К концу апреля 1813 года Буонапарте, хлебнувший лиха в России и бросивший там своих солдат, сколотил во Франции свежую армию желающих сложить головы за обожаемого empereur’а. Войско, конечно, получилось не чета прежнему. Солдат-то, вроде, хватало, но значительную часть из 200 тысяч составляли кое-как обученные и еще необстрелянные новобранцы. Ощущался острый недостаток артиллерии, а кавалеристов было вообще кот наплакал: 145 тысяч лошадей пришлось сожрать во время отступления из Москвы, отечественные конезаводы были бедны, попытка закупить скакунов в Австрии провалилась, ресурсы в Польше и Пруссии были потеряны. Последняя, так вообще 27 марта из недавнего покорного вассала опять превратилась во врага, официально объявив Франции войну. Подумав, Наполеон решил двигаться к Лейпцигу, чтобы там вновь попытать счастья.
Самое интересное, что практически аналогичное решение приняли и в Главном штабе объединенной русско-прусской армии. Согласно плану, действовать намеревались одновременно на западных подступах к Берлину и на юге Саксонии, куда уже направился 38-тысячный корпус фельдмаршала Гебхарда Блюхера при 216 орудиях. Следом поспешал главнокомандующий Петр Витгенштейн с 54 тысячами русских солдат и 440 пушками. Союзники имели примерное представление о численности неприятеля, но рассчитывали на свое превосходство в артиллерии и наличие в рядах большого количества ветеранов. Поэтому, чтобы не дать разбить себя по частям, решились сделать ставку на генеральное сражение в «некоторой надежде на победу, но не более того» - военный гений Корсиканца по-прежнему внушал уважение.
В силу все того же дефицита кавалерии (всадников у него было не больше 8 тысяч против 20 тысяч у союзников) будучи фактически лишен возможностей полноценной разведки, и поэтому ничего не зная о сосредоточении у Лейпцига русских и пруссаков, Наполеон вел туда 130 тысяч бойцов с 350 орудиями. На соединение с ним шел с севера 40-тысячный корпус вице-короля Италии Евгения Богарне. Не ожидая скорых боестолкновений, французский император позволил своей армии растянуться аж на 60 верст. И вот 19 апреля (1 мая по новому стилю) его авангард у городка Вайсенфельс напоролся на передовой отряд корпуса русского генерала Фердинанда Винцингероде. Стычка оказалась для французов удачной, противника удалось оттеснить, заняв город Лютцен на большой дороге верстах в 15 к юго-западу от Лейпцига. Тем досаднее было потерять в бою местного значения командующего гвардейской кавалерией маршала Жана-Батиста Бессьера, сраженного шальным ядром.
Расположив в Лютцене свою штаб-квартиру и окружив себя гвардией, Наполеон приказал Богарне с тремя корпусами продвигаться дальше в направлении Лейпцига. Войска французов оказались разбросаны на площади примерно в 10 квадратных километров, лишь 5 дивизий (около 45 тысяч штыков) под началом маршала Мишеля Нея стояли (да и то врассыпную) вокруг деревень Гороссгёршен, Кляйнгёршен, Кайе и Штарзидель, прикрывая правый фланг армии. Утром 20 апреля (2 мая) французы завязали перестрелку с прусским отрядом, занимавшим Лейпциг.
Решив, что дело началось, Наполеон вместе с гвардией ринулся на звуки канонады. А спустя всего два часа его армия внезапно оказалась атакована с юга блюхеровскими вояками – на Нея обрушились 18, 5 тысяч пехотинцев, которых поддерживали 5, 5 тысяч русских кавалеристов. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Вообще-то, внезапно ударить по супостату союзники планировали в 6 утра, но занимавшие исходные рубежи штурмовые колонны блуждали в ночи, натыкаясь друг на друга, и безнадежно опоздали к назначенному сроку. Зато Наполеон за это время, как уже было сказано, отбыл к Лейпцигу, и отдуваться за императора пришлось его маршалу.
Французы оборонялись храбро, но должного опыта в этом деле новобранцы не имели, поэтому одну за другой оставили три деревни. Отступление удалось остановить лишь благодаря тому, что драться приходилось на сильно пересеченной местности, изобиловавшей прудами, каналами, пашнями, а также каменными сараями и домами, которые нередко превращались в маленькие крепости. Обзор поля боя ограничивали холмы, поэтому сплошь и рядом один полк сражался, совершенно не ведая, что творится по другую сторону горушки. В итоге основную тяжесть первой половины разгоревшегося сражения вынесли на себе пруссаки, продемонстрировавшие «выдающуюся отвагу» – это впоследствии признавалось всеми.
Узнав о событиях себя в тылу, Наполеон сориентировался мгновенно, распорядившись отвести от Лейпцига посланные было туда корпуса. Начиная с 5 часов дня к Нею стали прибывать подкрепления, а еще где-то через полчаса доблестные пруссаки выдохлись окончательно. Им на помощь пришли русские части корпуса Евгения Вюртембергского, но и они понесли значительные потери. К 7 часам вечера численный перевес французов сложился окончательно, и союзникам пришлось от наступления переходить к обороне. Наполеон – как мы помним, артиллерист по военной специальности – сосредоточенным огнем 80 орудий обстрелял центр прусско-русских сил в деревне Кайе, а затем бросил в атаку 16 батальонов старой и молодой гвардии. Под их напором союзники откатились на исходные позиции. Блюхер получил ранение и был вынужден покинуть поле боя, передав командование генералу Людвигу Йорку. Пруссаки с трудом продолжали удерживать Гроссгёршен, однако на обоих флангах союзной армии явственно обозначилась угроза охвата.
Пока Витгенштейн анализировал создавшуюся обстановку, пришло известие, что французы заняли Лейпциг и теперь вполне могут обойти русских и пруссаков с севера, отрезав от баз снабжения. Стало понятно, что продолжать сражение следующим утром – значит почти неминуемо оказаться в окружении. Хотя имеется и другое мнение.
«Битва не имела решительного результата, с нашей стороны были сделаны ошибки, остались неиспользованными резервы, способные принести нам победу. Самая большая ошибка заключалась в том, что на следующий день не сочли возможным возобновить бой, и был отдан приказ об отступлении», - вспоминал (правда, уже гораздо позже) участник той войны граф Александр Бенкендорф.
Недаром главнокомандующий предпочел подстраховаться, получив разрешение на отход от прусского короля и российского императора, находившихся при армии. В ночь на 21 апреля (3 мая) союзные силы начали отступление к Дрездену. Расчет, руководствуясь которым, они ввязывались в сражение, оправдался: из-за нехватки кавалерии Наполеон не смог организовать полноценного преследования. Тем не менее, еще 5 дней спустя пришлось оставить французам и Дрезден, убравшись за Эльбу обратно в Силезию. Таким образом, Наполеон вновь стал хозяином всей Саксонии.
Победа имела для императора Франции еще и важное моральное значение, укрепив дух солдат новой Великой армии и их веру в свои силы. Хотя обошлось это довольно дорогой ценой: из строя выбыло 2 757 убитыми и 16 898 ранеными. Русско-прусские силы не досчитались 12 тысяч бойцов, причем три четверти этих потерь пришлось на пруссаков. Среди погибших оказались принц Леопольд Гессен-Хомбург и талантливый военачальник Герхард фон Шарнхорст – в сражении при Лютцене (немцы называют его сражением при Гроссгёршене) он получил пулю в колено, из-за плохого лечения рана воспалилась и 8 недель спустя генерал скончался.