомним, каким сюрпризом стал его альбом After The Loving - своеобразно консервативная версия Young Americans, частично записанная в Филадельфии с музыкантами, помогавшими Боуи осуществить очередную метаморфозу.
В одно время с Хампердинком, его старший товарищ - Эл Мартино выпустил пластинку умело подобранных романтических хитов нового поколения, в современных аранжировках. Эл Мартино первым прославил Spanish Eyes, ставшую одной из многочисленных "визитных карточек" Энгельберта.
Словом , и музыка "для тех кому за..." прогрессировала и развивалась в те годы не мнее активно, чем рок
Из недавних примеров работы с молодым поколением следует назвать дуэт с семидесятилетним юношей Джином Симмонсом в ремейке шедевра Blood, Sweat and Tears.
Появление компакта с провокационным количеством песен Дитера Болена не выглядело оскорблением таланта и поклонников. Эпатаж в понимании Хампердинка исключает халтуру.
Он становится умышленно заторможенным и отрешенно-бесстрастным, давая многолетним поклонникам отойти от ностальгического самоедства.
Его ранние песенки - Ten Guitars, "Гордая Элен" и так далее, включая ту, что со страдальческим припевом "Домаж! домаж!" впечатляют не менее, чем шедевры, который доверят ему позднее Пол Анка, Берт Бакарак, Джим Уэбб.
Один смешок во втором куплете The Way It Used To Be был сэмплирован сердцами сотен романтических барышен задолго до того, как сэмплирование стало обычным делом. И сколько их потратило лучшие годы жизни на то, чтобы услышать эту горькую усмешку от кого-то в реальном мире. Тщетно, разумеется.
Но есть пластинка, есть запись, есть, наконец, память.
Голос Хапердинка своего рода отдушина, вытяжка в в пятое измерение с правом возвращения на исходную позицию, пользоваться которым тянет всё реже и реже.
Мы - англоманы, счастливый народ. С нами по-прежнему Том Джонс и сэр Клифф, благородный Винс Хилл и жовиальный Тони Кристи, копия самого импозантного космонавта - Севастьянова. Провидение оберегает тех, кому оно подарило такие голоса.
Хампердинк возник по ту сторону стойки на фоне необычных звуков, издаваемых в необычных позах, иногда в необычных шляпах и штанах.
Все это, правда, очень скоро показалось заурядным ширпотребом - и длина волос, и ширина клеша.
Уходящее поколение рокеров любило говорить о новизне, о потрясении от доселе невиданного и неслыханного (блажен, кто верует).
Своей кантри-балладой Хампердинк не сковырнул с первого места Strawberry Fields Forever, а скорее распахнул просторы этих магических полей далеко за пределы психоделической догмы.
Хамп продолжает изумлять доселе неслыханной стариной, смешивая коктейли с ловкостью бармена-алхимика, чей традиционный вопрос "вам как всегда?" ставит постоянных клиентов в положение Фауста перед Мефистофелем.
👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы
Далее:
* Человек из лодки
* Монументальны👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицый гений Том Джонс
* Энгельберт Хампердинк. Мистер Парадокс
* Волшебный голос молчаливого большинства