Сегодня православный мир отмечает Пасху. Я не сомневаюсь, что среди моих читателей есть самые разные люди – и верующие и неверующие, а если верующие, то принадлежащие к разным конфессиям.
И, тем не менее, сейчас я хочу немного сказать именно об этом празднике. Ведь это не просто праздник Воскресения Христова – это ещё и праздник торжества жизни над смертью, а ещё – праздник обновления природы (не случайно же дату Пасхи исчисляют с учётом первого весеннего полнолуния).
Сейчас, когда мы все сидим по домам, наверное, хочется хоть немного света… В церквах возносились молитвы за нашу страну, и, хотя это делается на каждой пасхальной службе, я думаю, сегодня они звучат с особенной силой.
И сегодня, наверное, нужно отвлечься от мрачно-трагического Наполеона и написать о другом.
У М.Горького есть цикл коротких рассказов под общим заглавием «Сказки об Италии». Это не самое известное его произведение, обычно вспоминают лишь некоторые из них - «Мать изменника», «Пепе», «Забастовка», знаменитый «Симплонский туннель» (названия даны редакторами, сам Алексей Максимович просто пронумеровал рассказы). Большинство же сказок (хотя эпиграфом к ним он поставил слова Андерсена «Нет сказок лучше тех, которые создаёт сама жизнь») практически неизвестны А зря! Вот я и хочу напомнить (а кому-то, может быть, и представить) заключительную, двадцать седьмую сказку.
Она рисует пасхальную ночь и начинается мрачной картиной: «В безлунную ночь страстной субботы по окраинам города, в узких щелях улиц медленно ходит женщина в чёрном плаще, лицо её прикрыто капюшоном и не видно, обильные складки широкого плаща делают её огромной, идёт она молча и кажется немым воплощением неисчерпаемой скорби… Немая и чёрная, словно окована непобедимой печалью, она что-то ищет в ночи, уводя воображение глубоко во тьму древних верований, напоминая Изиду, потерявшую брата-мужа, растерзанного злым Сетом-Тифоном, и кажется, что от её непонятной фигуры исходит чёрное сияние, облекая всё жутким мраком давно пережитого и воскресшего в эту ночь, чтобы пробудить мысль о близости человека к прошлому». И за ней «плывут музыканты», и «траурная музыка гулко бьёт в окна домов».
Но торжествует жизнь: «пред глазами развернулась небольшая площадь, а среди неё, в свете факелов и бенгальских огней, две фигуры: одна — в белых длинных одеждах, светловолосая, знакомая фигура Христа, другая — в голубом хитоне — Иоанн, любимый ученик Иисуса, а вокруг них тёмные люди с огнями в руках, на их лицах южан какая-то одна, всем общая улыбка великой радости, которую они сами вызвали к жизни и — гордятся ею», и вот уже «чёрная, как облачная ночь», женщина сбрасывает плащ – и «из-под капюшона поднялась и засверкала золотом пышных волос светозарная голова мадонны, а из-под плаща её и ещё откуда-то из рук людей, ближайших к матери бога, всплескивая крыльями, взлетели в темный воздух десятки белых голубей».
Горький рисует праздник в одном из итальянских городков, где все знают, «что Христос — столяр из улицы Пизакане, Иоанн — часовщик, а мадонна — просто Аннита Брагалья, золотошвейка», но верят в чудо:
«— Gloria, madonna, gloria! — тысячью грудей грянула чёрная толпа, и — мир изменился: всюду в окнах вспыхнули огни, в воздухе простёрлись руки с факелами в них, всюду летели золотые искры, горело зелёное, красное, фиолетовое, плавали голуби над головами людей, все лица смотрели вверх, радостно крича:
— Слава, мадонна, слава!»
У писателя тут, конечно, не христианская проповедь (не случайно он вспомнит Изиду, а потом напишет, что Иоанн – «юный, безбородый, красивый, как Дионис»), а праздник возрождения: «Светает, в церквах веселый звон, колокола, торопливо захлебываясь, оповещают, что воскрес Христос, бог весны; на площади музыканты сдвинулись в тесное кольцо — грянула музыка, и, притопывая в такт ей, многие пошли к церквам, там тоже — органы гудят славу и под куполом летают множество птиц, принесённых людьми, чтобы выпустить их в ту минуту, когда густые голоса органа воспоют славу воскресшему богу весны».
И почему-то в довольно грустные дни «самоизоляции» хочется вспомнить этот светлый рассказ и его концовку:
«И снова вспоминается хорошая песня:
“Христос воскресе…”
И все мы воскреснем из мертвых, смертию смерть поправ».
Давайте же верить в лучшее!
******************
В новогодние дни я представила вам несколько старинных открыток из моей коллекции. Сегодня я хочу показать старые пасхальные открытки. Некоторые из них сохранились очень плохо, как, например, эта, но, по-моему, она очень выразительна:
На обороте этой открытки обозначено: «Художеств. изданiе Компанiи Зингеръ», а следующие две имеют указание – «Всемiрный почтовый союзъ. Россiя».
На второй из них – любимая когда-то детская забава – «катание яиц» (в интернете есть такая картинка, но, честное слово, я отсканировала свою).
Следующая открытка очень идиллична:
А вот тут я, не удержавшись, скопировала не только изображение дамочки с яйцом, но и надпись на обратной стороне:
И, наконец, последние две открытки. На них нет пасхальных надписей, но мне кажется, что они, особенно открытка с зайчиком, напрямую связаны с праздником:
Буду очень рада, если этой публикацией доставила вам несколько хороших минут. Желаю всем нам благополучно пережить нелёгкое время. А всем православным – «Христос воскресе!»
Всегда ваш Архивариус Кот.
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
Навигатор по всему каналу здесь
