Я появилась на свет, когда родителям было по 42 года. Если вспоминать о юности, то я могу сказать огромное спасибо своим маме и папе за образование, которое они мне дали. Большее детям дать практически невозможно. Любовь, искренность — с этим всегда в доме было хорошо. У меня не было конфликтов со старшими: папа не бил никого, не пил. Я долюбленная, единственная девочка. Вокруг одни мальчики рождались — и поэтому: «доча, доча, доча, доча».
Вокруг меня было много тепла, родители любили друг друга, несмотря на необычные отношения: у нас усадьба 18 соток, и у папы, и у мамы были отдельные дома на одной усадьбе. Папа любил жару (царство ему небесное). У него была печка — он на ней практически сидел. Его дом был похож на проходной двор — все время друзья, знакомые, какие-то салатики, открывающийся холодильник, открывающиеся консервы, сардельки, печень трески — все прекрасно! А приходишь к маме в дом — там прохладно, белые шторы, балет, приготовленная еда. Это были абсолютно разные люди, которые всю жизнь прожили вместе. Бывало, папа приведет себя в порядок, побреется и идет к маме в гости. Придет, посидит и потом говорит: «Ирка, а у тебя холодно, пойду я к себе». Она отвечает: «Иди». Он выходит — мама дверь щелк на щеколду — личная территория, личное пространство. Мама — акушер-гинеколог, папа — хирург. У каждого свой мир, свои учебники, свои увлечения, своя еда, свой кошелек.
В поисках своего пути
Я прочитала недавно выражение одного умного человека: «Хороший менеджер — это тот, кто точно знает, что не может что-то сделать сам, но он найдет тех, кто сможет это сделать». Вот, наверное, за это спасибо большое моим родителям: за книги, которые были у отца всегда открыты, до последних дней его жизни. У него свой «крой» был, свой выход, своя реализация. 40 лет на одном месте. Если у человека пробита голова, и папа не «полезет» к нему в голову — тот умрет. Некому больше.
Моя семья — это династия врачей. Меня часто спрашивают: «Фамилия настоящая?» — «Да, настоящая». «Имеете ли вы какое-нибудь отношение к династии Толстых?» — «Имею, к врачам». Это замечательная династия, ничуть не хуже писателей. Папа — хирург, мама — акушер-гинеколог, муж — онколог. У нас все врачи. Это почетная, уважаемая профессия.
Когда передо мной стал вопрос, куда идти — нельзя же идти по двум дорогам сразу двумя ногами — папа сказал: «Будешь врачом — будешь всеми: и актером, и политиком, и спортсменом. Каждый зарабатывает деньги безумной гонкой, но готов потратить все средства, чтобы быть здоровым и выиграть». А когда стал вопрос о духовности, отец сказал мне: «За режиссером, за маленькую-маленькую роль всю жизнь ты будешь прыгать с обрыва. И где-то там, за кулисами в ведро будут бросать кирпич, чтобы ты — буль! — и утонула. Если ты будешь врачом, будешь творческим человеком, будешь гореть, будешь светить. Если ты станешь актрисой, то будь актрисой с каждым человеком. Каждый день новой, каждый день разной, с каждым человеком по-разному: с одним плакать, с другим смеяться, одного ругать, другого просто слушать». Вот оно — настоящее волшебное творчество. И отец к концу жизни, и мама до сих пор уверены в том, что врачебная профессия — абсолютно творческая.
Святое дело
Я не считаю плохим то, что я верующий специалист. Я бы хотела, чтобы хирург, который идет в операционную, перекрестил лоб перед тем, как взяться за скальпель. Быть психоаналитиком и лечить людям души — огромная ответственность. Для того чтобы подойти к человеку и увидеть, как с ним надо работать, мне пришлось довольно много учиться, 15 лет. Я и сейчас учусь постоянно, потому что нельзя иначе.
Почему я защищаю мужчин?
Я их не защищаю в том-то и дело. Почему складывается впечатление, что я выступаю адвокатом сильного пола? Я просто за правду, за честность. Мужчина тоже человек. Он такой же «кожаный», а не железный, как и женщина. Ему только сказали, что плакать нельзя, обниматься нельзя, жаловаться нельзя, капризничать нельзя, подсматривать нельзя, подслушивать нельзя. И получается, что мужчине нельзя кричать наружу. И он вынужден кричать вовнутрь. У него включается психосоматика, и он умирает.
Единство порознь
Ничего нельзя обещать навечно! Господь даже жизнь не дает навечно. Он ничего не дает с собой. Нет в катафалке места для багажа. Нету! Мы не можем посадить любимого человека в карман и навязать ему свой мир. Это твоя территория, твои увлечения, твой мир, твой холодильник, твой кошелек, твоя жизнь, энергия твоя. Мы делимся только любовью, и только ей, и только она многих разделяет. Уползай на свою территорию, не надоедай, не требуй, чтобы тебя развлекали. Пусть тебе будет интересно с самой собой, и ты будешь интересна втройне! Уползи, надень на себя рубаху, не ходи ты голиком перед ним — надоешь! И какая б ты ни была кудряшка-кучеряшка с вылепленными насиликованными губами и сюсюндрами; какие бы у тебя ни были труселя с кружевами, он пойдет и найдет торговку сливами с грязными пятками и будет с ней спать, потому что она другая.
Каков вердикт?
Это мои личные выводы. Если мужчина часто меняет машины, он меньше изменяет. Мужчине нужно давать возможность получать разнообразие от жизни: надо ему в гараж — пусть идет в гараж. Надо ему в баню, даже если там будут «цыпы» — пусть он сходит в баню. Он вернется, он «накосячится», он и по голове погладит и станцует. Если ты не даешь ему «покосячить», если ты все время проверяешь его территорию, его компьютер, его мобильный телефон, по 15 раз по чекам сверяешь, где и когда он был… В пробке стоял? А у него чек пробит на покупку видеокассеты. А где же эта видеокассета? Любовнице подарил?! И начинается!
Женщина — прекрасный драматург. Если вы посмотрите на произведения, которые пишут женщины, — будь то детективы, фантастика — то заметите, что женщина хорошо запоминает детали, лучше мужчины. И мы такое себе насочиняем, если захотим. Вся наша жизнь — это драматическое произведение. И каждый из нас в ней режиссер и сценарист. Чаще всего женщина, боясь, что ее не любят, начинает лаять, бить посуду, требовать к себе внимания. «Я болею!» — первый крик женщины. Сколько он будет вытирать ей слюни? Он будет с ней жить, он будет возвращаться к ней больной, она привлечет его внимание, но спать он будет со здоровой.
Интим у каждого свой
Отрезали грудь? Пришей грудь, забудь про это, но не надо с мужчиной это обсуждать. Отрезали полпопы? Пришей полпопы и забудь про это! Поставь протез! Вставь глаз! Сделай что-нибудь, чтобы не было страшно. Разговоры про роддом — 15 раз, 20 раз одно и то же — он свихнется! «Пойдем со мной на роды». Приходит ко мне мужик — у него страх все это видеть. Зачем оно ему надо? Папа меня не видел, но у нас с ним были прекрасные отношения. Никак не меняются отношения от того, был мужик в роддоме или нет. Есть какие-то вещи, которые называются интимными. Мы же не раскладываем, например, ежедневные прокладки по квартире. Сколько известно случаев, когда мужчины в бешенство приходят только от вида одних бумажек, разбросанных по квартире, от вида волос на расческе. А это же элементарные вещи, о которых нельзя забывать. Надо вырабатывать какие-то полезные привычки и навыки!
Свободу сильнополым!
Мужчина все время должен, должен, должен, должен: обеспечивать, держать марку, хорошо выглядеть, вытирать всем сопли, быть показателем. А он имеет право надеть фланелевую рубашечку и начать пить витаминки? Он имеет право впасть в депрессию и сказать: «Мать, вот я сейчас закроюсь в кабинете, а ты как хочешь, так это и воспринимай. Видеть тебя не могу, не дыши рядом, я устал слышать твое дыхание за спиной, что ты лезешь?»
Ученье — свет.
Женщина в брюках по-другому сидит, по-другому идет, по-другому думает, по-другому относится к мужчинам. Панибратство началось между полами. Не может быть земля выше неба. Женщина — земля. Она рожает. На ней растут цветы: чем больше разноцветных цветов, тем небу интереснее на эту землю смотреть. Не может быть земля выше неба, не бывает так — будет конец света. Если бы женщины знали свое прекрасное место рядом с мужчиной, нам всем было бы намного легче жить. Мы потеряли страх. Страх мужа, страх божий. Мы сами придумываем себе новые страхи. Страх «меня не любят, я умру, я никому не нужна, я ничего из себя не представляю, я самая худшая на свете». Мо-ло-дец! И она этим страхом выносит мозг окружающим. У всех психосоматика: все чешутся, половина Москвы лежит с больными желудками, у всех болит шея, у всех лопатки... Прелесть! Чья вина? Женская. На Востоке, например, все специалисты — и экологи, и врачи — уверены, что, если у мужчины простатит или импотенция — это женская вина.
Женщина умеет бочком, сверху, снизу, кроме того, как любить. У нас в школе не преподают любовь, не учат тому, как общаться. Раньше, до того как пожениться, и мальчик, и девочка изучали по 36 ремесел. Девушки осваивали шитье, вязание, танцы, пение, готовку, искусство пеленать ребенка. Молодые люди изучали плотницкое дело, медицину, рыболовство и т. д. Они не сдавали экзамены, не было оценок, но всему этому учили, передавали из уст в уста. Были бани — женская тайна. Были праздники, когда в избах собиралось столько молодежи — что она там делала, как знакомилась, чем все заканчивалось — это, извините, отдельное таинство. Это все имело огромное значение. Нет ничего сейчас! Нет ничего! Я об этом кричу.
Делай, чтобы делать
Я хочу, чтобы люди были мужественные и уверенные. Хочу, чтобы пары хотели друг друга и делали из этого желания произведение искусства. Хочу художественного потребления, а не «перепиха» на бегу.
Я удивляюсь, почему народ кричит: «Нет талантливой молодежи, нет нормальных печатных изданий, мы живем в плохой стране!» Какая фигня! Если эта страна зависит от нас, то я — страна, он — страна, ты — страна! Если мы будем делать то, что можем, по максимуму, она будет клевой. Просто никто ничего не хочет делать. «Что б такое делать, чтобы ничего не делать?» Мне так «нравится» этот лозунг! Особенно женский: «Как бы мне найти такого, чтобы работал, чтобы здоровенький, чтобы первое, второе, третье, чтобы у меня секс был чумовой и т. д.!?» Как они в одном флаконе такое хотят? Ну сколько он такое выдержит? Вы попробуйте эксплуатировать каждый день кофемолку. Она же поломается.
Да, такие мужчины есть, но их единицы, и они не принадлежат одной женщине. Это всеобщее достояние. И обычно такие мужчины не хотят жениться. Не хотят.
Замените «надо» на «хочу». Объясните себе, почему вы каждый день просыпаетесь именно с этим мужчиной, и вспомните о том, что учиться никогда не поздно. Многие говорят: «Я никак не могу перейти из разряда подружек в разряд любимой женщины». Да ты женщину включи — перестанешь быть подружкой. Сними брюки, перестань похабно ругаться, перестань вытирать ему сопли, перестань с ним бухать рядом — включи нечто другое. А мужчинам то же самое советую — «я не могу из друга стать любовником» — мужчину включи, приступай к поцелуям. Будь джентльменом — приступай к объятиям. Это твоя основная задача. Она не полезет целоваться по закону, не должно так быть. Красавица должна лежать в хрустальном гробу и подавать оттуда признаки жизни, дышать. Сердце должно стучать. Все. Он должен прийти и поцеловать. Ищите антидоты, включайте юмор и лезьте, и лезьте, и лезьте. Нужно быть наглым и настойчивым.
Универсальная смесь
Меня как-то спросили: «Какие компоненты вы бы смешали в отношениях между мужчиной и женщиной?» Отвечаю. Разум, дружбу, влечение, разумное соперничество, искренность, юмор, интерес, возможность, чтобы женщина к мужчине тянулась по любому поводу — за знаниями, за силой, за волей, за вниманием, и сдавалась, когда ему это надо.
Подписывайтесь на мой канал на YouTube. Ещё больше полезного ищите в моем аккаунте в Инстаграм. Канал в Яндекс Дзен
