Я поехал последний раз посмотреть на море. Мне недавно исполнилось шестьдесят, уже не молод, но не так уж и стар, чтоб готовиться к смерти. Но у рака, поселившегося у меня в груди, были другие планы. Всю жизнь я мечтал поселиться на море. Выходить вечером на набережную, идти босиком по щиколотку в солёной воде под шум прибоя. Наблюдать, как меняются сезоны года: радоваться лету, оживлению улиц города, гулять среди туристов, улавливая языки из далёких стран, а затем наслаждаться прохладой осени, тишиной, быть завсегдатаем маленького кафе и ужинать, слушая звуки воды. Но множество проблем не давало мне этого сделать. Я откладывал снова и снова, будто мне суждено было жить пятьсот лет. Оглядываясь назад, понимаю, что не было по-настоящему серьёзных причин, помешавших бы мне совершить переезд в более приятное для себя место. Не было причин, сорвавших кучу других планов, которые так и остались несбывшимися мечтами молодого парня, затем мужчины, а теперь уже дряхлого больного старика.
Я полетел один, как и привык всегда все делать. В одиночестве завтракать, проводить дни и вечера. Когда-то я был женат. Детей мы так и не завели. С последующими женщинами на семью я так и не решился.
Второй раз в жизни летел не экономом и снова удивлялся разнице в сервисе. В бизнес-классе раздали напитки. Стюардессы были учтивы чуть больше, чем нужно. Мне даже казалось, что со мной заигрывают. Только видя свои морщинистые руки, я вспоминал, что уже не молод и не красив, а девушки лишь первоклассно делают свою работу.
Поселившись в отеле, я сделал все, что полагается, в том числе выпил тонну лекарств, которые дарили мне ещё пару месяцев жизни. Чистый, побритый и в свежей одежде я побрел изучать город. За пару дней завёл несколько знакомств, попробовал всю экзотическую еду, искупался в море. Но эйфории не было. Казалось, что я когда-то сжёг все эмоции. Самое страшное, что болезнь здесь ни при чем. Просто старик, уставший жить. Я только радовался, что не презираю молодёжь, хотя понять их мне не суждено. Думаю, прилети сейчас инопланетная раса, с ней у меня было бы больше общего.
Прогуливаясь, в толпе я увидел лицо женщины. Наши взгляды задержались на секунду дольше положенного. Каждый вечер я выходил на свой пеший маршрут, но больше её не видел. В последний день отдыха я решил остаться в номере и просто полежать. Настроение снова вернулось на привычный унылый уровень и суставы разболелись, напоминая, что здоровыми не умирают. Я пролежал до сумерек. Уснуть было невозможно. За окном разбушевался какой-то местный карнавал. Чтобы спастись от шума, я решил отправиться на отдаленный пляж, в надежде, что все туристы сейчас в центре веселья. С трудом пробрался сквозь пеструю толпу танцев, музыки и смеха. Спустя полчаса ада я подошёл к пирсу. К сожалению здесь тоже были люди. Я купил бутылку воды у уличного торговца и просто смотрел в ночь, туда, где море сходилось с чернотой неба.
- Привет.
Это была та самая женщина. Каковы были шансы снова встретиться? Ведь я должен был спать перед утренним самолётом.
- Привет, - ответил я.
Конечно, мы узнали друг друга ещё при первой мимолетной встрече. Искали ли мы друг друга? Не знаю, но встретиться, видимо, суждено. Она подошла очень близко. Ветер крепчал, с каждым порывом он бесцеремонно трепал её седые волосы, они касались моего лица. Они не отливали серебром, это были просто седые волосы. Старость не красит. Я смотрел на неё и понимал, что она любила меня больше всех на свете... Осознание ошибок прошлого, неверных решений.. Наверное, по-другому я просто не мог, всю жизнь делал всем больно. Я стоял и молчал, как всегда делал это много лет назад. Но теперь она не злилась и не кричала. Она смотрела на меня добрыми глазами. Безграничная любовь и никакого упрёка во взгляде. Я молчал, а она мне улыбалась. Мы не потеряли счёт времени, а просто растворились в нем. Лишь ветер с моря и мы во всей вселенной.
- Я жила эти годы с тобой, ты всегда был в моем сердце. Нет, я не сходила с ума, я прожила яркую и достойную жизнь, у меня был муж, есть прекрасные дети. Я любила супруга, он был хорошим человеком, сделал для меня много больше, чем ты.
Она надолго замолчала и просто смотрела на море.
- Я всегда знала, что мы встретимся, но спустя много лет, прожив каждый свою жизнь, словно где-то в параллельной вселенной. Осознание этой параллели приносило мне больше боли, чем страх не увидеть тебя никогда. Теперь ты здесь, и мне ещё больнее, я была права. Наши жизни бежали словно ручьи далеко-далеко друг от друга, сейчас пересеклись, но очень ненадолго. Мы вернёмся к своим жизнями. И я буду точно знать, что это была наша последняя встреча. Вот теперь моё сердце окончательно разобьётся, ты просто опять уйдёшь и вырвешь его у меня из груди...
Я осторожно вытер слезу с её щеки. Она улыбнулась и продолжила уже с радостью в голосе:
- Прости... Давай проведём время, что дала нам эта случайная встреча с пользой, попробуем хотя бы не грустить, любимый мой...
О своей болезни я ей так и не сказал. Пообещал позвонить в её день рождения. Записывая номер, знал, что обещания не сдержу. До праздника целых пол года. Столько мне не продержаться. Когда меня везли на скорой после очередного приступа, я видел, как старалась сестра, что-то колола мне и напряжённо говорила, пока я захлебывался собственной кровью. Я лишь жалел, что так мало сказал тогда на пляже, не раскрылся до конца, и что так и не смогу позвонить.
Когда я открыл глаза, меня не встретили ангелы или Люцифер. Это была палата. Почему-то я опять не умер. Через пару дней меня выписали. С каждой неделей мой вес падал, а приступы продолжались. Чтоб не умереть в одиночестве, я нанял сиделку. Она злилась, что я мало ем и не хочу гулять. Смерти я не боялся, а провести последние минуты одному было страшно. Хотя это смешно, ведь и это бы тоже прошло...
Наступил её день рождения. Я попросил сиделку набрать номер телефона, мои руки уже совсем не слушались. Ответил совсем юный голос девочки лет десяти . Из рассказа на пляже я понял, что это внучка.
- Позови, пожалуйста, бабушку к телефону.
- Бабушка умерла... Два месяца назад... Кто вы?
- Старый друг.
Я мог расспросить девочку об обстоятельствах или попросить позвать взрослых, но промолчал. У меня остались силы лишь ненавидеть себя за эту трусость и за то, что дожил до этого дня. Меня вырвало на телефон. Сквозь собственный хрип из окровавленного телефона был слышен голос девочки. Я просил вселённую, чтоб этот приступ был последним.