***7***
Первые полгода моей новой жизни были прекрасны. Девушки, выпивка, лёгкие наркотики – что ещё нужно мужчине после 30 чтобы почувствовать себя живым? Болезнь отдалялась, медленно, но верно. Я перестал носить с собой бутылки, а на прогулке не искал глазами туалеты и магазины.
В тот год отмечать день рождения не хотелось. Да и какой смысл устраивать праздник, когда каждый день ты проживаешь так, как хочешь: подъем, душ, завтрак, встреча с какой-нибудь девушкой, обед. Вечером алкоголь и секс. Или травка и секс. Или и то и другое, но без секса. Однако море жизни часто преподносит сюрпризы...
: Привет. Мы к тебе в город собираемся, – разбудило меня сообщение осенним утром. Я посмотрел на экран телефона и увидел адресата: Майя. Что-то кольнуло под рёбрами.
: Утречко. Хорошо отдохнуть Вам, – ответил я и отправился в душ.
«Что она этим хотела сказать? Хотела встретиться? И что значит «мы»?» – ни взбодриться, ни расслабиться мне не удавалось, а на задворках сознания мерзкий голосок уже иронизировал: «за штилем следует шторм».
: Мы с Дианой и Агатой хотели встретиться, как раньше. Погулять, повеселиться все вместе. Показал бы нам всё
«Плохой день...» – вспомнил я цитату одного из героев детского мультфильма и постарался взять себя в руки.
: Знаешь, я не уверен, что смогу выдержать эту встречу. Поодиночке я бы может и осилил вас, но всех вместе – едва ли.
: Жаль. Мы соскучились. Тогда просто погуляем.
: Удачи.
– Соскучились они… – фыркнул я и забросил телефон куда подальше.
Мелкая дрожь уже перерастала в ярость. В сознании, будто из недр смрадного болота, поднимались картинки прошлого: я, давящийся собственными слюнями и соплями, лежащий на полу в позе эмбриона; телефон без каких-либо оповещений; окно, на которое я поднимался в минуты слабости...
«Как можно так запросто писать подобное? Где они были, когда я нуждался в них? Ведь они знали... Все они знали, где я и в каком состоянии! А теперь приехать ко мне, и снова болтать, веселиться, как старые добрые друзья?!»
Мне необходимо было отвлечься. Забыть эти сообщения и этих людей как страшный сон. Вычеркнуть из памяти. Но как? Алкоголь? Гашиш? Едва ли бы это помогло. Мне было нужно что-то «позабористее». Я отыскал телефон и набрал новому знакомому:
– Привет. Есть чё?
– Салют. Полка разве что, – ответил Виктор удивлённый.
«Полграмма, – быстро прикинул я. – На двоих это только на вечер. Даже если влить в себя литр виски, это не поможет».
– Чего-нибудь нового хочется.
– Хороший человек приходит к обеду, да?
– Чего? – удивился я.
– Да так. Скоро приеду.
Он положил трубку.
Несколько часов я ходил из угла в угол и не знал, чем себя занять. Тот Артур, с которым встречалась Диана, уже давно умер. Этот, новый, не садился в позу лотоса и не размышлял, как ему решить ту или иную проблему. Он делал то, что ему нравится, то, что хочется.
Чтение, игры, разговоры – ничего не помогало. «Встретиться, как раньше» – мелькал текст у меня перед глазами, будто отпечатанный в воздухе.
Даже секс мне не принёс никакого удовольствия, а девушка, побежавшая в туалет сплёвывать мою жидкую ярость, только отдалила меня от спокойствия.
– Ты сегодня какой-то другой, – заметила она, выйдя из ванной, где полоскала рот.
– Да так, мигрень что-то, – соврал я.
«Погулять, повеселиться все вместе».
– Знаю такое, я в такие моменты... – Она ещё полчаса рассказывала о себе и как справляется с головной болью. Её серые бусинки смотрели меня с какой-то жалостью, отчего мне хотелось вновь намотать её кудрявые волосы на кулак и войти на всю глубину. Показать ей, что я чувствую, выплеснуть ярость. Однако половой орган не желал меня слушаться.
Я неистово прибрал квартиру, сменил постельное белье, начистил обувь, погладил вещи. Но ничего не помогло.
Виктор, будто сказочный персонаж, появился лишь с наступлением темноты.
– Мне тут как раз с прошлой работы долг вернули. Хотел поделиться радостью с тобой. – Он достал из сумки маленький свёрток.
– Что это?
– Вкусняшка, – расплылся он в улыбке и принялся за распаковку. Внутри оказался порошок чуть желтоватого цвета, больше похожий на просеянную муку. – Меф.
– Меф? – переспросил я.
– Мефедрон. Эйфоретик.
Я чувствовал, как ноги начали подрагивать, а ладони намокли.
– Я колоться не буду.
– Дурак что ли? – его черные брови поднялись едва ли не до середины лба. – Его нюхают, а не колют. Думаешь, я бы подсадил тебя на иглу?
Вопрос звучал вполне резонно, и мне стало не по себе.
– Ну, так и в чем его прикол? – попытался я сменить тему разговора.
– Увидишь.
Виктор был в моей квартире уже не первый раз. Он знал, где и что лежит, поэтому без проблем делал все, что было нужно.
– Нос будешь промывать? – спросил он, указывая на банку с раствором.
– Не люблю капать в нос. А зачем это вообще?
– Чтобы лучше торкнуло. Первый раз самый важный.
Я не раз слышал от него рассказы о кокаине, экстази и прочих знаменитых веществах. Единственное, что он категорически отказывался принимать – галлюциногены.
Виктор достал планшет, отмерил нужную дозу и принялся ровнять несколько дорожек.
– Выдыхаешь, вставляешь трубочку в нос, зажимаешь одну ноздрю, и с силой втягиваешь. Если чувствуешь, что поперхнулся – тут же отворачивайся. Порошок лёгкий, разлетится от малейшего дуновения. Понял?
Я кивнул. Руки подрагивали, а сердце норовило выпрыгнуть из груди.
– Сейчас покажу, – сказал он, подготовив все необходимое и скрутив банкноту в трубочку.
Я неоднократно видел подобные действия в фильмах, и казалось, что все это как-то не по-настоящему.
«Кто вообще будет показывать такое на экране?» – спрашивал я себя. Но сейчас, наблюдая, как миллиметр за миллиметром исчезает кремовая полоска, это не казалось игрушечным.
Виктор зажал нос, и помассировал его немного. Из глаз потекли крупные слезы. Я взял трубочку и приготовился повторить процесс. Поднеся конец трубочки, я едва заметно выдохнул и дорожки разъехались.
– Говорил же... Дай сюда. – Он принялся вновь выравнивать порошок и повторять инструктаж, пока я смотрел на отлаженные движения волосатых пальцев. Спустя полминуты на его лице появились первые признаки употребления: начался бруксизм, а скорость речи увеличилась в два раза. Движения стали дёргаными, а глаза наполнились каким-то нетерпением с примесью безумия. Даже видя все это, идти на попятную я не собирался.
Первое ощущение – жжёт. До самого горла. Не дожидаясь, пока я разберусь в этих чувствах, Виктор скомандовал:
– И сразу вторую.
Резкий медицинский запах и вкус чувствовался в носу, во рту, даже в горле. Теперь уже по моим щекам текли слезы, а я массировал нос, по примеру «ментора». Первая волна накатила спустя пару минут. Резко, будто окатили ледяной водой.
«Вот оно – счастье!» – подумал я.
– Да, «мяу» именно так и действует.
– Я сказал это вслух? – удивился я.
– Да. – Вик пригладил свою бороду и улыбнулся ещё шире.
Эйфория, удовольствие, радость, эмпатия – все эти слова и вполовину не так прекрасны, как то, что я ощущал тем вечером. Я вновь был десятилетним ребёнком, не знающим забот и хлопот. Невидимые очки, что окрашивают мир в серые цвета, лопнули, и перед глазами появлялась новая, красивая реальность. Приятная на запах, цвет, вкус. Я не чувствовал разбитого сердца или обиды на своих друзей. Я любил весь мир. Таким, какой он есть, со всеми плюсами и минусами. И я любил того мужика, что сидел напротив и рассматривал, как я наслаждаюсь новыми впечатлениями. Плохие мысли отходили куда-то на второй, третий, пятый план, а кожа превратилась в ковёр, с мириадами оголённых нервных окончаний. Как же приятно было трогать себя, своё лицо, руки. Даже простой массаж головы заставлял все тело содрогаться и покрываться мурашками. Казалось, что если Киприда, коей виделась любая особь женского пола, осчастливит меня прямо сейчас и коснётся губами моего уха, то я тут же выплесну в трусы все, что есть, слившись в бесконечном экстазе со всей вселенной. Вся любовь, нежность и эмпатия были сосредоточены во мне, в этих 80 килограммах живого, говорящего мяса. Я думал, что горечь, жжение, и срежет зубов – ничтожная плата за этот кайф.
Мой рот не затыкался на протяжении 30-40 минут. Мы спорили, перебивали друг друга и старались как можно быстрее и экспрессивнее рассказать свои истории, поделиться ими.
Мы вспоминали дырявую бутылку, найденную случайно в его машине, моих друзей, его родственников и ещё бог знает сколько вещей. Каждый из нас затыкался только когда прикуривал сигарету или прикладывался к бутылке кока-колы. Даже эти простые мелочи приносили колоссальное удовольствие.
Потом последовала вторая, третья дорожка. Ладони потели, нос жгло, но все это было не важно. Рядом со мной был друг, настоящий. Сейчас я знаю, что все это – последствия употребления, но тогда подобные мысли не пускал в сознание порошок. Он установил стеклянную дверь, пропускающую позитив, а весь негатив оставался взаперти и пялился как бездомный бешеный пёс на шкворчащий стейк с кровью.
Мы съездили и взяли ещё дозу. Но с каждым разом эйфории было все меньше, а желание нюхать – больше.
– На западе его называют жадность, – пояснил Виктор, ровняя новые дороги. – Если не уметь себя контролировать, то вынюхаешь все что есть за один вечер, а потом поедешь за добавкой.
– Как мы с тобой?
– Да. Но больше не поедем, – сказал он серьёзно, облизнув пластиковую карту, – на этом точка.
– Хорошо, – согласился я и взял планшет, чтобы принять свою дозу.
К полуночи от «дороги» эффекта было вполовину меньше, чем в первый раз, а к утру и этого не стало. Стеклянная дверь сначала треснула, а потом и вовсе разбилась, открыв путь всему, от чего я пытался скрыться. Я ощутил себя ущербным наркоманом, нюхающим только ради того, чтобы нюхать. Я не боролся за свою жизнь, и не старался справиться с болезнью, я бесцельно жрал наркотики. Голова постепенно тяжелела, а мозг работал на 5-10%. Серые дома, пожелтевшие листья и свинцовое небо вместе с мрачной действительностью наваливались на меня и тянули вниз, будто вериги. Сожжённая слизистая напоминала, как прекрасен мир ночью и каким холодным пресным и бездушным он становится осенним утром.
«Его называют жадность...»
Терновые путы уже обвились вокруг сердца, когда Виктор отвёз меня домой и дал немного гашиша.
– Покури. Сразу много и ложись спать. Должно отпустить. Завтра сил не будет вообще.
– Хорошо. Спасибо тебе за вечер.
– Будешь должен.
Я закрыл дверь машины и, выругавшись на моросящий дождь, поднялся к себе. Зубы стучали, нос втягивал воздух и продукты жизнедеятельности каждые 5-10 минут, причём без моего сознательного участия, а язык и вовсе жил своей жизнью.
«Ещё! Хочу ещё!» – стучали мысли в голове. Чтобы хоть как-то заглушить этот голос я последовал совету «наставника». Выкурив едва ли не разом, все, что он мне дал, я повалился на кровать. Как заснул, не помню.
На следующий день я уже был уверен, что лечить подобным образом свои душевные раны – высшая степень неадекватности и прямой путь к дегенерации. Это будто заражаться СПИДом, чтобы снять симптомы простуды. Я безжалостно затыкал шепоток, подбивающий опохмелиться всего одной дорожкой. Физической ломки не было, но психологически я был на грани. Если бы Виктор хотя бы обмолвился, дал намёк или упоминание о том вечере, я бы без сомнений согласился на повторение. Лишь остатки гордости не позволяли мне самому набрать знакомый номер. Я сморкался кровью, пил горячий чай с мёдом, чтобы хоть как-то смягчить разодранное в клочья горло и всеми силами старался не думать о порошке с медицинским запахом и вкусом. Ко всему прочему, меня снова начала мучить жажда. И теперь уже с удвоенной силой...
Глава 8