Разговаривал с кипящим от возмущения знакомым, он ругал московские и российские власти за суровый карантин и систему пропусков. На вопрос, а что надо делать, ведь вирус расползается, а пропуска помогут замедлить эпидемию? Отвечал, что можно было раньше без труда задавить заразу, а теперь на граждан надевают намордники, нарушая конституционное право на свободное перемещение.
И вообще, мол, власти ведут себя словно нацисты, раздают аусвайсы, загоняют в стойло квартир и скоро начнут набивать кодовые номера на каждом. После такого пассажа я понял, все мои аргументы бесполезны, ведь человек в состоянии праведного гнева и страха перед будущим. Зато появилось идея для статьи.
Система подавления
11 апреля в мире отмечается день освобождения узников фашистских (нацистских) концлагерей. В этот день в 1945 году в лагере Бухенвальд произошло удачное восстание, важную роль в нем сыграли советские военнопленные. Узнав о том, что лагерное начальство получило приказ на уничтожение всех заключенных, узники захватили власть в лагере, перебив и пленив несколько сотен нацистов. Более двадцати тысяч человек спаслись от неминуемой смерти.
Победе восставших способствовало несколько факторов. Поражение немцев в войне было очевидным, к лагерю вплотную подошли американские войска, надзиратели были деморализованы и не заметили подготовку к бунту, которая длилась несколько месяцев. Восстание в Бухенвальде осталось единственным по-настоящему успешным. Были еще бунты в Собиборе, Треблинке, Освенциме, но их жестоко подавили, а сбежавших узников почти всех поймали и казнили.
В остальном же 1634 концлагерей и их подразделений, разбросанные по центральной и восточной Европе, действовали без осечек. Третий Рейх с немецкой педантичностью и деловитостью создал эффективный конвейер смерти и вселенную ужаса для планомерного уничтожения личности.
Изоляция без имени и прав
Концентрационный лагерь – место для принудительной изоляции предполагаемых или реальных врагов политического режима или государства. У нацистов было очень много врагов: евреи, коммунисты, цыгане, либералы, масоны, бездомные, сумасшедшие, представители секс меньшинств, уголовники, члены профсоюзов, свидетели Иеговы, эмигранты и прочие.
Поэтому так много работало концлагерей, где всех узников делили по расе, приговору и стране происхождения, метили определенным знаком и присваивали номер. Как правило, номер нашивали на одежду, но иногда набивали на кожу. Мало того, что он облегчал ведение документации, так еще лишал человека привычного имени и самоидентификации. Так же у них не было прав и защиты от самоуправства лагерного начальства и надзирателей. Для нацистов они превращались в безликий ряд символов и чисел.
Растоптанное Я
Лагеря делились на трудовые, транзитные, для военнопленных, лагеря уничтожения. Но во всех использовалась похожая система подавления личности. Отметая человеческие права и законы гуманности, нацисты методически вытравливали из узников волю к сопротивлению и чувство собственного достоинства. Через убийства, побои, издевательства они быстро превращали здоровых людей в исполнительных, сломленных, безответных роботов.
Жизнь узника концлагеря ничего не стоила и зависела от блажи или настроения надзирателей. Лагерные правила и предписания составлялись так, что заключенный при всем желании не мог их исполнять идеально. За любое прегрешение виновного наказывали. Причем зачастую нацисты вводили коллективное наказание, за проступок одного страдали многие. Так товарищи по несчастью настраивались друг против друга.
Публичные казни и истязания, атмосфера ужаса, безысходность и вопиющая несправедливость происходящего, беззаконие и абсолютная беззащитность перед мучителями становились непосильной ношей для психики. Люди впадали в состояние апатии и безразличия, лишались индивидуальности и человеческого достоинства, становились безучастными к чужим страданиям и пытались стать частью серой толпы, чтобы избежать страданий и боли.
Весь лагерный уклад растаптывал человеческое Я. Хронический голод и дефицит сна низводил узников до животного состояния. По приказу или свистку заключенные ели, спали, просыпались, мылись, справляли нужду. С утра до вечера надзиратели изнуряли своих жертв муштрой или работой, зачастую абсурдной. Например, заставляли катать с места на место тяжелые камни или копать и закапывать траншеи.
Так уничтожали остатки воли и вырабатывалось неукоснительное послушание. Того, кто не мог работать или вдруг не исполнял приказы, избивали, бросали в карцер без еды или просто убивали. Так в очередной раз демонстрировалась полная беспомощность заключенных и безграничная власть лагерного начальства и надзирателей.
Распорядок дня
В каждом концлагере распорядок дня имел свои нюансы, но общая суть была идентична. Еще один момент, во многих воспоминаниях узники говорили, что сон становился для них мимолетным спасением, где можно было хотя бы на время забыть о беспросветном кошмаре, в котором они жили. Поэтому пробуждение оказывалось особенно мерзким и горьким переживанием, ведь начинался очередной день в бесправной изоляции.
4.00 - подъем;
4.00-5.00 - уборка, мытье, оправка;
5.00-5.30 - завтрак, мытье посуды;
5.30-6.30 - перекличка, рапорт, контроль камер;
6.30-11.30 - работа, упражнения;
11.30-13.00 - обед, мытье посуды, отдых;
13.00-17.00 - работа, упражнения;
17.00-18.00 - возвращение на территорию лагеря, перекличка;
18.00-19.00 - ужин, мытье посуды;
19.00-19.15 - приготовление ко сну;
19.15 - ночная тишина.
Но на самом деле такой распорядок соблюдался лишь формально. При желании охранники, а такого желания было у них достаточно, сокращали узникам время на еду, уборку, отдых. За плохо убранную постель, ошибку в упражнении или нерасторопность в работе следовало наказывали. Каралось любое нарушение распорядка и лагерных правил. А уж в плане истязаний и казней садистская фантазия надзирателей не имела ни законных ограничений, ни моральных пределов.