1986 год. Я возвращался из очередного отпуска, который проводил у родителей в Ленинграде.
Конечным пунктом моего возвращения была рота Сегежского батальона в/ч 6545, где я выполнял обязанности замполита.
Уже в вагоне, я узнал от проводника, что этим же поездом следует призывной контингент из Азербайджана и вроде, служить они будут в Петрозаводске во ВВ МВД СССР.
Был несколько удивлен, поэтому решил пройти и посмотреть на будущих воинов, ведь возможно конечная остановка кого-нибудь из них будет Сегежа.
Открыв дверь тамбура, и зайдя в вагон, я был некоторым образом озадачен. На входе сидел прапорщик с взвода розыска части, поздоровались, мы были знакомы. На вопрос об обстановке он ответил коротко и емко: «Попа».
Действительно, в вагоне стоял шум, сопровождавшийся криками на непонятном языке. Посередине плацкартного вагона находился майор Пашаев, полковой химик, он являлся старшим команды, следовавшей из города Баку.
Выбор командира части был логичен. Пашаев азербайджанец, родом из тех мест и соответственно контролировать обстановку ему будет проще.
Призывники вели себя крайне возбужденно, хотя, все и были трезвые. Проходившую проводницу, годившуюся им в матери, постоянно пытались схватить за причинные места, при этом отпуская в ее адрес сальные шутки вперемешку с матом.
Вот такой человеческий материал нам передала братская республика.
А ведь им предстояло выполнять боевые задачи с оружием, противостоять преступному элементу, опираясь на социалистическую законность.
Поэтому у меня возникло ощущение, что это перевозят зоопарк для последующей дрессировки.
Но начальник химической службы полка знал менталитет земляков и отлично справлялся со своими обязанностями.
Когда градус накала обстановки становился не терпим он вставал, шел по проходу и раздавая на право и на лево зуботычины, сопровождал свои действия внушения на понятном для будущих бойцов языке.
Впоследствии оказалось, что пять представителей Закавказья, после курса молодого бойца, продолжили службу в нашем подразделении.
Для роты это было, поверьте мне, много. Но, командно-политический состав и сержанты с комсомольским активом с вводом их в строй справились. Офицеры обладали значительным опытом службы, и арсенал методов принуждения был широк, хотя иногда и входил за рамки не только Дисциплинарного Устава Вооруженных Сил, но и законов государства в целом.
Реальных рычагов воздействия было мало. Наряды внеочереди, а тем более аресты с содержанием на гауптвахте молодым бойца не полагались. Это был не наш метод.
Но справились, молодежь освоилась, В дальнейшем все они добросовестно выполняли свои обязанности, некоторые были награждены и знаками за отличие в службе.
Один из моих читателей, Александр Коваленко, вероятно, помнит рядовых Курбанова, Байрамова и учителя Рустамова.
Сколько сил этим офицером было приложено, чтобы фраза: «Bilmirəm» - «не понимаю», сменилась на четкий ответ: «Есть так точно».