Интервьюер: Луиза Зелински
Перевод: Sergey Toronto
Зима 2014
The Paris Review No. 211
Михаэль Ханеке родился в 1942 году. Его отец был немцем, а мать австрийкой. Юность Михаэля прошла в городе Винер-Нойштадт, где о нём заботились тетя и бабушка. Затем он уехал в Вену и изучал там психологию, философию и драматургию. Через несколько лет после начала учёбы он снял свой первый художественный фильм Der siebente Kontinent (Седьмой континент) (1989), в котором рассказывается история о молодой состоятельной семье и их мечтах об иммиграции в Австралию. Как и ожидалось (ретроспективно, для зрителей, знакомых с творчеством Ханеке), их чаяниям не суждено было сбыться. Они рвут все свои деньги и спускают их в унитаз. Убивают золотую рыбку, а потом кончают жизнь самоубийством.
С тех пор Ханеке сохранял впечатляющее постоянство, как в выборе тем, так и в ярком, смелом визуальном языке своих фильмов. Всё это создало вокруг его творчества армию преданных поклонников и свирепых критиков. В зависимости от того, кого вы спрашиваете, он или посланник страха, мастер ужасов, величайший кинорежиссёр Европы или же просто садист. Хотя его фильмы считаются преисполненными жестокости, почти всё физическое насилие происходит за кадром. Камера не фиксируется на клише растекшихся по ветровому стеклу мозгов и садистком порно Голливуда. Вместо этого он показывает ту повседневную бесчеловечность, которая ещё может пробиться сквозь пресыщенность зрителя: запугивания, неспособность услышать другого, классовые заблуждения и привилегии.
Ранние фильмы Ханеке, такие как «Видео Бенни» (1992) и «71 фрагмент хронологической случайности» (1994), не удостоились значительного внимания со стороны международной аудитории. Затем, в 2001 году, его фильм «Пианистка», экранизация одноимённого романа Эльфриды Елинек, был удостоен Гран-при в Каннах, что принесло Ханеке всемирную известность. В последующие годы он снял «Скрытое» (2005) и американский римейк австрийского фильма «Забавные игры» (2007), который стал самой циничной работой Ханеке. Обе следующие кинокартины «Белая лента» (2009) и «Любовь» (2012), удостоились Пальмовой ветви в Каннах; а последняя также получила премию Оскар за лучший фильм на иностранном языке. Кроме работы в кино, Ханеке иногда ставит оперы, и ещё он преподает в Венской Киноакадемии.
Большая часть этого интервью была проведена в огромном кабинете Ханеке его венской квартиры, в которой он живёт вместе со своей женой Сьюзи. Она торгует антиквариатом. В течение следующих десяти месяцев он терпеливо отвечал на мои дополнительные вопросы по электронной почте или же по телефону. Во время личного интервью Ханеке был безупречным, хотя, иногда и строгим, хозяином. В первый вечер он хотел было предложить мне вина, но затем произнёс: «Мы должны работать, фрау Зелински!» Однако на следующий день в кабинете появилась бутылка Mayer am Pfarrplatz Wiener Gemischter Satz и мы благополучно её выпили.
С вином или без него, Ханеке очень энергичный собеседник, тщательно взвешивающий свои слова, но при этом способный и от души посмеяться. Он говорит на языке венского высшего общества, который для прусских ушей звучит роскошно и недоступно, что, по выражению Ханеке, требует двойного перевода этого интервью с австрийского на немецкий, а затем уже на английский.
— Луиза Зелински
ИНТЕРВЬЮЕР
В молодости, скажем, когда вы были подростком, вы когда-нибудь думали, что станете режиссером, или мечтали проявить себя в каких-то других видах искусства?
ХАНЕКЕ
Как это бывает у всех в период полового созревания, я писал стихи. Но, изначально, я хотел бросить школу, чтобы учиться на актера. Я из семьи актеров. Моя мама была актрисой, а отец — актером и режиссером. Однажды, я даже решил пропустить школу и убежал из Винер-Нойштадта в Вену, чтобы поступить на курсы Макса Рейнхардта. Все там знали мою маму, и я считал себя удивительно одаренным, однако мне никогда не приходило в голову, что они просто не возьмут меня. Но именно так всё и случилось. Я был в ярости. В конце концов мне пришлось закончить школу и получить аттестат. Затем, став студентом, я начал уделять больше внимания писательскому ремеслу. Ещё я работал на радио и в различных журналах в качестве критика. Всё это привело меня к рецензированию книг и фильмов, хотя, на самом деле, я был не столь сведущ в этих сферах искусства.
Примерно в то же время я начал писать рассказы. Когда у меня родился сын, родители решили прекратить мою финансовую поддержку, и я был вынужден начать зарабатывать деньги. Я попытался найти работу в каком-нибудь издательстве, а закончилось всё тем, что я просто отослал несколько моих рассказов в один известный издательский дом. Они сразу же попросили меня прислать им другие рассказы. Но то, что я действительно хотел — получить работу редактора! Так сложилось, что ни одной свободной вакансии на тот момент у них не было. Конечно, это сильно меня расстроило, но я просто продолжил писать рассказы.
ИНТЕРВЬЮЕР
Кто в то время был вашим любимым писателем?
ХАНЕКЕ
Моего сына зовут Дэвид. Почему? Потому что моим литературным богом в те дни (а это очень необычно в немецкоязычных странах) был писатель по имени Дэвид Герберт Лоуренс. Я думал, что он настоящий гений, и я прочитал буквально всё написанное им. Примерно в то время, когда родился мой сын, я начал работать над романом. Недавно я наткнулся на рукопись, пылящуюся в старом чемодане на чердаке моего загородного дома. Пока я не прочитал его несколько недель назад, я не мог вспомнить, о чем он был. Конечно, я помнил, что когда-то написал его, не в последнюю очередь потому, что у меня была возможность представить его слушателям в одном небольшом Венском театре. Это событие имело огромное значение для меня — туда пришли даже мои родители. В любом случае, когда я прочитал рукопись несколько недель назад, я был приятно удивлен. На самом деле, все там не так уж и паршиво! Этот роман написан с опорой на Лоуренса и текст получился невероятно нежным — даже чувственным. Читая его сегодня, я почти не могу поверить, что всё это написано мной.
ИНТЕРВЬЮЕР
Тем не менее, это было за долго до того, как вы сняли первый полнометражный фильм. А это произошло когда вам было уже сорок шесть лет. Как вы научились этому конкретному ремеслу?
ХАНЕКЕ
В молодости, я ходил в кино три раза в неделю. Тогда я действительно был киноманом — в отличие от меня сегодняшнего. Все, что я знаю о кино я узнал в те годы, внимательно смотря фильмы. Я часто говорю моим ученикам, что они не осознают, насколько им повезло. Сегодня вы можете просто купить DVD и изучать любую сцену кадр за кадром. В моей молодости это было невозможно. Если ты что-то не понял, тебе приходилось возвращаться в кино по десять раз. Сейчас же вы можете проанализировать все, не выходя из дома. Как бы там ни было, но в молодости кино было для меня наркотиком.
После того, как мне не удалось устроиться ни в одно из издательств, я стал стажироваться на телевидении в Баден-Бадене. Телекомпания уже много лет искала нового драматурга и, в конце концов, они наняли меня, так как, видимо, до этого им попадались только имбецилы. Я стал самым молодым немецким теледраматургом и именно тогда я начал профессионально изучать кино. За те три года на телевидении я узнал всё, что мне нужно было знать о написании сценариев. Больше всего в этой науке мне помогло, чтение паршивых сценариев. В течение двух из этих трех лет каждый день меня ждали кипы так называемых "невостребованных рукописей". Никудышные были самыми поучительными. Во-первых, я замечал, то, что не работает в сценарии, а затем спрашивал себя, почему это не работает. Чтение слабых сценариев учит тебя всем самым важным уловкам сценариста. Хорошие же заставляют тебя трепетать, и ты оказываешься настолько впечатлен, что забываешь проанализировать и понять, почему они хороши. Если сегодня мне говорят, что мои сценарии очень профессиональные, то это в основном благодаря моей работе в те годы. Она мне сильно помогла, хотя совсем не доставляла удовольствия. На самом деле, это очень утомительно копаться дни напролёт в таком дерьме.
Режиссура была еще одной дисциплиной, которую я изучил во время моего пребывания в Баден-Бадене. Мой первый опыт режиссуры связан с местным театром. У меня была знакомая актриса, которая там работала. Вы должны понимать, что Баден-Баден — настоящее захолустье. Актеры, в лучшем случае были посредственными, и мне потребовалось много времени, чтобы понять, как заставить их играть так, как нужно мне. Режиссура и общение с людьми — это вопрос опыта. Путём проб и ошибок, я научился этому нелегкому искусству. Вы знаете, в Америке есть специальные школы, где учат на сценаристов и режиссёров. На эту тему написаны тысячи книг. Но они практически бесполезны. Вы учитесь писать сценарии, когда пишете и учитесь быть режиссёром — режиссируя. Все эти заумные книжки не учат, как писать или быть режиссёром. Не поймите меня неправильно — то, что такие книги есть — это хорошо, но любое искусство постигается только через практику.
ИНТЕРВЬЮЕР
Вы много говорили о писательстве. Мне кажется, что даже сегодня, как режиссер, вы все еще очень привязаны к литературе.
ХАНЕКЕ
Да, я вообще считаю себя автором. У французов есть это прекрасное слово, auteur, относящееся к кинематографистам, которые несут ответственность за содержание своих фильмов. Меня никогда не было интересно снимать фильмы по сценариям других людей.
ИНТЕРВЬЮЕР
А как насчет романа Эльфриды Елинек «Пианистка», который вы адаптировали для кино в 2001 году?
ХАНЕКЕ
И всё равно сценарий написал я. Для меня это принципиально, я никогда не снимал ничего по сценариям других, даже когда работал на телевидении. Было несколько случаев, когда сценаристы предоставляли мне материал для сценария, но я всегда превращал его во что-то совершенно другое. Эти сценаристы, конечно были недовольны, что неудивительно, но, за мной, как за режиссёром, оставалось последнее слово. После этих случаев, я окончательно понял, что не создан для сотрудничества. Есть люди, которые могут работать над сценарием совместно с кем-то, например братья Коэны. Как они умудряются это делать, для меня полная загадка.
ИНТЕРВЬЮЕР
Тем не менее, расскажите мне чуть больше о процессе адаптации литературных произведений. Ведь «Пианистка» - не единственный пример в вашем творчестве. «Замок» Кафки, тоже ваш сценарий для телевидения. Что меня в нём поразило, так это то, что он практически идентичен роману.
ХАНЕКЕ
«Пианистка» — единственный раз, когда я адаптировал роман, и произошло это по случайному стечению обстоятельств. Я написал сценарий не для себя, а для друга, который приобрел права на экранизацию фильма. Потом он десять лет пытался найти денег на фильм, но что-то всё время не складывалось. В конце концов меня убедили снять эту кинокартину, хотя это и не было моим первоначальным намерением. Я дал себя уговорить, но при условии, что Изабель Хупперт сыграет главную роль. Она согласилась.
В любом случае, существуют значительные различия в адаптации художественного произведения для телевидения и кино. Вначале процесс очень похож — вам нужно прочитать и проанализировать книгу и понять каждую сюжетную линию, чтобы позже изменить их в соответствии с вашим кинематографическим видением. Моя адаптация «Пианистки» значительно отличается от романа с точки зрения структуры, и это связано с тем, что это та адаптация, которую я задумал для кино. Но всякий раз, когда я адаптировал литературные произведения для телевидения, я тщательно следил за оригиналом. В «Замке» вы вряд ли найдёте хотя бы строчку, которой нет в романе. И так случилось во многом благодаря «образовательному мандату» государственного телевидения Германии. Работа телевизионного режиссера состоит в том, чтобы заставить зрителя прочесть роман. С кинематографом все по-другому. Там книга становится интеллектуальной игровой площадкой для режиссера, а роман и его автор отодвигаются на второй план.
ИНТЕРВЬЮЕР
Когда вы садитесь за новый сценарий и пишите первую сцену, вы уже знаете, какой будет последняя?
Продолжение следует...
__________________________
PayPal: sergeytoronto@mail.ru
Карта Сбербанка: 676280388660490217