Привет, друзья!
Я сижу в самоизоляции, что и вам советую делать, если есть такая возможность. Режим самоизоляции, как мне кажется, стимулирует творческий поиск. Предлагаю вашему вниманию разбор интервью, которое митрополит Иларион (Алфеев) дал информационному агентству «ТАСС» 11 апреля. Сразу хочу предупредить, что, наверное, получится довольно эмоционально, потому что я сильно переживаю о том, что происходит с Церковью, и то, как «ТАСС» передает слова митрополита, вызывает у меня много вопросов.
«...приближается Пасха, но пока что предпринятые против пандемии коронавируса меры не сняты, и опасность его распространения сохраняется. Как будет организовывать пасхальные богослужения Русская православная церковь?
— Все будет зависеть от эпидемиологической ситуации в каждой стране, а если говорить о России, то в каждом регионе. В некоторых странах, например, в Италии, Франции, Украине, богослужения совершаются при закрытых дверях, то есть в отсутствии прихожан.
В некоторых регионах России сегодня вообще отсутствуют карантинные меры ввиду отсутствия заразившихся: там богослужения совершаются, как и прежде, без каких-либо ограничений. При этом действуют санитарные меры, предписанные патриархом и Священным синодом в инструкции, опубликованной в середине марта: ложка для причащения обтирается проспиртованным платом после каждого причастника, запивка подается в одноразовой посуде, и так далее».
Это довольно общее заявление. Красиво сказано, что действуют санитарные меры, предписанные Патриархом и Священным Синодом. Они действуют, но кто их соблюдает? Да, где-то соблюдают, а где-то совсем не соблюдают.
«В других регионах, где введен режим самоизоляции, пастыри настоятельно рекомендуют верующим оставаться дома и не посещать службы в соответствии с указанием патриарха».
Патриарх такого указания не давал. И кто (Откуда он) знает, что рекомендуют пастыри? Это голословное утверждение.
«При этом для тех, кто все-таки будет приходить на службы, в храмах делается разметка, позволяющая расставить прихожан на безопасном расстоянии один от другого. В таком режиме, очевидно, пасхальные богослужения пройдут во многих городах России. То есть на них будут допущены прихожане, но в ограниченном количестве. В некоторых местах пасхальные богослужения будут совершаться на свежем воздухе».
По поводу разметки и прочих мер пишут другие новостные издания. Например, газета «Ежедневные новости Владивостока» пишет: «Скандалом закончилось празднование Вербного воскресенья во Владивостоке». В заметке рассказано, как соблюдается социальная дистанция в храме — «в соборе "яблоку негде было упасть"». В Екатеринбурге тоже довольно интересная ситуация.
«Наконец, в тех регионах, где будут введены наиболее строгие карантинные меры, возможно совершение пасхальных богослужений фактически «при закрытых дверях», то есть с участием священнослужителей и храмовых работников, но без участия прихожан.
Многие приходы сейчас организовали прямые трансляции всех совершаемых богослужений, чтобы хотя бы частично компенсировать для своих прихожан невозможность полноценного участия в службах».
Если в штате храма четыре или пять священников, то почему бы им не совершать литургию и дома тоже? Кто-то один служит в храме, там ведется трансляция, а остальные могут служить дома. То есть дайте священникам антиминсы, и литургий будет больше. Если речь идет о том, что надо приносить Бескровную Жертву, то такие возможности есть.
«В целом позиция церкви сейчас строится на трех основных принципах. Первое: необходимо делать все для того, чтобы спасти жизни людей. А это значит, что надо соблюдать санитарные меры там, где они предписаны властями».
Это не совсем понятно, честно говоря. Что за принцип такой: «необходимо делать все для того, чтобы спасти жизни людей»? Это призыв, обращенный непонятно к кому. Кто должен это делать? Это призыв к Президенту, Правительству, Министерству здравоохранения? Очень туманная формулировка. Если было бы сказано, что Церковь делает все, чтобы спасти жизни людей — тогда понятно.
«Второе: богослужения не будут прекращаться, они будут продолжены, даже если у верующих (или у какой-то части верующих) нет возможности их посещать».
Это понятно и разумно, я согласен с этим. Богослужения, в крайнем случае, могут совершаться священнослужителями дома — бери антиминс, сосуды, облачение — и служи. И в храме кто-то служит, идет трансляция. Если нет возможности совершать дома Литургию, можно совершать другие богослужения. Молиться — это хорошо и правильно.
«Третье: для тех, кто не может посещать храмы, особенно для престарелых, должно быть организовано их пастырское окормление на дому, включая посещение священника, который их может исповедовать и причастить».
Для таких случаев было бы неплохо издать инструкцию для священников, чтобы они не переносили на своих рясах вирус из дома в дом. Если священник посетит какого-нибудь человека, который заражен, но симптомы еще не проявились, а потом пойдет к другим людям, то он будет переносить вирус на своей одежде. Значит, священнику нужно соблюдать какие-то меры предосторожности: носить маски, перчатки одноразовые, специальную одежду, все это менять после каждого такого посещения. Иными словами, должна быть четкая инструкция как это делать. Не знаю, есть ли такие.
«Основная миссия церкви — заботиться о душах людей. Но мы не можем пренебречь и их телесным здравием».
Как-то странно сказано. Странно, потому что Церковь — это богочеловеческий организм, и глава Церкви — Христос. Можно попробовать слова, сказанные митрополитом, наложить на Евангелие. И как это будет звучать? Христос пришел спасать души людей, но не мог отказать им и в их телесном здравии, поэтому исцелял. Вроде бы и правильно сказано, но есть тонкий нюанс. Христос с любовью относился к людям, с милосердием, с пониманием, с принятием, ему было жалко людей. Да, Он иногда уходил, прятался от толпы людей, которые приходили и приносили к Нему больных, потому что Его основная Миссия была не в том, чтобы решать социальные задачи или компенсировать недостаточность здравоохранения того времени. Его задача была духовная. Но в словах митрополита как будто бы сквозит такая мысль: вы должны быть очень духовными людьми и думать о Царстве Небесном, но мы понимаем, что вы не такие духовные как мы, и снисходительно к этому относимся, поэтому не можем пренебречь вашим телесным здравием.
«Потому строго соблюдаем предписанные властями и санитарными службами меры. При этом Церковь не берет на себя полицейские функции».
Причем тут полицейские функции? В каком смысле это сказано? У Церкви своих функций достаточно, чтобы обеспечить внутри себя самой порядок, у нее есть даже Церковный суд. Хорошо, что не берет на себя «полицейские функции», но почему так вопрос ставится?
«Мы можем, если этого требует ситуация, настойчиво просить верующих не приходить на службы, но мы не можем их выгнать, если они все-таки пришли».
Эту фразу нужно вносить в анналы бессмертных высказываний. Мы очень просим, призываем вас: не приходите на службы, но если вы не послушались и пришли — мы не можем вас выгонять, заходите, будем молиться. Мы только просить можем, а больше ничего не можем.
«Мы можем ограничить число верующих для каждого конкретного богослужения...»
Интересно, а как вы можете это сделать, если вы не собираетесь выполнять полицейских функций? Мы можем нанести разметку в храме, посчитать количество мест, поставить людей у дверей и впускать какое-то количество прихожан. Потом — храм заполнен, больше мы впустить никого не можем, для соблюдения социальной дистанции. Это не полицейские функции? Значит, все-таки можете ограничить. А если вам власти скажут: «Ноль», то вы можете и так сделать, чтобы вообще никого не было, кроме священника и хора на клиросе.
«Мы можем ограничить число верующих для каждого конкретного богослужения, и в этом случае те, кто не уместятся, будут вынуждены либо искать соседний храм, либо возвращаться домой. Но совсем закрыть двери храма мы не можем, если только в конкретном регионе эпидемиологическая ситуация не окажется настолько сложной, что потребуется и эта крайняя мера».
То есть непонятно: «мы можем» или «мы не можем». Агентство «ТАСС» передает слова митрополита Илариона так, что создается впечатление, что он не может четко сказать, ЧТО он может.
«— В этом году в пасху католики будут самостоятельно благословлять пасхальные блюда. Может ли это быть разрешено православным верующим из-за особых обстоятельств? Возможно ли хотя бы теоретически «сетевое» благословение пасхальной трапезы?
— В тех случаях, когда прихожане не смогут прийти в храм, чтобы освятить куличи, пасхи и яйца, они могут самостоятельно окропить их святой водой. «Сетевое» благословение не предполагается».
Это вполне нормально.
«— В советские времена распространилась традиция посещать могилы усопших близких в Пасху и Вербное воскресенье. Как относится к ней Русская церковь сейчас, особенно — в связи с пандемией?
— Церковный устав не предписывает поминовение усопших в пасхальные дни. Первое поминовение усопших после Пасхи — Радоница, которая в этом году выпадет на 28 апреля. В этот день можно будет посетить и храм, чтобы совершить поминовение усопших, и кладбище — там, где это будет позволять эпидемиологическая ситуация».
Церковный устав не предписывает, но мы все равно это делаем — как-то так это звучит. Так и скажи — отрицательно относимся, это не церковная традиция, это традиция, которая сложилась в советский период, когда храмы были закрыты, и люди шли на кладбище, чтобы как-то отметить Пасху. Так и скажи, что это неправильно.
«— Вы упоминали о возможности в исключительных случаях исповедоваться в условиях изоляции по телефону или Skype. Пользуются ли уже этой возможностью изолированные или заболевшие верующие?»
Интересный вопрос.
«— Пользуются ли этой возможностью верующие, мне неизвестно. Я упоминал о такой возможности именно в исключительных случаях. И это мое частное мнение, некоторые с ним несогласны».
Я с ним согласен.
«Если, например, человек умирает и хочет перед смертью исповедоваться, а пригласить священника для личной встречи нет возможности, можно ли в таком случае соединить умирающего со священником по телефону, чтобы он исповедовался, а священник по телефону же прочитал разрешительную молитву? Я считаю, что можно. Кто-то считает, что нельзя: пусть лучше умрет без исповеди, чем будет исповедоваться по телефону.
Церковные каноны на эту тему, разумеется, ничего не говорят, так как в те времена, когда они создавались, вопрос не возникал и телефонов не было. Но я в своем ответе учитываю прецеденты. Вот, например, митрополит Вениамин (Федченков) в своих мемуарах описывает случай, имевший место во время февральской революции 1917 года».
Обратите внимание: Февральской революции, не Октябрьской.
«Тверской губернатор, глубоко верующий человек, увидел, что его дом окружен восставшими. Понял, что ему грозит неминуемая смерть. Захотел исповедоваться перед смертью, но священника рядом не было. Тогда он позвонил викарному епископу Арсению, тот принял его исповедь по телефону и прочитал разрешительную молитву. После этого толпа ворвалась в дом губернатора, его выволокли на улицу и убили.
Знаю, что и в советское время некоторые священники исповедовали по телефону, если не было никакой возможности встретиться с человеком лично».
Хороший пример. Кстати, еще раз повторю: Февральская революция, тогда большевиков еще за версту не было видно. Февральскую революцию делали глубоко верующие люди.
«— Вынужденное использование современных технических средств в церковной практике, в частности при богослужениях и таинстве исповеди — серьезный пастырский опыт. Можно ли ожидать в будущем его богословского осмысления церковью – обсуждения Архиерейским собором и Межсоборным присутствием, возможно, каких-то дополнений к концепции миссионерской деятельности?
— Я полагаю, что такое обсуждение возможно. Думаю, что опыт выживания в условиях коронавируса нас в любом случае многому научит. В частности, тому, как воспринимать указания священноначалия».
Здесь интересно.
«Я воспитан на том понимании, что, если священноначалие к чему-либо призывает, это надо соблюдать неукоснительно».
Надо полагать, что раз он воспитан на таком понимании, то он и сам так делает, потому что сам является иерархом Русской Православной Церкви. То есть он свои призывы воспринимает как требования, которые нужно выполнять неукоснительно. А я вот воспитан на другом понимании: призыв — это призыв, по сути дела меня призвали внимательней относиться к своему здоровью. Призвали мыть руки почаще, оставаться дома, но я на свой страх и риск могу прислушаться к этому совету, а могу не прислушаться. Я решаю, я выбираю как поступить. Те, кто призывают, не берут на себя ответственность решать что-то, а просто призывают меня задуматься и принять какое-то решение — я ответственный. Я вот так воспринимаю.
«Если патриарх призвал верующих сидеть дома, я призываю своих прихожан слушаться патриарха и сидеть дома».
Если Патриарх призвал сидеть дома, то и митрополит Иларион так же сделал, то есть призвал прихожан слушаться Патриарха и сидеть дома. Но если прихожане, как уже выше было сказано, просто «забьют» на это пожелание и придут, то их выгонять не будут. Потому что мы такие добрые, мы понимаем, мы просто призвали...
«Но у нас есть такие священники, которые говорят: слова патриарха — это не приказ, а пожелание...»
Ну да, так и есть, он так и сказал: «Я призываю». Это не было приказом, благословением, просто призыв. Совершенно верно, я тоже так считаю.
«...слова патриарха — это не приказ, а пожелание, поэтому вы можете как на него откликнуться, так и его проигнорировать. Все это еще облекается в слова о том, что не надо никого осуждать – ни тех, кто остался дома, ни тех, кто пошел в храм. Я считаю, что такое толкование — это завуалированное сопротивление священноначалию».
О как! То есть, если мы настойчиво просим и призываем верующих оставаться дома, а они не послушались и пришли, то мы их, конечно же, выгонять не будем. А если священник воспринимает нашу просьбу как «просьбу», то это завуалированное сопротивление священноначалию. Это называется «мягко стелем, но жестко спать». Если вы сейчас так себя ведете — вы все время себя так ведете. Вы такие ласковые, добрые, кроткие, но на самом деле какая жесткость! Даже свою просьбу, призыв вы воспринимаете как приказ, который нужно неукоснительно соблюдать. Вот так это выходит со слов митрополита Илариона.
«Я считаю, что такое толкование — это завуалированное сопротивление священноначалию».
А я считаю, что это просто констатация факта. Патриарх просто призвал, он не взял на себя ответственность, он переложил ответственность на этих священников, которые оказались в ситуации, когда на слова Патриарха они сослаться не могут, потому что он всего лишь призвал. Миряне воспринимают слова Патриарха как призыв, священник не может сослаться на слова Патриарха, как на прямое распоряжение, и оказывается между молотом и наковальней.
«И сожалею, что есть священники, которые так призывают воспринимать слова патриарха. Но они есть, и с этим мы ничего сделать не можем».
А потом мы удивляемся критике Церкви! Вот, что говорит митрополит? Может быть, это часть информационной войны, и агентство ТАСС исказило слова митрополита? Может быть, митрополит совсем иначе сказал? Но то, что я читаю, ужасно звучит, и я думаю, что ТАСС ничего не исказило, потому что я узнаю в этом всем свою любимую церковь.
«Некоторые священники воспользовались нынешней ситуацией, чтобы продемонстрировать свое бесстрашие перед вирусом, свою твердую веру. И прихожан призывают ничего не бояться».
Да, такие священники есть, и, к сожалению, немало. Может быть не большинство, но есть. Кстати, митрополиты такие тоже есть.
«На мой взгляд, такое поведение ближе к фарисейству, чем к православию. Фарисеи времен Иисуса Христа молились, останавливаясь на углах улиц, чтобы их видели люди. И Христос осуждал их за показное благочестие. Сейчас время не демонстрировать свое незыблемое стояние в вере, а заботиться о других».
Совершенно согласен.
«Ведь человек может быть переносчиком вируса, даже не будучи заражен сам. И если ты не боишься заразиться сам, это твое право, но ты не можешь гарантировать, что через тебя вирус не передастся другим людям».
Совершенно согласен. В том числе и священники, которые ходят по домам, из одного дома в другой, они также будут переносить вирус.
«Сейчас все говорят, что единственный способ минимизировать риски для окружающих — это соблюдать режим самоизоляции. Но, как говорится, ”на каждый роток не накинешь платок”.
В целом же могу сказать, что – за немногими исключениями — священники ведут себя ответственно, слушаются патриарха и своих архиереев, делают все возможное, чтобы снизить риск заражения среди прихожан».
У меня есть сведения совершенно противоположного характера. В крупных городах, где большие приходы, там действительно стараются соблюдать рекомендации, а в маленьких приходах все очень печально.
В общем, позиция священноначалия такая: ответственность мы на себя брать не хотим, но требуем, чтобы нас беспрекословно слушались.
В итоге, например, интернет-газета «Знак» 12 апреля опубликовала новость о том, что «РПЦ просит объяснить штрафы прихожанам за посещение храмов Москвы». Эта небольшая статья заканчивается словами:
«Ранее стало известно, что РПЦ будет совершать службы Страстной недели и Пасхи в Москве и Московской области без прихожан. Такое решение принято на основании предписания главного государственного санитарного врача по Москве Елены Андреевой».
Браво! Просто бис! Решение принято не потому, что у нас есть правящий архиепископ Москвы, Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл, а по предписанию главного санитарного врача Елены Андреевой. Супер!
Мне очень жаль. Я испытываю досаду от того, что Церковь, на мой взгляд, сейчас теряет лицо, когда она ведет себя, в лице нашего священноначалия, вот так невнятно. И нашим, и вашим, и споем, и спляшем. И Богу служить, и Мамоне.
Простите, что очень эмоционально получилось. Зарекался я читать церковные новости, но сегодня мне скинули по нескольким каналам эту информацию, и я решил прокомментировать. Пишите в комментариях, что вы думаете на этот счет, согласны вы с моими размышлениями или нет, и если не согласны, то в чем конкретно.
Желаю всем провести оставшиеся дни Страстной cедмицы с пользой для души!
