По дороге за хлебом не встретила никого – ни в подъезде, ни во дворе, ни на улице. Как же пусто стало на земле. «Свежо и много воздуха, будто его некому вдыхать», написал сегодня кто-то.
Среди этой постапокалиптической пустоты встретила священника, одетого празднично и в розовой противовирусной маске. Захотелось остановить его, сфотографировать, как исторический факт и примету времени. И понюхать – пахнет ли он елеем и свечным воском?
Потом не выдержала и пошла вглубь леса, перпендикулярно дороге. И за первые сорок минут тоже не встретила никого из людей. Представляете? И надеялась, что может и в нашем лесу завелись зверьки, покрупней белок? Говорят, в Хайфу возвращаются лесные звери, в Верону, а в Венецию заплывают дельфины. Может, к нам какая лисичка забежит? Но нет)
На озере, которое зимой не замерзло, а исчезло – опять стоит вода, и уже плавают утки. В траве бегают толпы желтоносых скворцов. Трясогузки перебегают тропинки наискосок. А сверху, в кронах и рядом по веткам – щеглы, пенки, сойки, синички – это кого я увидела и смогла различить. Некоторые остались неопознанными. В воздухе трели натурально райские.
И что, вот сейчас, отсюда в «Пятерочку»? Ни за что. Потом прямо в чаще встретила людей с собаками. С чистыми, расчесанными, нелесными собаками, очень красивыми. Превращавшими лес в кадр из дорогущей фэшн-съемки, построенной на контрастах.
Хозяевам собак-то можно гулять на законных основаниях! Обходили друг друга метров за 20-30, и я старалась делать вид, что тоже тут с собакой, только она куда-то убежала. Как кому объяснишь, что мне нужно выгуливать внутренних демонов, а то не выгулянные они скулят и гадят хуже любых домашних животных. Никакое саморазвитие не помогает. Наладьте, говорят, отношения с собой, углубитесь, советуют, вглубь себя, сейчас самое время! Ну, не знаю, так хочется обратно.
Два раза шёл снег, два раза дождь, один раз град, и все это за два часа, которые я не могла выйти из леса.
Зазеленевшие кусты светятся, как лампы, расставленные в большой темной комнате. Выходит солнце, и с соснами не происходит ничего, а кусты зажигаются, и сразу все становится похоже на пейзаж Шишкина, такой, с солнечными пятнами. И внутри него безопасно и хорошо, как в берлоге.
Дубы стоят сухие и чёрные, как памятники самим себе, и не проявляют признаков пробуждения. Вообще никаких. Ниче-ниче, нам Толстой все подробно рассказал – расцветет, как миленькие. И я проскачу мимо, как князь Андрей, пойму, что вся жизнь впереди, а потом женюсь на Наташе. А нет, они же не поженились.
Кажется, в классическом парковом дизайне дуб использовали как композиционно-образующий элемент. Он – огромный, он – красивый, он – один и он в центре композиции парка, а вокруг разбегаются аллеи. Когда вырастаешь в городе и встречаешься только с такими дубами, то в лесу удивляешься расточительству природы, позволяющей дубам расти в густой чаще, вдали от глаз, да еще и кучно. Каждому дубу можно посвящать фотосессию. Кажется, что они тут, зря пропадают такие красивые, такие фактурные? А они себе просто растут.
Пахнет мокрыми шишками, с сосен слетают лепестки легкой желтой коры и кружатся в воздухе, мешаясь со снежинками.
На выходе из леса встретила бомжа с бутылкой кока-колы и солидного дяденьку, который громко говорил в трубку:
- да помою я руки. Хорошо, три раза. Вот ты сейчас на меня наорала, легче тебе?
Отключился и закурил.
Все это итак достаточно сюрно. Но когда я выходила из леса, прилетела чайка и стала кружить, и покрикивать, как будто тут пляж. Не маленькая чайка с черной головой, а большая белая чайка. Одна. Наверное, потерялась, отстала от стаи. И все кричала тревожно, то снижалась совсем, то уходила на круг - вверх. И звала, а никто не откликался.
В магазине народу битком. (Так вот где все). Очереди в кассу, перед витринами толпа. Все покупают куличи и алкогольное. Сбежала оттуда.
Теперь сижу думаю, хоть бы чайка нашла своих. Чайке нельзя одной.