Доклад фонда Рокфеллера - май 2010 года (полный дословный перевод). Часть 3.
Предисловие автора канала
"Сценарии будущего технологий и международного развития" - так в принципе можно перевести название данного документа, который был опубликован в мае 2010 году фондом Рокфеллера (The Rockefeller Foundation - см. краткую справку и официальный сайт) совместно с консалтинговой компанией Global Buisiness Network.
Сегодня в самый разгар пандемии короновируса многие политики возвращаются к данному документу. В Интернете и других средствах массовой информации очень много публикаций на данную тему (в качестве примера можно посмотреть публикацию Владимира Павленко). Как правило авторы публикаций формируют свое мнение, опираясь на выдержки из данного документа. Множество интерпретаций смысла документа, порой, создают искаженное представление, подверженное сиюминутной конъюнктуре.
Для того, чтобы создать максимально приближенное к первоисточнику свое собственное представление о сущности излагаемого в докладе материала, автор предлагает дословный перевод этого весьма интересного глобального документа (см. первоисточник).
Представленный ниже материал дополнен некоторыми комментариями автора канала, которые всего лишь поясняют сущность написанного и уточняют стилистику изложения материала для русскоговорящей аудитории. Все авторские комментарии и мнения возможно будут представлены в отдельных последующих публикациях на данном канале.
Содержание
Часть 1
Letter from Judith Rodin. Предисловие от Judith Rodin - Президента фонда Рокфеллера.
Letter from Peter Schwartz. Предисловие от Peter Schwartz - Соучредителя и председателя правления Global Business Network.
Introduction — Вступление.
- WHY SCENARIOS? ПОЧЕМУ ИМЕННО СЦЕНАРИИ?
- WHY TECHNOLOGY? ПОЧЕМУ ИМЕННО ТЕХНОЛОГИЯ?
- THE FOCAL QUESTION — ГЛАВНЫЙ ВОПРОС
- ENGAGING YOUR IMAGINATION — ПРИВЛЕЧЕНИЕ ВАШЕГО ВООБРАЖЕНИЯ
Часть 2
The Scenario Framework — Структура Сценария
- Choosing the critical uncartainties — Выбор критических неопределенностей
- Global political and economic alignment — Глобальное политическое и экономическое выравнивание
- Adaptive capacity — Адаптивная способность
Часть 3...6
Scenario Narratives — Описание сценариев
- LOCK STEP — БЛОКИРОВКА РАЗВИТИЯ
- HACK ATTACK — МИР "ХАКЕРСКИХ" АТАК
- SMART SCRAMBLE — УМНАЯ СХВАТКА
Часть 7
Concluding Thoughts — Заключительные мысли
Appendix — Приложения
Итак продолжим, пожалуй... Прим. автора канала - дальнейшее повествование идет, как типа воспоминания человека, живущего в 2030 году, т.е. в прошедшем времени...
Scenario Narratives — Описание сценариев
LOCK STEP — БЛОКИРОВКА РАЗВИТИЯ
A world of tighter top-down government control and more authoritarian eadership, with limited innovation and growing citizen pushback.
Мир более жесткого правительственного контроля сверху вниз и более авторитарного руководства, с ограниченными инновациями и растущим сопротивлением граждан.
In 2012, the pandemic that the world had been anticipating for years finally hit. Unlike 2009’s H1N1, this new influenza strain — originating from wild geese — was extremely virulent and deadly. Even the most pandemic-prepared nations were quickly overwhelmed when the virus streaked around the world, infecting nearly 20 percent of the global population and killing 8 million in just seven months, the majority of them healthy young adults. The pandemic also had a deadly effect on economies: international mobility of both people and goods screeched to a halt, debilitating industries like tourism and breaking global supply chains. Even locally, normally bustling shops and office buildings sat empty for months, devoid of both employees and customers.
В 2012 году пандемия, которую мир ожидал в течение многих лет, наконец-то разразилась. В отличие от H1N1 2009 года, этот новый штамм гриппа, происходящий от диких гусей, был чрезвычайно вирулентным и смертельно опасным. Даже самые подготовленные к пандемии страны были быстро поражены, когда вирус распространился по всему миру, заразив почти 20 процентов мирового населения и убив 8 миллионов человек всего за семь месяцев, большинство из которых были здоровыми молодыми людьми. Пандемия также оказала смертельное воздействие на экономику: международная мобильность как людей, так и товаров резко остановилась, что привело к истощению таких отраслей, как туризм, и нарушению глобальных цепочек поставок. Даже местные, обычно шумные магазины и офисные здания пустовали месяцами, лишенные как сотрудников, так и клиентов.
The pandemic blanketed the planet — though disproportionate numbers died in Africa, Southeast Asia, and Central America, where the virus spread like wildfire in the absence of official containment protocols. But even in developed countries, containment was a challenge. The United States’s initial policy of “strongly discouraging” citizens from flying proved deadly in its leniency, accelerating the spread of the virus not just within the U.S. but across borders. However, a few countries did fare better — China in particular. The Chinese government’s quick imposition and enforcement of mandatory quarantine for all citizens, as well as its instant and near-hermetic sealing off of all borders, saved millions of lives, stopping the spread of the virus far earlier than in other countries and enabling a swifter post-pandemic recovery.
Пандемия охватила всю планету, хотя непропорционально большое число людей погибло в Африке, Юго-Восточной Азии и Центральной Америке, где вирус распространялся подобно лесному пожару в отсутствие официальных протоколов сдерживания. Но даже в развитых странах сдерживание было проблемой. Первоначальная политика Соединенных Штатов по “решительному отговариванию " граждан от полетов оказалась смертельно опасной в своей снисходительности, ускорив распространение вируса не только внутри США, но и за их пределами. Однако в некоторых странах дела обстояли лучше — в частности, в Китае. Быстрое введение китайским правительством обязательного карантина для всех граждан, а также его мгновенное и почти герметичное закрытие всех границ спасли миллионы жизней, остановив распространение вируса намного раньше, чем в других странах, и обеспечив более быстрое восстановление после пандемии.
China’s government was not the only one that took extreme measures to protect its citizens from risk and exposure. During the pandemic, national leaders around the world flexed their authority and imposed airtight rules and restrictions, from the mandatory wearing of face masks to body-temperature checks at the entries to communal spaces like train stations and supermarkets. Even after the pandemic faded, this more authoritarian control and oversight of citizens and their activities stuck and even intensified. In order to protect themselves from the spread of increasingly global problems — from pandemics and transnational terrorism to environmental crises and rising poverty — leaders around the world took a firmer grip on power.
Китайское правительство было не единственным, кто предпринимал крайние меры как для защиты своих граждан от риска заражения, так и своевременной диагностики заражения. Во время пандемии национальные лидеры во всем мире усилили свою власть и ввели жесткие правила и ограничения, начиная с обязательного ношения масок для лица и заканчивая проверкой температуры тела на входе в общественные помещения, такие как железнодорожные вокзалы и супермаркеты. Даже после того, как пандемия исчезла, этот более авторитарный контроль и надзор за гражданами и их деятельностью застрял и даже усилился. Для того чтобы защитить себя от распространения все более глобальных проблем — от пандемий и транснационального терроризма до экологических кризисов и растущей нищеты — лидеры во всем мире стали крепче держаться за власть.
At first, the notion of a more controlled world gained wide acceptance and approval. Citizens willingly gave up some of their sovereignty — and their privacy — to more paternalistic states in exchange for greater safety and stability. Citizens were more tolerant, and even eager, for top-down direction and oversight, and national leaders had more latitude to impose order in the ways they saw fit. In developed countries, this heightened oversight took many forms: biometric IDs for all citizens, for example, and tighter regulation of key industries whose stability was deemed vital to national interests. In many developed countries, enforced cooperation with a suite of new regulations and agreements slowly but steadily restored both order and, importantly, economic growth.
Поначалу идея более контролируемого мира получила широкое признание и одобрение. Граждане добровольно отдали часть своего суверенитета — и свою частную жизнь — более патерналистским государствам в обмен на большую безопасность и стабильность. Граждане были более терпимы и даже стремились к руководству сверху вниз и надзору, а национальные лидеры имели больше свободы для установления порядка так, как они считали нужным. В развитых странах этот усиленный надзор принимал различные формы: например, биометрические удостоверения личности для всех граждан и ужесточение регулирования ключевых отраслей промышленности, стабильность которых считалась жизненно важной для национальных интересов. Во многих развитых странах принудительное сотрудничество с набором новых правил и соглашений медленно, но неуклонно восстанавливало порядок и, что немаловажно, экономический рост.
Across the developing world, however, the story was different — and much more variable. Top-down authority took different forms in different countries, hinging largely on the capacity, caliber, and intentions of their leaders. In countries with strong and thoughtful leaders, citizens’ overall economic status and quality of life increased. In India, for example, air quality drastically improved after 2016, when the government outlawed high-emitting vehicles. In Ghana, the introduction of ambitious government programs to improve basic infrastructure and ensure the availability of clean water for all her people led to a sharp decline in water-borne diseases. But more authoritarian leadership worked less well — and in some cases tragically — in countries run by irresponsible elites who used their increased power to pursue their own interests at the expense of their citizens.
Однако в развивающихся странах ситуация была иной — и гораздо более изменчивой. Власть сверху вниз принимала различные формы в разных странах, в значительной степени завися от возможностей, калибра и намерений их лидеров. В странах с сильными и вдумчивыми лидерами общий экономический статус и качество жизни граждан возросли. В Индии, например, качество воздуха резко улучшилось после 2016 года, когда правительство объявило вне закона автомобили с высоким уровнем выбросов. В Гане внедрение амбициозных государственных программ по улучшению базовой инфраструктуры и обеспечению доступности чистой воды для всех ее жителей привело к резкому снижению заболеваемости болезнями, передаваемыми через воду. Но более авторитарное руководство работало менее эффективно — и в некоторых случаях трагично — в странах, управляемых безответственными элитами, которые использовали свою возросшую власть для достижения собственных интересов за счет своих граждан.
There were other downsides, as the rise of virulent nationalism created new hazards: spectators at the 2018 World Cup, for example, wore bulletproof vests that sported a patch of their national flag. Strong technology regulations stifled innovation, kept costs high, and curbed adoption. In the developing world, access to “approved” technologies increased but beyond that remained limited: the locus of technology innovation was largely in the developed world, leaving many developing countries on the receiving end of technologies that others consider “best” for them. Some governments found this patronizing and refused to distribute computers and other technologies that they scoffed at as “second hand.” Meanwhile, developing countries with more resources and better capacity began to innovate internally to fill these gaps on their own.
Были и другие минусы, поскольку рост ядовитого национализма создавал новые опасности: зрители на чемпионате мира 2018 года, например, носили пуленепробиваемые жилеты, на которых красовалась нашивка их национального флага. Сильное технологическое регулирование сдерживало инновации, поддерживало высокие издержки и сдерживало их внедрение. В развивающихся странах доступ к” одобренным " технологиям расширился, но в остальном он оставался ограниченным: центр технологических инноваций находился в основном в развитых странах, в результате чего многие развивающиеся страны оказались на стороне тех технологий, которые другие считают “лучшими” для них. Некоторые правительства сочли это покровительством и отказались распространять компьютеры и другие технологии, которые они высмеивали как “подержанные"."Тем временем развивающиеся страны, располагающие большими ресурсами и более мощным потенциалом, начали внедрять инновации внутри страны, чтобы самостоятельно восполнить эти пробелы.
“IT IS POSSIBLE TO DISCIPLINE AND CONTROL SOME SOCIETIES FOR SOME TIME, BUT NOT THE WHOLE WORLD ALL THE TIME.” – GK Bhat, TARU Leading Edge, India
"МОЖНО ДИСЦИПЛИНИРОВАТЬ И КОНТРОЛИРОВАТЬ НЕКОТОРЫЕ ОБЩЕСТВА В ТЕЧЕНИЕ НЕКОТОРОГО ВРЕМЕНИ, НО НЕ ВЕСЬ МИР ВСЕ ВРЕМЯ.” – GK Bhat, TARU Leading Edge, Индия
Meanwhile, in the developed world, the presence of so many top-down rules and norms greatly inhibited entrepreneurial activity. Scientists and innovators were often told by governments what research lines to pursue and were guided mostly toward projects that would make money (e.g., market-driven product development) or were “sure bets” (e.g., fundamental research), leaving more risky or innovative research areas largely untapped. Well-off countries and monopolistic companies with big research and development budgets still made significant advances, but the IP behind their breakthroughs remained locked behind strict national or corporate protection. Russia and India imposed stringent domestic standards for supervising and certifying encryption-related products and their suppliers — a category that in reality meant all IT innovations. The U.S. and EU struck back with retaliatory national standards, throwing a wrench in the development and diffusion of technology globally.
Между тем, в развитых странах наличие такого количества нисходящих правил и норм сильно тормозило предпринимательскую активность. Правительства часто указывали ученым и новаторам, какие направления исследований следует развивать, и в основном направляли их на проекты, приносящие доход (например, разработка продуктов на основе рыночных принципов), или делали “верные ставки” (например, фундаментальные исследования), оставляя более рискованные или инновационные области исследований практически неиспользованными. Богатые страны и монополистические компании с большими бюджетами на исследования и разработки все еще добивались значительных успехов, но ИС (Интеллектуальная собственность - прим. автора канала), стоящая за их прорывами, оставалась запертой за строгой национальной или корпоративной защитой. Россия и Индия ввели жесткие внутренние стандарты для контроля и сертификации продуктов, связанных с шифрованием, и их поставщиков — категория, которая на самом деле означала все ИТ-инновации. США и ЕС нанесли ответный удар с помощью ответных национальных стандартов, бросив ключ в развитии и распространении технологий по всему миру.
Especially in the developing world, acting in one’s national self-interest often meant seeking practical alliances that fit with those interests — whether it was gaining access to needed resources or banding together in order to achieve economic growth. In South America and Africa, regional and sub-regional alliances became more structured. Kenya doubled its trade with southern and eastern Africa, as new partnerships grew within the continent. China’s investment in Africa expanded as the bargain of new jobs and infrastructure in exchange for access to key minerals or food exports proved agreeable to many governments. Cross-border ties proliferated in the form of official security aid. While the deployment of foreign security teams was welcomed in some of the most dire failed states, one-size-fits-all solutions yielded few positive results.
Особенно в развивающихся странах Действовать в своих национальных интересах — особенно в развивающихся странах — зачастую означает искать практические союзы, соответствующие этим интересам, будь то получение доступа к необходимым ресурсам или объединение усилий для достижения экономического роста. В Южной Америке и Африке региональные и субрегиональные союзы стали более структурированными. Кения удвоила объем своей торговли с Южной и Восточной Африкой, поскольку на континенте развивались новые партнерские отношения. Инвестиции Китая в Африку расширились, поскольку сделка о создании новых рабочих мест и инфраструктуры в обмен на доступ к ключевым минеральным ресурсам или экспорт продовольствия оказалась приемлемой для многих правительств. Трансграничные связи получили широкое распространение в форме официальной помощи в области безопасности. В то время как развертывание иностранных групп безопасности приветствовалось в некоторых из самых ужасных несостоятельных государств, единые для всех решения дали мало положительных результатов.
By 2025, people seemed to be growing weary of so much top-down control and letting leaders and authorities make choices for them.
К 2025 году люди, казалось, начали уставать от такого большого контроля сверху вниз и позволять лидерам и властям делать выбор за них.
Wherever national interests clashed with individual interests, there was conflict. Sporadic pushback became increasingly organized and coordinated, as disaffected youth and people who had seen their status and opportunities slip away — largely in developing countries — incited civil unrest. In 2026, protestors in Nigeria brought down the government, fed up with the entrenched cronyism and corruption. Even those who liked the greater stability and predictability of this world began to grow uncomfortable and constrained by so many tight rules and by the strictness of national boundaries. The feeling lingered that sooner or later, something would inevitably upset the neat order that the world’s governments had worked so hard to establish.
Там, где национальные интересы сталкивались с индивидуальными, возникал конфликт. Спорадические откаты становились все более организованными и скоординированными, поскольку недовольная молодежь и люди, которые видели, что их статус и возможности ускользают — в основном в развивающихся странах, — провоцировали гражданские беспорядки. В 2026 году протестующие в Нигерии свергли правительство, пресытившись укоренившимся кумовством и коррупцией. Даже те, кому нравилась большая стабильность и предсказуемость этого мира, начинали чувствовать себя неуютно и стесненными столь многими жесткими правилами и строгостью национальных границ. Не покидало ощущение, что рано или поздно что-то неизбежно нарушит аккуратный порядок, который так старательно устанавливали мировые правительства.
HEADLINES IN LOCK STEP — ОСНОВНЫЕ ВЕХИ ПО СЦЕНАРИЮ "БЛОКИРОВКА РАЗВИТИЯ"
ROLE OF PHILANTHROPY IN LOCK STEP — РОЛЬ ФИЛАНТРОПИИ в сценарии БЛОКИРОВКА РАЗВИТИЯ
Филантропия - благотворительность, забота о нуждающихся. (прим. автора канала).
Philanthropic organizations will face hard choices in this world. Given the strong role of governments, doing philanthropy will require heightened diplomacy skills and the ability to operate effectively in extremely divergent environments. Philanthropy grantee and civil society relationships will be strongly moderated by government, and some foundations might choose to align themselves more closely with national official development assistance (ODA) strategies and government objectives. Larger philanthropies will retain an outsized share of influence, and many smaller philanthropies may find value in merging financial, human, and operational resources.
Филантропические организации столкнутся с трудным выбором в этом мире. Учитывая сильную роль правительств, благотворительная деятельность потребует повышенных навыков дипломатии и способности эффективно действовать в крайне различных условиях. Благотворительные гранты и отношения с гражданским обществом будут строго регулироваться правительством, и некоторые фонды, возможно, предпочтут более тесно увязать себя с национальными стратегиями официальной помощи в целях развития (ОПР - см. описание) и целями правительства. Более крупные благотворительные организации сохранят значительную долю влияния, и многие более мелкие благотворительные организации могут найти ценность в объединении финансовых, людских и оперативных ресурсов.
Philanthropic organizations interested in promoting universal rights and freedoms will get blocked at many nations’ borders. Developing smart, flexible, and wide-ranging relationships in this world will be key; some philanthropies may choose to work only in places where their skills and services don’t meet resistance. Many governments will place severe restrictions on the program areas and geographies that international philanthropies can work in, leading to a narrower and stronger geographic focus or grant-making in their home country only.
Благотворительные организации, заинтересованные в продвижении всеобщих прав и свобод, будут блокированы на границах многих стран. Развитие умных, гибких и широких отношений в этом мире будет иметь ключевое значение; некоторые благотворительные организации могут выбрать работу только там, где их навыки и услуги не встречают сопротивления. Многие правительства будут устанавливать жесткие ограничения на программные области и географические районы, в которых могут работать международные благотворительные организации, что приведет к более узкой и сильной географической направленности или выделению грантов только в их родной стране.
TECHNOLOGY IN LOCK STEP — ТЕХНОЛОГИИ в сценарии БЛОКИРОВКА РАЗВИТИЯ
While there is no way of accurately predicting what the important technological advancements will be in the future, the scenario narratives point to areas where conditions may enable or accelerate the development of certain kinds of technologies. Thus for each scenario we offer a sense of the context for technological innovation, taking into consideration the pace, geography, and key creators. We also suggest a few technology trends and applications that could flourish in each scenario.
Хотя нет никакой возможности точно предсказать, какими будут важные технологические достижения в будущем, описательные сценарии указывают на области, где условия могут позволить или ускорить развитие определенных видов технологий. Таким образом, для каждого сценария мы предлагаем ощущение контекста для технологических инноваций, принимая во внимание темпы, географию и ключевых создателей. Мы также предлагаем несколько технологических тенденций и приложений, которые могли бы процветать в каждом сценарии.
Technological innovation in “Lock Step” is largely driven by government and is focused on issues of national security and health and safety. Most technological improvements are created by and for developed countries, shaped by governments’ dual desire to control and to monitor their citizens. In states with poor governance, large-scale projects that fail to progress abound.
Технологические инновации в сценарии БЛОКИРОВКА РАЗВИТИЯ в значительной степени стимулируются правительством и сосредоточены на вопросах национальной безопасности и охраны здоровья и безопасности. Большинство технологических усовершенствований создаются развитыми странами и для самих себя, что обусловлено двойным стремлением правительств контролировать и контролировать своих граждан. В государствах с плохим управлением крупномасштабные проекты не успевают продвигаться вперед.
Technology trends and applications we might see:
● Scanners using advanced functional magnetic resonance imaging (fMRI) technology become the norm at airports and other public areas to detect abnormal behavior that may indicate “antisocial intent.”
● In the aftermath of pandemic scares, smarter packaging for food and beverages is applied first by big companies and producers in a business-to-business environment, and then adopted for individual products and consumers.
● New diagnostics are developed to detect communicable diseases. The application of health screening also changes; screening becomes a prerequisite for release from a hospital or prison, successfully slowing the spread of many diseases.
● Tele-presence technologies respond to the demand for less expensive, lower-bandwidth, sophisticated communications systems for populations whose travel is restricted.
● Driven by protectionism and national security concerns, nations create their own independent, regionally defined IT networks, mimicking China’s firewalls. Governments have varying degrees of success in policing internet traffic, but these efforts nevertheless fracture the “World Wide” Web.
Технологические тенденции и разработки, которые мы могли бы увидеть:
- Сканеры, использующие передовые технологии функциональной магнитно-резонансной томографии (МРТ), становятся нормой в аэропортах и других общественных местах для выявления аномального поведения, которое может указывать на “антисоциальные намерения".
- После пандемических страхов более разумная упаковка для пищевых продуктов и напитков сначала применяется крупными компаниями и производителями в среде "бизнес-для-бизнеса", а затем принимается для отдельных продуктов и потребителей.
- Для выявления инфекционных заболеваний разрабатываются новые методы диагностики. Применение новых методов диагностики (скрининга) здоровья также меняется; скрининг становится необходимым условием для освобождения из больницы или тюрьмы, успешно замедляя распространение многих заболеваний.
- Технологии "телеприсутствия" отвечают на спрос на менее дорогие, менее широкополосные, сложные системы связи для населения, чьи поездки ограничены.
- Движимые протекционизмом и соображениями национальной безопасности, страны создают свои собственные независимые, региональные ИТ-сети, имитирующие китайские брандмауэры. Правительства в той или иной степени успешно контролируют интернет-трафик, но эти усилия, тем не менее, разрушают “всемирную” паутину.
LIFE IN LOCK STEP — ЖИЗНЬ в сценарии БЛОКИРОВКА РАЗВИТИЯ
Manisha gazed out on the Ganges River, mesmerized by what she saw. Back in 2010, when she was 12 years old, her parents had brought her to this river so that she could bathe in its holy waters. But standing at the edge, Manisha had been afraid. It wasn’t the depth of the river or its currents that had scared her, but the water itself: it was murky and brown and smelled pungently of trash and dead things. Manisha had balked, but her mother had pushed her forward, shouting that this river flowed from the lotus feet of Vishnu and she should be honored to enter it. Along with millions of Hindus, her mother believed the Ganges’s water could cleanse a person’s soul of all sins and even cure the sick. So Manisha had grudgingly dunked herself in the river, accidentally swallowing water in the process and receiving a bad case of giardia, and months of diarrhea, as a result.
Маниша (индусское имя девочки - прим. автора канала) смотрела на реку Ганг, загипнотизированная увиденным. Еще в 2010 году, когда ей было 12 лет, родители привели ее к этой реке, чтобы она могла искупаться в ее святых водах. Но стоя на краю пропасти, Маниша испугалась. Ее пугала не глубина реки и не ее течение, а сама вода: она была мутной, коричневой и остро пахла мусором и мертвечиной. Маниша упиралась, но мать толкала ее вперед, крича, что эта река течет от лотосных стоп Вишну, и она должна быть удостоена чести войти в нее. Вместе с миллионами индусов ее мать верила, что вода Ганга может очистить душу человека от всех грехов и даже исцелить больных. Поэтому Маниша неохотно окунулась в реку, случайно проглотив при этом воду и получив в результате тяжелый случай лямблий и многомесячный понос.
Remembering that experience is what made today so remarkable. It was now 2025. Manisha was 27 years old and a manager for the Indian government’s Ganges Purification Initiative (GPI). Until recently, the Ganges was still one of the most polluted rivers in the world, its coliform bacteria levels astronomical due to the frequent disposal of human and animal corpses and of sewage (back in 2010, 89 million liters per day) directly into the river. Dozens of organized attempts to clean the Ganges over the years had failed. In 2009, the World Bank even loaned India $1 billion to support the government’s multi-billion dollar cleanup initiative. But then the pandemic hit, and that funding dried up. But what didn’t dry up was the government’s commitment to cleaning the Ganges — now not just an issue of public health but increasingly one of national pride.
Воспоминание об этом опыте — вот что сделало сегодняшний день таким замечательным. Сейчас был 2025 год. Манише было 27 лет, и она была менеджером индийской правительственной инициативы по очистке Ганга (GPI). До недавнего времени Ганг был одной из самых загрязненных рек в мире, его уровень кишечной палочки достиг астрономического уровня из-за частого захоронения трупов людей и животных, а также сточных вод (еще в 2010 году 89 миллионов литров в день) непосредственно в реку. Десятки организованных попыток очистить Ганг за эти годы потерпели неудачу. В 2009 году Всемирный банк даже одолжил Индии 1 миллиард долларов для поддержки многомиллиардной инициативы правительства по очистке территории. Но потом началась пандемия, и это финансирование иссякло. Но что не иссякло, так это приверженность правительства очистке Ганга — теперь это не просто вопрос общественного здравоохранения, но все больше и больше национальная гордость.
Manisha had joined the GPI in 2020, in part because she was so impressed by the government’s strong stance on restoring the ecological health of India’s most treasured resource. Many lives in her home city of Jaipur had been saved by the government’s quarantines during the pandemic, and that experience, thought Manisha, had given the government the confidence to be so strict about river usage now: how else could they get millions of Indian citizens to completely shift their cultural practices in relationship to a holy site? Discarding ritually burned bodies in the Ganges was now illegal, punishable by years of jail time. Companies found to be dumping waste of any kind in the river were immediately shut down by the government. There were also severe restrictions on where people could bathe and where they could wash clothing. Every 20 meters along the river was marked by a sign outlining the repercussions of “disrespecting India’s most treasured natural resource.” Of course, not everyone liked it; protests flared every so often. But no one could deny that the Ganges was looking more beautiful and healthier than ever.
Маниша присоединилась к GPI в 2020 году, отчасти потому, что она была так впечатлена решительной позицией правительства по восстановлению экологического здоровья самого ценного ресурса Индии. Многие жизни в ее родном городе Джайпуре были спасены правительственными карантинами во время пандемии, и этот опыт, подумала Маниша, дал правительству уверенность, что теперь оно будет очень строго относиться к использованию реки: как еще они могли бы заставить миллионы индийских граждан полностью перенести свои культурные практики в отношении священного места? Выбрасывание ритуально сожженных тел в Ганге теперь было незаконным и каралось годами тюремного заключения. Компании, обнаружившие, что они сбрасывают любые отходы в реку, были немедленно закрыты правительством. Существовали также строгие ограничения на то, где люди могли купаться и где они могли стирать одежду. Каждые 20 метров вдоль реки был отмечен знак, обозначающий последствия “неуважения к самому ценному природному ресурсу Индии". Конечно, не всем это нравилось, протесты вспыхивали очень часто. Но никто не мог отрицать, что Ганг выглядел более красивым и здоровым, чем когда-либо.
Manisha watched as an engineering team began unloading equipment on the banks. Many top Indian scientists and engineers had been recruited by the government to develop tools and strategies for cleaning the Ganges in more high-tech ways. Her favorite were the submersible bots that continuously “swam” the river to detect, through sensors, the presence of chemical pathogens. New riverside filtration systems that sucked in dirty river water and spit out far cleaner water were also impressive — especially because on the outside they were designed to look like mini-temples. In fact, that’s why Manisha was at the river today, to oversee the installation of a filtration system located not even 100 feet from where she first stepped into the Ganges as a girl. The water looked so much cleaner now, and recent tests suggested that it might even meet drinkability standards by 2035. Manisha was tempted to kick off her shoe and dip her toe in, but this was a restricted area now — and she, of all people, would never break that law.
Маниша наблюдала, как команда инженеров начала выгружать оборудование на берег. Многие ведущие индийские ученые и инженеры были наняты правительством для разработки инструментов и стратегий очистки Ганга более высокотехнологичными способами. Ее любимыми были подводные роботы, которые непрерывно "плавали" по реке, чтобы обнаружить с помощью сенсоров присутствие химических патогенов. Новые системы фильтрации на берегу реки, которые всасывали грязную речную воду и выплевывали гораздо более чистую воду, также впечатляли — особенно потому, что снаружи они были спроектированы так, чтобы выглядеть как мини-храмы. На самом деле, именно поэтому Маниша была сегодня на реке, чтобы наблюдать за установкой системы фильтрации, расположенной всего в 100 футах от того места, где она впервые ступила в Ганг еще девочкой. Теперь вода выглядела намного чище, и недавние тесты показали, что она может даже соответствовать стандартам питьевой воды к 2035 году. Манишу так и подмывало скинуть туфлю и сунуть туда носок, но теперь это была запретная зона — и она, как никто другой, никогда не нарушит этот закон.
Продолжение следует... См. Часть 4.
