… Вечереет. Момент, когда границы стираются и привычные предметы не сразу узнаются. По-летнему тепло и почему-то - до звона в ушах - тихо. Никого.
Он идёт, погруженный в какие-то думы, ничего не замечая, ровно, быстро, почти по-военному чётко. Руки убраны в карманы светлого плаща, на голове - шляпа. Неужели кто-то ещё так ходит?
Время дня, когда ничего не отбрасывает тени, но всё само похоже на одну большею бледную тень. Нет ни малейшего ветерка, птицы молчат. Гул шагов иногда вдруг поднимается, начинает метаться в узких улицах, а потом быстро испуганно утихает, словно нарушил какой-то запрет.
Его путь прямой, как стрела. Кажется - поставь на пути стену - сшибёт и не заметит.
Шаги в пространстве меняют встречные картинки больших домов спальников на более низкие, приземистые одинаковые пятиэтажки, неожиданно, словно гриб посреди поляны выскакивает разноцветный забор, другой, третий. Растворяются в вечерней дымке пятиэтажки, как пыльный монохромный мираж.
Холодает… Вроде должно темнеть, вроде должны уже становится грани и черты резче, чётче, чернее. Вместо этого заборы становятся ярче, словно на них упал солнечный полуденный свет, закружил пылинки в танце.
Он вступает в цветовое пятно забора. Неожиданно за спиной начинает трезвонить. Мир, словно испуганный кот, вздыбливается и пушит загривок. Он впервые оглядывается.
Трамвай! Старый, деревянный, с колокольчиком и допотопными подслеповатыми фарами, светящими теплым желтым светом, но ничего особо не освещающие.
Трамвай тормозит, распахивая двери. Прямо перед человеком. Из салона пахнет теплым уютом, прогретым деревом, прохладой ручек и поручней.
Человек стоит с открытым ртом. Были ли у него мысли? Думал ли он о чем-то? Ничего не имеет значение. Он стоит, трамвай - тоже.
- А и чёрт с ним! - Вдруг говорит Человек и хватаясь за поручень, поднимается по ступеням.
Трамвай плавно закрывает двери и трогается с места. Человек усаживается у окна, на любимое место и смотрит в окно, как в детстве.
Вечер. Зажигаются фонари. Освещают яркий цветной забор. На заборе множество объявлений, среди них странное “продам трамвай”. Ещё немного, и вдруг на заборе вырисовываются силуэты людей, словно все они стоят на трамвайной остановке, переговариваются, ждут.
Еще миг. На заборе несмело проявляется новый силуэт мужчины в шляпе и светлом плаще. Темнеет. Фонари загораются и освещают улицу, на которой никогда не ходило трамваев...