(1 Коринфянам 9)
Коринфяне, которые ели идоложертвенное мясо, в своё оправдание приводили два довода. Во-первых, они ссылались на знание. Важной частью поклонения идолам, говорили они, является намерение сердечное. В их понимании, чтобы совершилось идолопоклонство, поклонник должен верить в существование объекта своего поклонения. Они заявляли, что идолослужение — это акт ума, а не тела.
Во-вторых, задававшие вопросы Павлу утверждали, что запрет есть идоложертвенное мясо в капище — это излишнее ограничение их свободы. В списке христианских ценностей свобода занимает одно из первых мест. У Иисуса было столкновение с фарисеями по поводу Его свободы есть с грешниками (Мф. 9:10–13). Пётр отстаивал своё право есть с «необрезанными», подвергаясь критике со стороны христиан из иудеев (Деян. 11:3). Павел заявлял, что христиане свободны от ритуальных ограничений Закона (Гал. 5:1). Коринфские братья, участвовавшие в языческих ритуалах в идольских храмах, доказывали, что идолопоклонство им не угрожает, так как они знают, что лжебоги не существуют. Они считали, что тот, кто определяет идолослужение не так, как они, не может ограничивать их свободу.
В ответ на первый аргумент Павел отверг определение идолопоклонства своих критиков. Никакое знание, сказал он, не может отменить очевидное. Когда человек приходит в языческое святилище, смотрит, как жрецы приносят животное в жертву богу, садится вместе с поклонниками за идольский стол и ест с ними, все эти действия являются идолослужением. Никакие мысленные оговорки и умные определения это не меняют. То, что человек делает телом, он делает всем своим существом. Аргумент Павла вполне логичен; он согласуется с тем, чему он всё время учил. Перед этим апостол указал, что христиане были омыты и освящены. Ваши тела, утверждал он, это члены Христа. Как никакое новое умное определение блуда, никакая ссылка на знание, никакое сопоставление духовного и плотского, не оправдывает совокупления с блудницей (6:11–15), так никакая ссылка на знание, никакая якобы мысленная оговорка не меняет сути идолослужения. Когда человек сидит с идолопоклонниками и делает то, что делают они, он поклоняется с ними. Он делит всевластную славу единого истинного Бога с идолом. Поведение, которое оправдывают мысленными оговорками, — это антиномизм. [Антиномизм («против закона») — учение, по которому христианин не связан никаким законом, поскольку спасается одной верой; возникло в XVI веке. Приверженец антиномизма склонен «оставаться… в грехе, чтобы умножилась благодать» (Рим. 6:1)]. В таком случае ничто не будет беззаконным.
Против ограничений своей свободы возражали те, кто не хотел терять социально-экономических преимуществ, которые можно было получить в ходе обедов в языческих храмах. Апостол отвечает, что христианская свобода влечёт за собой усвоение допустимого и недопустимого поведения, как эти понятия определил Бог. Когда поведение человека угрожает миру и духовной жизнеспособности церкви — общины верующих, — то это недопустимо. Перед этим Павел говорил, что христианину лучше оставаться обиженным, чем судиться с верующим братом (6:7). Указав, что сидеть в языческом храме значит быть камнем преткновения для немощных братьев, он этим однозначно заявлял, что поступать так нельзя, чем бы кто ни оправдывался. Даже если в ссылке его оппонентов на знание была определённая правота, христианской свободой никак нельзя было оправдывать отрицательное влияние на веру духовно незрелых братьев и сестёр.
АПОСТОЛЬСКИЕ ПРАВА ПАВЛА (9:1, 2)
«Не апостол ли я? Не свободен ли я? Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего? Не моё ли дело — вы в Господе? Если для других я не апостол, то для вас апостол; ибо печать моего апостольства — вы в Господе».
Стихи 1, 2. Связь вопросов «Не апостол ли я? Не свободен ли я? Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего?» и «Не моё ли дело — вы в Господе?» с идолослужением кажется неочевидной. Здесь очень важен контекст. В главе 7 Павел начал отвечать на вопросы, которые ему прислала коринфская церковь. С предлога «об» в 8:1 начинается вторая серия вопросов, относящихся к идолослужению. На первый взгляд, кажется, что главы 9—11 отходят от вопросов, заданных коринфянами. Однако при более внимательном исследовании становится ясно, что апостол вовсе не меняет тему разговора. Напротив, он ссылается на собственный пример, чтобы убедить получателей своего письма перестать заботиться о своей свободе и начать заботиться о своём влиянии. Как он часто это делал, апостол предлагает взять с него пример. Если новообретённая верность коринфян Богу ограничивает их свободу есть мясо в идольских храмах, то это ограничение не больше того, какое взял на себя Павел. Апостол учил о Христе, показывая образец христианской жизни. В 9:1 Павел задаёт несколько риторических вопросов, требующих ответа «Да». Да, он свободен. Конечно, он апостол. Он действительно видел Господа Иисуса. Да, коринфяне являются свидетельством его работы в Господе. Однако свобода Павла, его встреча с Господом и работа в Господе — всё это подчинено главному: его миссия предполагает ответственность, власть и привилегию апостольства. Хотя он апостол, но ради коринфян и потому, что он служит Господу Иисусу, Павел решил лучше переносить трудности, чем настаивать на своих правах. Апостол бросает вызов тем, кто настаивал на своём праве есть мясо в языческих храмах, потому что они свободны; им лучше присмотреться к тому, как Павел утверждает свою собственную свободу. Прося их отказаться от определённых прав ради царства Христа, он призывает их последовать его примеру.
Сразу после вопроса, не видел ли он Господа, Павел не случайно задаёт вопрос о своём апостольстве. Порядок этих вопросов демонстрирует понимание Павлом того, что апостольство зависит от встречи с Господом. Его апостольство требовало, чтобы он мог лично свидетельствовать о воскресшем Господе (Деян. 1:21, 22). Когда позже Павел перечислял явления воскресшего Иисуса, он не забыл упомянуть: «А после всех явился и мне» (1 Кор. 15:8). Явление Христа Павлу на дороге в Дамаск было равнозначно Его явлению Кифе и пятистам. Это подтверждало правомерность заявления Павла, что он такой же апостол, как и те, что служили в Иерусалиме (2 Кор. 11:5; Гал. 1:15, 16).
На тот момент отношений апостола с общиной его власть вряд ли подвергалась значительным сомнениям. Тот факт, что церковь послала ему письмо, ища совета (7:1), указывает на признание церковью его власти. Похоже, что Павел ожидал, что ответы на все четыре риторических вопроса в 9:1 будут для коринфян так же очевидны, как для него самого. Все были согласны с тем, что Павел свободен, что он апостол, что он видел Господа и что коринфяне являются его делом в Господе. Ко времени работы Павла над 2 Коринфянам его апостольство уже подвергалось яростным нападкам (2 Кор. 11:22–29), но когда он писал 1 Коринфянам, он мог считать признание коринфянами его апостольства само собой разумеющимся.
Второе Коринфянам показывает, что обстоятельства в недавно образованной церкви очень быстро изменились. После написания 1 Коринфянам в Коринфе появились новые учителя, возможно присланные из Иерусалима. Они заявляли, что власть Павла не такая, как власть иерусалимских апостолов. Отвращение Павла вызвало то, что к «лжеапостолам» с лёгкостью прислушались. Значительное число членов церкви были готовы отвергнуть власть Павла в пользу этих так называемых апостолов. Однако никаких доводов Павла в свою защиту, которые мы видим во 2 Кор. 11—13, в первом письме к коринфянам не наблюдается.
В словах Павла нет и намёка на сомнение в его апостольстве. Гарланд отмечает: «…если бы Павел имел в виду некоторых, проникших в общину и сеявших семена подозрения в отношении него, то он, скорее, назвал бы их своим обычным термином тинес» (некоторые; см. Рим. 3:8; 16:17–18; 2 Кор. 3:1; Гал. 1:7).
Кто-то, может, и сомневался в его апостольстве, но только не коринфяне. Он говорит: «Если для других я не апостол, то для вас апостол». Успеху Павла как руководителя церкви способствовала его невероятная чувствительность. Он искренне любил коринфских братьев, и они отвечали ему тем же. Взаимное расположение между ними явно читается в 9:2. И апостол, и члены этой общины были довольны тем, что печатью апостольства Павла был произведённый среди них плод (см. 2 Кор. 3:2). Их надежда во Христе была свидетельством полномочий Павла.
ЛИЧНЫЕ ПРАВА ПАВЛА (9:3–7)
«Вот моя защита против осуждающих меня. Или мы не имеем власти есть и пить? Или не имеем власти иметь спутницей сестру жену, как и прочие апостолы, и братья Господни, и Кифа? Или один я и Варнава не имеем права не работать? Какой воин служит когда-либо на своём содержании? Кто, насадив виноград, не ест плодов его? Кто, пася стадо, не питается молоком от стада?»
Стих 3. Павел предполагал, что его твёрдая позиция по идолослужению будет встречена критически. Он понимал, что его положение неоднозначно, потому что собственные его обстоятельства были не совсем такими, как у тех, кто зарабатывал себе на жизнь в Коринфе. Он не жертвовал социальным и экономическим положением, когда отказывался сидеть в капище. А, как минимум, некоторым коринфянам приходилось платить за это высокую цену. Могло показаться, что учителю было легко проявлять такую твёрдость, требуя от других жертвовать тем, чем он сам не жертвовал.
По своей сути, защита Павла была такой: «Возможно, я не страдаю от последствий так, как страдаете вы, когда отказываюсь от употребления в пищу идоложертвенного. Однако в других ситуациях я плачу, как минимум, такую же высокую цену, какую должны заплатить вы». Павел утверждал, что подаёт правильный пример. Он поступал в соответствии с принципом, а не удобством. Павел терпел неприятные последствия ради того, чтобы наилучшим образом послужить всем, кого это касалось, и того же ожидает от них. Он отказался от прав, чтобы у немощных христиан не возникло проблемных моментов, которые могли повредить их вере. «Защита» Павла началась с утверждения, что он действовал последовательно.
Настаивая на том, что употребление в пищу идоложертвенного мяса в капище является идолослужением, он ожидал от коринфских христиан не больше, чем от себя самого. Его собственное поведение придавало силу его моральному и религиозному назиданию. Так всегда должно быть для тех, кто возвещает Христа. Личный пример и абстрактный принцип усиливают друг друга. А иначе дискредитируется евангелие, потому что тот, чья жизнь должна воплощать евангелие, не ведёт людей своим примером.
Стих 4. В 9:4–7 Павел задаёт критикам ещё несколько риторических вопросов. Вначале он спрашивает: «Или мы не имеем власти есть и пить?» Очевидный ответ — «Имеем». В местоимение множественного числа «мы» Павел наравне с собой включает других апостолов и благовестников. Отрицательная форма ме ук («или не») — самая эмфатическая конструкция, какая только существует в греческом языке. Ключевое слово здесь — эксусиа («власть, право»). С помощью литературного приёма, называемого «метонимия», словами «есть и пить» Павел выразил смысл «средства поддержания жизни». Апостолы имели право ожидать от церкви материальных средств, необходимых для жизни. Право Павла «есть и пить» было в какой-то степени аналогично тому праву, о котором заявляли некоторые коринфяне, когда считали, что по-прежнему могут есть идоложертвенное мясо. Аналогичны в том смысле, что решение отказаться от этого права в обоих случаях было ради духовного благополучия других.
Возражение Павла против употребления в пищу мяса в капище строится на двух соображениях. Во-первых, это недопустимо само по себе, потому что это идолопоклонство. Во-вторых, участвующий в таком ритуале оказывал отрицательное влияние на духовно немощных. В данный момент он говорит о влиянии. Ни апостол, ни его читатели не должны вредить другим, настаивая на своих правах. О собственном зле участия в идольской трапезе апостол более подробно говорит в следующей главе.
Стих 5. Павел отказался и от других прав. Он продолжает использовать эмфатическое отрицание, спрашивая: «Или не имеем власти иметь… жену?» Павел имел такое же право быть женатым, как и другие апостолы, включая Кифу и братьев Господа. Тяготы, которые пришлось бы испытать жене или любому другому спутнику Павла в его путешествиях, были бы немалыми, но других братьев, пользовавшихся высокой репутацией в церкви, сопровождали жёны. То, что Павел считал приемлемым для других иметь спутницей [периагейн] сестру жену, говорит о том, что апостол высоко чтил институт брака. Он не критикует никого из тех, кто брал с собой жену. Путешествовать было трудно — хоть в одиночку, хоть со спутниками, — но Павел терпел связанные с этим лишения ради своих миссионерских усилий. Никого не осуждая, он отказался от некоторых своих свобод. Он надеялся, что его пример побудит братьев пренебречь своими «правами» ради укрепления церкви.
Мимолётные замечания Павла о прочих апостолах, и братьях Господних, и Кифе, хоть и не имеют отношения к мысли, высказываемой апостолом, дают возможность бросить беглый взгляд на жизнь ранней церкви, чего иначе сделать мы бы не могли. «Прочие апостолы» — это, вероятно, те двенадцать человек, которых избрал Иисус (минус Иуда, но плюс Матфий; Деян. 1:21–26). Слово «апостол» иногда употребляется в общем смысле и означает христиан, посланных церковью с конкретным заданием (Деян. 14:14), но у Павла было чёткое представление о «двенадцати» (1 Кор. 15:5), избранной группе с уникальной миссией. То, что двенадцать апостолов были избраны специально, Матфей, Марк, Лука и их читатели воспринимали как само собой разумеющееся (Мф. 10:2; Мк. 3:14; Лк. 6:13). О работе двенадцати апостолов сказано мало, даже в книге Деяний; но Павел и коринфская церковь были, как минимум, знакомы с их проповеднической деятельностью. Был ли Пётр в Коринфе лично со своей женой, неясно (см. комментарий к 1 Кор. 1:12).
«Братья Господни» могли быть более активны в ранний период иерусалимской церкви, нежели часто думают. Двое из них, Иаков и Иуда, оставили документы, вошедшие в Новый Завет (см. Иак. 1:1; Иуда 1). Иаков, брат Господень (Гал. 1:19), был одним из руководителей в иерусалимской церкви (см. Деян. 15:13–21; 21:18). Павел и коринфяне были знакомы с миссионерскими путешествиями, возглавляемыми братьями Господа, возможно всеми четырьмя (см. Мф. 13:55). Братьев Иисуса упоминают и некоторые апокрифы, особенно из собрания гностических текстов Наг Хаммади. Они могут содержать воспоминания, представляющие историческую ценность. Замечания Павла, сделанные мимоходом, волнуют, но нам остаётся только строить догадки. В итоге, они практически не позволяют сделать никаких исторических выводов о миссионерской работе ни двенадцати, ни братьев Господа.
Упоминание Кифы указывает на уважение к нему со стороны Павла и других христиан. Кифа упоминается только в двух письмах Павла, в Послании к галатам и в 1 Коринфянам. Почему он предпочёл арамейское имя «Кифа», а не более распространённый греческий эквивалент «Пётр», неизвестно. Помимо писем Павла, имя «Кифа» появляется ещё только однажды, в Ин. 1:42. Оба имени переводятся как «камень» или «скала». Из синоптических Евангелий мы знаем, что Кифа, или Пётр, был женат (Мф. 8:14; Мк. 1:30; Лк. 4:38). Бывал ли он в Коринфе лично с женой, точно сказать нельзя, но его первое письмо ясно говорит, что апостол путешествовал далеко за пределами Иудеи. Книга Деяний сообщает, что он был ещё в Иерусалиме, когда Павел и Варнава советовались там с апостолами и старейшинами (Деян. 15:7). Можно смело говорить, что, тогда как христиане из иудеев усиливали влияние и выдвигали неправомочные требования к христианам из язычников (см. Деян. 21:20), Пётр покинул город. Впоследствии он пошёл в Рим, где и был предан мученической смерти. В книге Деяний после 15:7 больше не говорится о его пребывании в Иерусалиме, но слова Павла показывают, что жена Петра сопровождала его в большинстве путешествий.
Стих 6. После начала второго миссионерского путешествия Павла, когда они с Варнавой пошли разными путями, Варнава из книги Деяний совсем исчезает. Павел трижды упоминает его в Послании к галатам (Гал. 2:1, 9, 13), один раз в 1 Коринфянам (1 Кор. 9:6) и один раз в Послании к колоссянам (Кол. 4:10). Апостол нигде не рассказывает о своей стычке с Варнавой. Хотя они серьёзно поспорили о присутствии в их компании Иоанна Марка (Деян. 15:36–40), то, очевидно, во всём остальном сохранили добрые отношения. Павел всегда хорошо отзывался о нём.
Чтобы доказать коринфянам свою объективность, когда он убеждал их отказаться от своих прав ради более слабых братьев, Павел рассказывает, что он сделал именно то, к чему призывает их. Он приводит три конкретных примера, но мог бы привести и больше. Во-первых, он отказался от материальной помощи со стороны коринфской церкви, хотя, как апостол, имел право есть и пить. Во-вторых, он решил путешествовать без жены, хотя имел всякое право брать с собой спутницей жену. Третий его пример возвращается к первому: он имел право рассчитывать на материальную поддержку от церкви, но решил заниматься физическим трудом, чтобы самому обеспечивать себя всем необходимым. Он спрашивает: «Или один я и Варнава не имеем права не работать?»
Посторонний человек причислил бы Павла к элите греко-римского мира, чьё материальное и социальное положение позволяло ему не заниматься физическим трудом. Он получил хорошее образование, а материальный достаток его семьи позволил ему перебраться из Тарса в Иерусалим, чтобы учиться у ног знаменитого раввина (Деян. 22:3). То, что он родился римским гражданином (Деян. 22:28), свидетельствовало о престижном происхождении. Коринфские христиане вряд ли ожидали, что такой важный человек, как Павел, будет сам оплачивать свои расходы, делая что-то своими руками. Когда богатые римские литераторы одобрительно говорили о труде, обычно они имели в виду труд рабов и наёмных работников, а не свой собственный.
То, что Павел имел право на вознаграждение за свою работу в качестве учителя, соответствовало культурным нормам, но он и Варнава решили отказаться от этой привилегии ради своего служения. Их отказ настаивать на своих правах создал прецедент, который другие христиане должны были принять во внимание. Даже если коринфяне были вправе говорить, что они могут участвовать в ритуалах в честь языческих богов (оговорка, которой Павел, не делал), то апостол привёл им основания так не поступать.
Стих 7. Чтобы ещё больше подчеркнуть своё право есть и пить за счёт церкви, апостол задаёт ещё три вопроса. Все они риторические, с очевидными ответами «Никакой» и «Никто». Понятно, что никакой воин не служит на своём содержании. Каждый виноградарь ест… плоды своего виноградника — другого от него не ожидается. Естественно, пастух питается молоком от стада. Воины, виноградари и пастухи могут пользоваться плодами своего труда.
Под словом «содержание» (опсония) часто подразумевалась плата за труд, но Павел расширяет это обычное определение. Воину нужно было оружие, пища, обувь, одежда и палатка. В аналогии Павла тех, кто трудится в царстве Божьем, можно сравнить с воином на службе, виноградарем, который выращивает свой виноград, или с пастухом, пасущим стадо. Неразумно лишать их материальной поддержки.
Хотя у Павла были все права получать вознаграждение, чтобы продолжать трудиться дальше, он, в отличие от воина, виноградаря и пастуха в своей иллюстрации, отказался принимать какую бы то ни было плату. Зарабатывая себе на пропитание, он отвлекался от важной работы, которую поручил ему Бог. Апостол защищает свои права, но затем показывает, что не пожелал настаивать на них. Он рассудил, что у него сложились такие отношения с коринфской церковью, что, если он примет деньги, это помешает его духовному руководству. Слова апостола содержали в себе учение, что коринфянам не следует цепляться за христианскую свободу как за предлог есть в идольском храме. Им не следует требовать реализации какого бы то ни было права, если при этом будет скомпрометирована христианская весть.
Взывая к разуму, Павел показал, что провозглашающие евангелие имеют право ожидать от церкви обеспечения их физических потребностей. Христиане в Коринфе были спасены благодаря вести, которую они услышали, и благословлены тем образом жизни, который дал им Бог. Получив всё это даром, они должны были гореть желанием поддержать проповедь евангелия, чтобы и другие тоже могли воспользоваться тем богатством, которое получили они.
Когда апостол решительно заявил, что проповедующие евангелие имеют право жить от благовествования, вопросы об идолослужении, свободе и употреблении мяса в языческом храме отошли в тень. Право апостола получать деньги от церкви было для него важным, но таким же важным было и право отказаться от денег. Коринфская церковь, наверняка, знала, что заставило его отказаться принимать что-либо от них. Текст не поясняет, что именно произошло, однако то, что он так много времени уделил этому вопросу, свидетельствует о том, насколько важен для него был этот принцип.
Подчеркнув, что проповедующие вправе принимать поддержку от церкви, апостол обращается к авторитетному доказательству из Писаний. Бог ясно сказал, что ожидает, чтобы благовестники жили от благовествования.
ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ ЗА ТРУД (9:8–14)
«По человеческому ли только рассуждению я это говорю? Не то же ли говорит и закон? Ибо в Моисеевом законе написано: "Не заграждай рта у вола молотящего". О волах ли печётся Бог? Или, конечно, для нас говорит? Так, для нас это написано; ибо кто пашет, должен пахать с надеждой, и кто молотит, должен молотить с надеждой получить ожидаемое. Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнём у вас телесное? Если другие имеют у вас власть, не тем ли более мы? Однако мы не пользовались властью, но всё переносим, дабы не поставить какой преграды благовествованию Христову. Разве не знаете, что священнодействующие питаются от святилища? Что служащие жертвеннику берут долю от жертвенника? Так и Господь повелел проповедующим Евангелие жить от благовествования».
Анализ обращения Павла к молотящему волу в 9:8–10 с целью защиты права проповедующих евангелие пользоваться результатами своего труда требует внимательного исследования контекста. Сказанное апостолом имеет отношение к вопросам вокруг фразы «Об идоложертвенных яствах» в 8:1. Павел утверждал, что употребление в пищу идоложертвенного мяса в капище этого идола, сопровождающееся ритуалами посвящения этого мяса идолу, является идолослужением. Никакое знание или внутреннее отстранение этого не меняет. Тем знающим, которые остались при своём мнении, апостол напомнил, что их пример может быть губителен для тех, кто в силу своей неискушённости не может провести различие между наблюдаемыми действиями и действиями, сопровождающимися внутренними оговорками. Их знание погубит немощных.
Своё учение Павел подкрепил собственным примером. Хотя апостол не испытывал такого давления со стороны общества есть идоложертвенное в языческих храмах, какое испытывали коринфские христиане, он сталкивался с похожими ситуациями, в которых менял свои действия ради других. Среди них особенно выделялся его отказ принять материальную поддержку от коринфской церкви, хотя у него было полное право не отказываться от вознаграждения. Личный опыт и Писания подтверждали его точку зрения.
Отрывок о заграждении рта у вола молотящего Павел цитирует не для того, чтобы указать на жестокое обращение с животными. Он прибегает к аргументу «от меньшего к большему».
Стих 8. Павел часто пишет о законе, чтобы продемонстрировать, что евангелие Христа выше «закона», поскольку Христос исполнил его и убрал с пути (Кол. 2:14). Апостол без колебаний сравнивает благословение оправдания верой с «проклятием закона» (Гал. 3:13). Те христиане, которые пытались оправдаться законом, «отпали от благодати» (Гал. 5:4). В то же время Павел заявляет, что закон свят (Рим. 7:12). В одних обстоятельствах он ссылкой на закон подкрепляет христианское учение, а в других ситуациях напрочь отвергает требования, относящиеся только к иудеям. В данном случае изложенные в законе принципы подтверждают учение апостола, что церковь должна обеспечивать материальные потребности своих служителей. Помимо этого, Павел приводит модели повседневного поведения, подтверждающие его мысль.
Стихи 9, 10. В 9:9 Павел цитирует из Втор. 25:4. Наряду с положениями, касающимися беспомощных и нуждающихся, закон Моисея требовал гуманного обращения с животными. Закон гласил: «Не заграждай рта у вола молотящего», так как иначе это нарушало добропорядочность, которую Бог вложил в мир природы. Заботиться о животных требовали и другие положения закона. Например, израильтянин не должен был убивать всех птиц в гнезде (Втор. 22:6, 7); а если кто видел вьючное животное «упавшим под ношей своей», то должен был спасти его, даже если оно принадлежало врагу (Исх. 23:5). Закон выражал заботу о животных, но Павел быстро возвращается к Божьей заботе о Своих. Он спрашивает: «О волах ли печётся Бог?» Правильный ответ на его вопрос — «Да, Бог печётся о волах, но ещё больше Он печётся о людях». Павел продлевает заповедь о молотящем воле, у которого рот закрыт намордником. Он представляет её как аллегорию о правах людей пользоваться плодами своего труда, хотя отрывок из Второзакония учит всего лишь гуманному обращению с животными.
Павел спрашивает: «Или, конечно, для нас говорится?» Как бы ни заботился Бог о справедливом обращении с волом, Он больше заботится о людях. То, что вол должен пользоваться плодами своего труда, — принцип, который, «конечно», применим к людям.
По аналогии с волом, которому хозяин не закрывает рот, кто пашет, должен пахать с надеждой, и кто молотит, должен молотить с надеждой получить ожидаемое («в надежде на свою долю урожая»; Российское Библейское Общество). Если молотящий вол должен пользоваться плодами своей работы, то тем более человек, который молотит или пашет, должен иметь надежду на вознаграждение за свой труд!
Приведя эти иллюстрации, Павел заявляет, что человек, который трудится на поприще благовествования погибшим, должен пользоваться материальными благами тех, кому он служит. Павел, как и другие, имел право получать такую поддержку. Но он, очевидно, отказался от этого права, ибо считал, что если он примет помощь, то это ослабит веру некоторых братьев. Коринфяне должны последовать его примеру, проявляя заботу о братьях со слабой верой. Даже если бы Павел допустил, что внутренние оговорки превращали идолопоклонство в приемлемое поведение — а он не делал такого допущения, — то знающие христиане обязаны оставить эту практику ради тех, кто слабее их.
Стих 11. В 9:8–14 Павел, как и в других местах, близко подходит к объяснению причины своего отказа принимать деньги от коринфян. Очевидно, некоторые в Коринфе считали, что телесное (та саркика), которое Павел должен был получать, слишком велико. Внешне он мог казаться похожим на странствующих философов, которых можно было регулярно видеть в Коринфе. Эти самозваные учителя всегда рассчитывали на плату, какими бы ничтожными ни были их учения. Апостола, несомненно, обидело это сравнение, и он твёрдо решил не позволять материальному обеспечению стать препятствием для благовествования. Он довольствовался теми средствами, какие могли предоставить другие общины, или, при необходимости, работал, чтобы заработать себе на хлеб. Его решение заставило замолчать критиков, которые ассоциировали его с наёмными учителями, но обидело других в Коринфе. Их оскорбило, что он помощь от других христиан принимает (2 Кор. 11:8), а от их помощи отказывается.
Павел посеял духовное (та пнеуматика) в коринфских верующих, когда возвещал им слово Божье (см. Лк. 8:11; Деян. 18:4). Он убеждал греков, что единый Бог является Творцом, который явил Себя предкам иудеев, готовясь к искуплению людей из всех народов. Из этого следовало, что греческие храмы, символы их культуры, были построены в честь несуществующих божеств. Им трудно было принять эту горькую истину. Греков приходилось убеждать одними методами, а иудеев — другими. Павел убеждал иудеев, что Мессия, которого они так долго ждали, приходил — что Иисус Назарянин был их Спасителем, хоть и не был воином, как Давид. Что Христу «надлежало пострадать… и войти в славу Свою» (Лк. 24:26; см. Деян. 17:3). Павел сеял весть Божьей благодати и инициативы. Отвращаясь от греха, неповиновения и смерти, многие отвечали верой. Большое число коринфян, «слушая, уверовали и крестились» (Деян. 18:8). Какое бы то ни было «телесное» (1 Кор. 9:11), которое апостолу могли дать эти христиане, было бы слабым вознаграждением за изобилие благословений, которые он принёс им.
Стих 12. Аргумент Павла в защиту принципа переплетается с его ответом на личные нападки врагов на его апостольство. Он защищает себя не затем, чтобы снова подтвердить свою власть, своё право. Вопрос закрыт (9:15); он не примет материальной поддержки от коринфских братьев. Павел не желает поставить какой преграды благовествованию Христову, хотя у него есть такое же право на содержание, как и у других. На самом деле у него было даже больше прав, чем у кого-либо ещё. Заявление апостола, что он не пользовался этим правом, добавляет веса его словам, что настаивание на правах менее важно, чем ободрение немощных в вере.
Реплика апостола, что другие имеют у вас власть, вызывает недоумение, кого он имел в виду под «другими». Думал ли он о конкретных личностях, которых финансировали коринфяне? Таким человеком мог быть Аполлос (3:5, 6), но он, видимо, недолго пробыл в городе (16:12). Павел был в неловком положении, защищая принцип, который отказывался применить к себе. Гипотетически, коринфяне могли оказывать поддержку всем, кто проповедовал им Христа. Для тех, кто утверждал, что, отказываясь принимать финансовую помощь, Павел скомпрометировал своё притязание на апостольство, он ещё раз повторяет свою позицию. Он отказался от помощи коринфян, чтобы не навредить евангелию, которое проповедует.
Почему Павел думал, что если он примет материальную помощь от коринфян, то это скомпрометирует его усилия? Апостол не вдаётся в подробности. Возможно, между апостолом и некоторыми членами коринфской церкви, которые намекали или даже выдвигали обвинения, что Павел может использовать своё положение в личных целях, возникли какие-то проблемы. Не все были согласны с обвинениями, но они могли стать общеизвестными. Приняв решение не допустить, чтобы кто-либо смог обвинить его в извлечении финансовой выгоды из благовествования, Павел согласился лучше всё переносить, лишь бы не позволить личным потребностям встать на пути душ, которых можно завоевать для Христа.
Несмотря на всё это, апостол, возможно, всё же ожидал, что церковь будет хоть как-то, ограниченно помогать ему. В 16:6 он пишет о своих планах на зиму в Коринфе. При этом он добавляет, что будет хорошо, если по окончании его пребывания они проводят его, куда он пойдёт (см. 16:6; 2 Кор. 1:16). В других местах просьба «проводить» является вежливым напоминанием братьям о его потребности в финансовой поддержке (см. Рим. 15:24). Павел, возможно, не возражал против такой поддержки со стороны Коринфа своей миссионерской работы за пределами города, но помощь за труды в городе не принимал.
Стих 13. Завершив своё свидетельство и рассуждение в 9:12, апостол, такое впечатление, возвращается назад и начинает всё сначала. Его доводы в 9:13, 14 могли бы хорошо вписаться после 9:8, 9. Наверное, Павел добавил их именно здесь, чтобы ещё раз соединить эти мысли с употреблением в пищу идоложертвенного мяса в капищах в главе 8. Его отказ принимать материальную поддержку от коринфской церкви служит ему основанием для более пространного аргумента, что сильным и знающим христианам следует действовать в духе Христа: отказаться от своих прав, чтобы защитить веру более слабых, менее знающих братьев.
В греческом представлении Коринфа термин священнодействующие, вероятно, означал языческих или иудейских священников, совершавших ритуалы, сопровождавшие принесение жертвы на жертвеннике. Как правило, культы греческих городов не имели наследуемого, или профессионального, жречества, аналогичного иудейскому роду Аарона или Садока. В греческом городе человек становился жрецом на определенный срок путём избрания, назначения или покупки. Для греков должность жреца была равносильна работе в любом другом учреждении; эта должность предполагала получение привилегий и денежных вознаграждений.
Павел обращает внимание на важную привилегию священников: они берут части от жертвы для собственного употребления. Апостол ссылается на общеизвестный факт, что священнослужители питаются от святилища. Параллель между работой священников и проповедника евангелия не идеальная, однако помогает апостолу выразить свою мысль.
Стих 14. Согласно общепринятой практике в иудаизме и язычестве, те, кто служил поклоняющимся, получали материальную долю от жертвенника. Этот же принцип применим и к христианскому служению. Хотя обязанности проповедующего евангелие и та оплата, которую он получал, не точно соответствовали обязанностям и оплате священников, служивших при жертвенниках, базовый принцип был применим и к тем и к другим. Даже если аналогия была неточной, ясное высказывание Господа не оставляло места для сомнения: «Так и Господь повелел проповедующим Евангелие жить от благовествования». Возможно, Павел цитирует высказывание Господа, не записанное в Евангелиях, а возможно, это могло быть в изменённом виде то, что Он сказал двенадцати апостолам, когда отправлял их к погибшим Израиля: «В какой бы город или селение ни вошли вы, наведывайтесь, кто в нём достоин, и там оставайтесь, пока не выйдете» (Мф. 10:11).
Хотя церковь не имеет профессионального, или переходящего по наследству, священства, её члены всё равно извлекают пользу от тех, кто посвящает свою жизнь научению, проповедованию и укреплению тела Христа. Идея здесь проста: тех, кто приглашён служить полный рабочий день, должны финансировать церкви, которым они служат (см. Гал. 6:6).
Возникает вопрос. Если «Господь повелел проповедующим Евангелие жить от благовествования», то может ли проповедник или община считать такую плату необязательной? Кто уполномочил Павла написать: «Однако мы не пользовались властью, но всё переносим» (9:12)? Разве он не был обязан делать то, что повелел Господь? Гарланд так отвечает на этот вопрос: «Павел не считал, что не повинуется указанию Господа [когда отказался от материальной поддержки], понимая это как право принять или отказаться». Тот, кто служит полный рабочий день, имеет право на материальную поддержку от тех, кому он служит, но это не является его обязанностью. Если получение Павлом денег препятствовало его миссии, он был вправе отказаться от них.
ХОРОШИЙ СЛУЖИТЕЛЬ (9:15–18)
«Но я не пользовался ничем таковым. И написал это не для того, чтобы так было для меня. Ибо для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою. Ибо если я благовествую, то нечем мне хвалиться, потому что это необходимая обязанность моя, и горе мне, если не благовествую! Ибо если делаю это добровольно, то буду иметь награду; а если недобровольно, то исполняю только вверенное мне служение. За что же мне награда? За то, что, проповедуя Евангелие, благовествую о Христе безвозмездно, не пользуясь моей властью в благовествовании».
Учитывая особые обстоятельства в Коринфе и свои отношения с церковью, Павел рассудил, что лучше не принимать «плотское» от тамошней церкви. Почему же тогда он не оставил духовное благополучие коринфской церкви в руках других? Павел чувствовал, что вынужден объяснить это решение.
Как верному служителю Христа, Павлу было дано право (если не обязанность) получать вознаграждение за свою работу в церкви, которой он занимался весь день (9:7). Однако заработная плата христианского служителя не такая, какая у плотника или рабочего на конвейере. Благовестник при необходимости может сам зарабатывать себе на жизнь, занимаясь мирскими делами, при этом не переставая трудиться в царстве Божьем. Степень его жажды завоевания душ человеческих не меняется в зависимости от того, сколько ему платят. Для Павла благовествование было скорее необходимостью, нежели выбором. Господь вверил ему домостроительство.
Обратившись к Иисусу Назарянину, Павел дал себе слово служить согласно образцу, который оставил Иисус (Ин. 13:14, 15). Другие всячески помогали Иисусу (Лк. 8:3), равно как и Павлу (2 Кор. 11:8, 9), но служение не ставилось в зависимость от оплаты. Чтобы принадлежать Иисусу, Павел «для всех сделался всем» (1 Кор. 9:22). В результате он приобрёл души для Христа. Апостол для язычников считал это достаточной платой.
Стих 15. Павел уже объяснил причину отказа принимать деньги от коринфян. Он опасался, как бы этим «не поставить какой преграды благовествованию Христову» (9:12). Несмотря на этот отказ, некоторые скептики среди коринфян, наверное, говорили: «Предложите ему деньги, и посмотрим, возьмёт он их или нет». Они видели философов в Коринфе. Хотя весть Павла не была своекорыстной, как у других, которых они слышали, эти критики, возможно, думали, что Павел такой же, как те софисты, которые приходили в город распространять свои учения. Апостол знал о подозрениях и обвинениях в свой адрес. Павел повторно заверяет тех, кто видел в его словах манипулирование коринфянами, ставя «я» (эго) в эмфатическую позицию: «Но я не пользовался ничем таковым. И написал это не для того, чтобы так было для меня».
Замечание Павла, что для него лучше умереть, нежели использовать своё право получать деньги от коринфян, не допускает компромиссов. Неужели отказ принимать деньги от коринфян был для него так важен? Неужели гордость Павла лишила его способности рассуждать здраво? Его нежелание, чтобы кто лишил его права на похвалу, добавляет неопределённости. На современном языке «право хвалиться» (Международное Библейское Общество) ассоциируется с высокомерным, хвастливым отношением к своему имуществу, умениям или влиянию. Хвалящийся хочет, чтобы другие знали, что у него чего-то больше, чем у них. Однако в греческом языке слово «похвала» (каукхэма) не обязательно имело негативную окраску, какую может иметь перевод, означая что-то вроде «самоуважения». Хвастовство презиралось и тогда, как презирается теперь, но греческие ораторы учили своих учеников, как добиться почёта, выставляя напоказ своё богатство, государственную службу и наследство, но чтобы при этом никто не заподозрил их в хвастовстве.
Сказав, что ему лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил его похвалу, Павел имел в виду не только свои личные чувства. Он предпочитал лучше умереть, чем нанести какой-либо вред делу Христа (9:12). Обида Павла на то, что его сравнили со странствующими философами переплеталась с желанием, чтобы люди приняли евангелие. Апостол знал: то, что люди думают о нём, повлияет на их готовность услышать весть о кресте и повиноваться ей.
Стих 16. Проповедь Христа не давала апостолу повода хвалиться. «Ибо если я благовествую, — пишет он, — то нечем мне хвалиться, потому что это необходимая обязанность моя». Поскольку благовествование для Павла было необходимой обязанностью, то похвалиться он мог только тем, что проповедует без оплаты. Отказ от поддержки был его личным выбором и имел отношение к его самоуважению и доброй репутации среди христиан в городе.
Павел знал, что уверенность его братьев в евангелии связана с их уверенностью в нём. Благовествование не давало ему выбора, так что повода хвалиться не было. «И горе мне, если не благовествую!» — говорит он. То, что Христос призвал его и что он принял на себя миссию, возложенную Христом на церковь, обязывало его проповедовать, но не обязывало принимать деньги, которые могли стать поводом для обвинений в его адрес.
Стихи 17, 18. Основание для «похвалы» и то, что он проповедует евангелие добровольно, связаны между собой. Его благовествование без оплаты позволяет ему говорить, что у него уже есть награда. Его награда — это возможность стоять перед умудрёнными критиками Коринфа с доказательством, что его мотивы чисты. Его награда — это самоуважение, которое он обрёл, не пожелав быть финансово зависимым от тех, кого учил. В таком случае эта награда не имела ничего общего со спасением, которое Христос купил на кресте. Это был вопрос, касавшийся только его самого и коринфян.
Правильное понимание рассуждения Павла зависит от понимания того, к чему относится слово это. Что именно делает он «добровольно»? Переведённое наречием «добровольно», слово хекон в Новом Завете встречается только здесь и в Рим. 8:20. Его отрицательная форма, недобровольно (акон), употреблена только здесь. Так что же сделал апостол по собственному выбору? Он проповедал Христа — но проповедал, отказавшись принять от коринфян материальную поддержку. «Это» относится к его благовествованию по «необходимой обязанности» (9:16), к распространению им евангелия потому, что он любит Христа и предал себя Ему. Как родитель даёт пропитание ребёнку, потому что в силу своей родительской любви не может иначе, так и Павел проповедует, понуждаемый любовью.
Смысл 9:17, 18 можно увидеть, если текст перефразировать: «Ибо если бы я делал это добровольно (а это не так), то мог бы надеяться на награду. Но я обязан это делать. Я так сильно люблю Христа, что не могу не исполнять Его повеления. Если бы благовествование было моей профессией, то я бы ожидал получать награду [мистос, “заработная плата”]; но моя награда — в самом моём благовествовании». Работа Павла в Коринфе в сочетании с его отказом от платы за неё не была добровольной в том смысле, что он был рабом Христа. Он трудился из чувства долга и обязанности перед Господином, которого любил. Он стремился к иной «награде», а не к деньгам, положенным ему в руки.
Павел никому не позволит лишить его своей награды, своей похвалы. Он исполнял вверенное ему служение, благовествуя в Коринфе, но делал это без финансовой поддержки, что было добровольным (хекон). Верность «служению» требовала как проповедования, так и отказа от принятия денег от коринфян. Не он был инициатором своего служения; это служение поручил ему Господь (см. 4:1). Комментаторам трудно в этом отрывке увязать понятия награды и благодати. Однако обширные темы благодати и награды или наказания в грядущем веке не имеют отношения к награде Павла у коринфян.
Описав круг в своём рассуждении, апостол возвращается к предмету обсуждения: христиане могут, если захотят, отказаться от права ради большего блага. Эту мысль иллюстрирует собственный пример Павла. Его наградой за благовествование в Коринфе во исполнение вверенного ему служения является самоуважение, чувство гордости за то, что он возвещал евангелие коринфянам безвозмездно, не пользуясь… властью [своим правом] в благовествовании. Павел ещё раз косвенно выражает просьбу к христианам не гордиться знанием, а отказаться от своих прав и подумать о братьях.
РАБ ДЛЯ ВСЕХ (9:19–23)
«Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести: для иудеев я был как иудей, чтобы приобрести иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти, по крайней мере, некоторых. Но всё это делаю для Евангелия, чтобы быть соучастником его».
Стих 19. Приведя в пример себя, Павел начинает размышлять о своей миссии. Возможно, он ожидал критику, а может, критика уже началась. Апостол объясняет разницу между отстаиванием принципа и утверждением свободы. Вместо того чтобы стать соблазном, Павел стал проповедовать в Коринфе без финансовой поддержки от церкви. Если бы он настаивал на своих правах, то некоторые немощные в вере могли бы отвернуться от Христа. Павел реализовал гораздо большую свободу, решив всем поработить себя.
В данном случае апостол пошёл навстречу немощным братьям, дабы [хина] больше приобрести душ для Христа. Он далеко не всегда избирал такой путь. Когда галатийские христиане из язычников склонялись к тому, чтобы воспринять иудейские пути, Павел приказал: «Не подвергайтесь опять игу рабства» (Гал. 5:1). Он был непреклонен в этом вопросе, хотя сам (будучи иудеем) соблюдал определённые традиции (см. Деян. 16:3; 18:18; 21:26). Поведение апостола — это напоминание о том, что одна модель не подходит ко всем случаям. Когда возникает вопрос, верующие должны исследовать себя, испытать свои намерения на библейских примерах и поступить по доброй вере. Нашими путеводными огнями должны быть любовь к Господу, желание прославить Его и любовь к погибшим.
Стих 20. Образ мышления Павла, который был иудеем, требовал проводить различие между иудеями и язычниками. Однако он пришёл к пониманию того, что быть иудеем не равнозначно надёжному статусу у Бога. Большая часть Закона проводила различие между израильтянами и другими народами, но это не всегда касалось моральных или религиозных вопросов. Некоторые положения Закона были этническими маркерами иудаизма. Павел был счастлив, что он иудей, но он не питал иллюзий насчёт того, что иудейские пути, даже оформленные в Законе, являются Божьей волей для всего человечества.
Соблюдение Павлом иудейских традиций имело практическую целесообразность. Чтобы сблизиться с иудеями, он, когда это было уместно, ел их пищу и соблюдал их обычаи. Затем, сблизившись с ними, он мог проповедовать им о Христе и вести их к спасению. Подзаконные — это иудеи. Соблюдавшие Закон следовали строгим правилам в пище и практиковали обрезание. Павел отмечает, что он, в принципе, не обязан соблюдать этнические предписания Закона, как, впрочем, и все другие христиане.
Почти мимолётное признание апостола, что он «подзаконный», косвенно указывает на то, что острые проблемы, поднимаемые во 2 Кор. 3, на тот момент ещё не возникли. Ко времени написания Павлом 2 Коринфянам члены общины попали под влияние других голосов. Павел сравнивает человеческие сердца, на которых начертаны слова живого Бога, с каменными скрижалями (2 Кор. 3:3). Служение жизни, данной Духом, он противопоставляет служению «смертоносным буквам» (2 Кор. 3:7).
Стих 21. «Закон» в 9:20 — это закон, данный Моисею. Когда Павел был с язычниками, он игнорировал ритуальные аспекты Закона, но он никогда не поступал так, будто пребывание во Христе устраняло моральные и этические ограничения. Целью игнорирования ритуальных аспектов Закона в компании с язычниками было приобрести души для Христа. Он ставил перед собой ту же цель, как когда соблюдал ритуалы с иудеями.
Исходя из фразы не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, Герман Риддербос делает несколько заключений. (1) Закон больше не имеет безусловной юридической силы для членов Христовой церкви. Различия между иудеями и язычниками оказались несовместимы с проповедью Павла. (2) В Законе содержались учения, которые остаются полезными для христиан. «Закон» в данном отрывке может означать только то, что он обычно означает в писаниях Павла: закон Моисея. (3) Павел отметил непреходящую важность Закона, сказав, что связан «законом Христа». Христос определил, какие части Закона имеют обязательную значимость, а какие части больше не нужно навязывать тем, кто под новым заветом.
Павел принимал как должное, что быть во Христе — значит быть под Его законом. Он призывал верующих: «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (Гал. 6:2). Апостол утверждал, что подчинение Христу означает повиновение Его закону. Он не питал неприязни к слову «закон». Какое конкретное содержание Павел вкладывал в «закон Христов»? Имел ли он в виду собрание высказываний Иисуса? Приводимые им цитаты указывают на то, что закон Христов содержит в себе некоторые аспекты закона Моисея, но какими критериями следует воспользоваться, чтобы узнать, где закон Христов расходится с законом Моисея? Делая необходимые разграничения, Павел полагался на водительство Святого Духа. Он уникальным образом соединил закон Моисея, учения земного Иисуса и собственную вдохновлённость Святым Духом. У него была внутренняя уверенность, что всевластный Господь передаёт Свою волю Своим апостолам через Духа.
Стих 22. Павел говорит: «Для немощных [я] был как немощный, чтобы приобрести немощных». Чтобы помочь другим возрастать во Христе, апостол был готов приноровить своё поведение ко всему, что успокаивало совесть немощного брата — при условии, что это поведение не будет противоправным. Конечно, приспособление Павла имело границы. Бен Уидерингтон III отмечает: «Он не говорит, что для идолопоклонников он стал идолопоклонником, а для прелюбодеев — прелюбодеем». У апостола не было никакого сугубо личного интереса, не было гордости, чтобы защищаться, не было обычаев, которые бы он хотел сохранить навечно. Его единственной целью было находить погибших в грехе и приводить их к Христу и спасению. Он приспосабливался к обычаям других, насколько это было возможно, чтобы спасти, по крайней мере, некоторых. Сопоставляя свои слова со своим поведением, Павел мог сказать: «Никто не ищи своего, но каждый пользы другого» (см. 10:24).
Стих 23. Павел упорно шёл к осуществлению своих целей. «Но всё это делаю для Евангелия», — пишет он. Всё, что он делал в своей жизни, было направлено на продвижение царства Христа. Он проповедовал и учил не только для пользы людей, погибших в грехе, но и для собственного просвещения и роста. Он говорит, что, ведя погибших к Христу, он становится соучастником его. «Его» (ауту) в этой фразе относится к евангелию, которое возвещал Павел. Делая своё дело, он снова и снова становился соучастником благословений евангелия. О’Брайен считает, что последнее предложение следует понимать как «участие Павла в динамическом прогрессе евангелия». «Он наряду с другими имеет часть в евангелии, то есть он партнёр», — добавляет О’Брайен.
СТРЕМЛЕНИЕ К НАГРАДЕ (9:24–27)
«Не знаете ли, что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить. Все подвизающиеся воздерживаются от всего: те — для получения венца тленного, а мы — нетленного. И потому я бегу не бесцельно, бьюсь не так, чтобы только бить воздух, но усмиряю и порабощаю тело моё, чтобы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным».
Начиная с 9:24, Павел вставляет ещё одну иллюстрацию, используя терминологию состязания. Атлеты в греко-римском мире I века были чрезвычайно популярны. Крупные города спонсировали регулярно проводимые, иногда ежегодные, атлетические соревнования. Чемпионы ездили по большим и малым городам, где их бурно приветствовали. Власти возводили в честь них памятники; их имена становились известны в каждом доме. Юноши стремились к славе атлета, совсем как сегодня молодые люди мечтают стать профессиональными спортсменами. Вся эта сфера тогда, как и сейчас, продолжала существовать и развивалась благодаря восторженным зрителям.
Побеждавшие атлеты были популярны во всём мире I века, но родились игры в Греции. Начало греческой экономической экспансии и культурного возвышения в VI и VII веках до н. э. можно считать от даты первой Олимпиады, которую традиционно относят к 776 г. до н.э. Древние авторы отмеряли века, датируя события в зависимости от того, когда проводились игры в Олимпии.
Павел мог иногда смотреть игры в Истмии и в других местах. Метафоры из игр он использовал в разных отрывках (Гал. 2:2; 5:7; Фил. 2:16; 2 Тим. 4:7). Наградой победителей на панэллинских играх был лавровый венок на Пифийских играх и венок из ветвей сосны или из дикого сельдерея — на Истмийских. Ни на каких играх не награждали золотыми, серебряными или бронзовыми медалями. В каждом состязании был только один победитель; все остальные считались проигравшими. Павел сравнивает конец жизни христианина с получением венка («почести»; Фил. 3:14; «венца»; 1 Фес. 2:19).
Греческое слово в значении приза, которым награждали победившего на играх атлета, — стефанос. В Синодальной Библии оно последовательно переводится как «венец». Его синоним — «корона», однако христианскую награду Павел сравнивает не с украшенной драгоценными камнями царской короной. Кроме того, венок победителя из листьев быстро увядал. Награда, которую даёт Христос, это победа над грехом, а не богатство или власть. Песни, которые предвещают небесное блаженство в виде особняков и корон, демонстрируют серьёзное непонимание библейских метафор. Единственное сравнение здесь — то, что христианское служение требует самоограничения и старания. Это не лёгкая жизнь в праздности и лени. Весть Павла — о христианском образе жизни. Он призывает своих братьев быть требовательными к себе.
Стих 24. Для понимания 9:24 важно знать ход мысли Павла в предыдущих стихах. Апостол призывал коринфян больше думать о духовном благополучии других, нежели о своих правах (8:13). Он хотел, чтобы они следовали его примеру, своим поведением способствуя укреплению церкви. Его рассуждение об идолослужении подвело к разговору о приоритетах. Гораздо важнее приобрести и сохранить души для Христа, чем отстаивать свои права. Сам Павел «для всех сделался всем» (9:22) ради завоевания людей для Господа. Христианская жизнь требует отказа от прав и осуществления самоконтроля. Чтобы продемонстрировать последнее, Павел переключается на спортивную арену.
Самое древнее состязание — это простое соревнование в беге. Юноши выстраиваются в линию и по сигналу бегут к цели. Выигрывает тот, кто добежал первым. На современных Олимпийских играх самым престижным состязанием считается марафон. Если другие состязания приходят и уходят, то состязание в беге является образцовым воплощением непосредственного соревнования друг с другом. Павел, приводя в своей иллюстрации состязание в беге, говорит не о превосходстве одного человека над соперниками и даже не о победителе, который получает приз. Павел говорит о том, как нужно бежать. «Бегите, чтобы получить», — говорит апостол. Христианин должен бежать изо всех сил, как если бы только один мог получить венок победителя.
Стих 25. Известный перечень плода Духа, который приводит Павел, включает «воздержание» (Гал. 5:22, 23), самообладание. Атлеты прибывали в Олимпию за год до соревнований, чтобы пройти строгий режим питания и тренировок. Как и для атлета-чемпиона, образ жизни христианина — не для малодушных. Аргументация апостола идёт от меньшего к большему. Атлеты усмиряли свои желания и многим жертвовали ради получения венца тленного [фтартон стефанон; 1 Кор. 9:25]. Насколько же большую мотивацию должен иметь христианин, чтобы одолеть желания плоти ради получения венца нетленного! Павел говорит об атлете-одиночке, бегущем изо всех сил, но он не имеет в виду, что христиане соревнуются друг с другом за вечную жизнь. Командные виды спорта на греческой арене не были известны, но жизнь в царстве небесном требует, чтобы христиане приводили с собой и других в вечную жизнь. Эту мысль апостол выскажет позже, воспользовавшись другим образом, навеянным тем, как члены тела работают вместе на благо всего тела (12:12).
Стих 26. Христианская жизнь не бесцельна. Как спортсмен стремится к финишной черте, так и Павел знал, что его жизнь идёт к целенаправленному завершению. Его цель в жизни — прославлять Бога через Иисуса. Подобно Иисусу, Павел предвосхищает победу, ибо он завоёвывает души людей, ведя их к прощению и искуплению от греха. У апостола нет времени для бессмысленного отстаивания каких-то прав, если это означает отделение душ от Господа.
Апостол меняет метафору, переходя от спринтера или марафонца к боксёру. «[Я] бьюсь не так, чтобы только бить воздух», — пишет он. Бокс в греко-римском мире был жестоким видом спорта. Как бегун-любитель и серьёзный марафонец относятся к разным категориям, так боксирующий с собственной тенью отличается от Олимпийского боксёра. Христианская жизнь требует такой цели и дисциплины, какая характеризует целеустремлённого, умеющего владеть собой спортсмена.
Стих 27. Павел, без сомнения, имел в виду, аскетизм, когда писал: «…телесное упражнение мало полезно» (1 Тим. 4:8). Хотя самоотречению апостол, очевидно, придавал некоторую ценность. Однако при всех возможных духовных благословениях аскетизма Павел не имел в виду умышленное причинение боли самому себе, когда сказал: «[Я] усмиряю и порабощаю тело моё». Он только что написал о целеустремлённой жизни. Требовательность к себе, говорит Павел, интегрированная в программу святой жизни, служит полезной цели. Эта цель — жизнь, прославляющая Спасителя и Царя христиан.
Павел признаёт, что апостольство и жизнь, проведённая в благовествовании, не гарантируют спасения в последний день. Возможность лишиться спасения существует даже для него. Ему и коринфским христианам нужно усмирять себя, потому что спасённый от греха может отпасть от Христа и стать недостойным. Люди иногда терпят кораблекрушение в вере (1 Тим. 1:19, 20). Греческое слово, переведённое как «недостойный» (адокимос), характеризует человека, который подвергся испытанию и провалил его. Уидерингтон делает правильный вывод: «Совершенно ясно, что Павел считает возможным для себя и своей аудитории утратить венец, если они не будут исполнять закон Христов».