Сергей Владимирович лежал на диване и смотрел в окно. Он видел кусочек голубого апрельского неба, качающиеся на ветру верхушки деревьев. У него остались силы только на воспоминания. Полгода назад перенес инсульт и его парализовало.
Сергей Владимирович вспомнил такой же теплый солнечный апрель пятьдесят с лишним лет назад. Полина.
Он увидел ее в читальном зале. Сергей заканчивал аспирантуру, а она была студенткой третьего курса. На нее было приятно смотреть, как на редкую птицу, неземное создание, по ошибке залетевшее в университетскую библиотеку.
Он забыл, как дышать. Вдруг обнаружил у себя сердце, которое гулко било в ребра слева и томительно ныло.
Он набрался смелости и подошел. Девушка устала от книг и с удовольствием согласилась погулять, тем более, погода была прекрасная.
Он любил повторять ее редкое, красивое имя. Ему казалось, что звучит оно не по-советски. Называл ее нежно Полюшкой. Тогда она казалась ближе и роднее ему.
А потом Сергея пригласили работать в Новосибирск. Сотовых не было, позвонить можно было с переговорного пункта, отсидев больше часа в очереди в ожидании соединения. Проще было писать письма, но они шли долго.
Переписка постепенно прекратилась. Сергей Владимирович помнил, что именно он не ответил на последе ее письмо. Точно. Это было пред Новым Годом. Он собирался в клуб провести новогоднюю ночь с друзьями, как пришло письмо с красочной поздравительной открыткой. «Потом отвечу», - решил он. И забыл.
А когда вспомнил, отпала надобность в письмах, потому что Сергей встретил девушку Валю. Закружило, увлекло новое чувство. Она была рядом, а Полина ушла в воспоминания, как лето зимой, которое ждешь, но знаешь, что увидишь нескоро.
Он женился. Валентина была хорошей женой - доброй и нетребовательной. Через год родила ему дочку, а через три – сына. Денег рядового сотрудника академического городка хронически не хватало. Дети часто болели, росли, зарплата уходила на еду, лекарства и одежду. Начались ссоры. Жили в общежитии в маленькой комнате в тесноте, где нельзя было уединиться, отдохнуть.
Он помнил, как сначала начал задерживаться на работе. А когда приходил, то слышал упреки Вали, рев вечно сопливых и кашляющих детей.
Валя замученная, растрепанная готовила макароны с тушенкой. Это была самая дешевая еда тогда.
Сергей жалел жену. Но что мог сделать? Брался за любую подработку. Возвращался поздно, когда дети спали, и Валя дремала тут же, пристроившись на стуле у кроватки сына.
Она совсем перестала за собой следить. У нее просто не оставалось ни сил, ни времени на это. Он не винил ее. Винил себя. Увлечение прошло, а к бытовым проблемам не был готов. И кому из них было труднее, он не знал.
В то время так жили многие. Было стыдно, корил себя, что завел детей, а обеспечить семью не может. Засыпал, едва положив голову на подушку, и тут же звенел будильник. Его жизнь стала бегом по кругу, как у пони на манеже.
Нарастала неудовлетворенность, усталость, вина и нежелание никого видеть, ни жену, ни детей. Хотя любил их, особенно сына.
А потом друг пригласил его на завод, который только что открылся и набирал сотрудников. Давали ведомственное жилье и приличную зарплату по тем временам.
Пакостно и тошно было на душе, когда сообщал новость Вале, что оставит ее здесь с детьми, заберет их, когда обустроиться. Она отпустила, хотя чувствовала, что вряд позовет их. Он обещал высылать деньги.
В самолете хотелось выть от несправедливости жизни и вины. «Предатель, слабак», - ругал себя и одновременно чувствовал облегчение.
Завод с новым импортным оборудованием понравился, с головой ушел в освоение новой техники, возможностей. Жизнь закипела, заиграла новыми красками, приобрела смысл. В двухкомнатной квартире было просторно, светло и тихо.
Сергей упивался свободой, не мог остановиться. Чувство вины перед женой и детьми постепенно притупилось. Они были далеко, а рядом столько свободных, ухоженных женщин. Он не оправдывал себя, но считал, что заслужил глоток свободы.
И однажды, идя по парку под руку с очередной длинноногой блондинкой, встретил Полину с мужем. Она сделала вид, что не узнала. Но он видел, как побледнело ее лицо, вспыхнули глаза.
Он выяснил, где она работает и пришел. Она была еще красивее, невыносимо желанная и недосягаемо далекая. Сердце уже не било в ребра, а сверлило дрелью до паники, до помутнения рассудка.
Он оправдывался, а Полина попросила не приходить больше.
Сергею стало одиноко и тоскливо. Все, нагулялся, надоело болтаться. Он выслал билеты на самолет и ждал Валю с детьми, покупая игрушки и все, что нужно. То ли климат был лучше в Подмосковье, то ли дети подросли, но болеть и реветь сутками перестали.
Сергей пытался разобраться - это только он оказался таким слабаком, или у всех мужиков бывает подобные помутнения рассудка? Он смотрел на Валю и ничего не чувствовал, но жалел и помогал во всем. Он обнимал Вовку и Верочку и сам себе обещал, что никогда не бросит их больше, не обманет.
Он выполнил свое обещание. Они прожили всю жизнь вместе.
Валентина умерла два года назад .Сын живет заграницей. А дочка с мужем живут с ним в двухкомнатной квартире, перешедшей уже в его собственность. Валентина никогда не рассказывала детям, что когда-то отец чуть их не бросил. Хотя ведь и бросил, просто опомнился.
Теперь он стеснялся и переживал, что стал обузой для дочери, которая ухаживала, заботилась и не жалела денег на лекарства. Ему было стыдно о чем-то просить ее. Не заслужил он ее любви.
Из его глаза скатилась слеза. Она стекла по виску в ушную раковину, защекотала. Не вытереть, руки не поднять. Мог только шевелить одной. «Скорее бы уж умереть», – мечтал он. Чувство вины, стыда изматывало его.
Перед сном Вера поменяла памперс, спросила, не нужно ли чего. Нет, ему ничего не нужно. Ему нужно скорее умереть. Он понимал, что от него воняет старческим, кислым запахом вперемешку с мочой и лекарствами. И им с мужем надоело это. Зачем такая жизнь?
Он отказался от телевизора в его комнате, не мог долго смотреть. Глаза слезились, уставали, и его тянуло в сон. В другой комнате тихо работает телевизор. Под его бормотание Сергей Владимирович незаметно задремал.
Старик проснулся и увидел свет в комнате. Подумал, что дочь забыла включить бра. Нет. Он перевел глаза вбок. На фоне ночного окна стоял кто-то, окутанный светом.
Сергей Владимирович старался рассмотреть. «О-ли-а», - позвал он, но непослушный язык не подчинялся. Почему он решил, что это Полина, он не знал. Наверное, чувствовал, или хотел именно ее увидеть. Он попробовал еще раз позвать, но получилось лишь мычание.
Свет был такой мягкий и теплый, что на сердце стало приятно и спокойно. Будто и не было сердца вовсе. Глаза устали от напряжения, но он боялся отвести их, вдруг Полина исчезнет.
Полина поманила его рукой к себе. Он хотел сказать, что парализован, что не сможет встать. Но тело стало невесомым, он легко поднялся с дивана и оказался рядом, окунулся в свет, растворился в нем. Боль, вина – все исчезло.
Она стала отдаляться, продолжая манить рукой. Его затягивало, влекло в свет, как магнитом. Сопротивляться не хотелось.
Утром дочь зашла в комнату и увидела неподвижного отца. Его открытые глаза смотрели в сторону окна, рот полуоткрыт. Вера заплакала. В ее сердце смешались все чувства разом: жалость, боль потери, печаль, усталость и облегчение. Больше не нужно тревожиться о нем, со страхом по утрам заходить в комнату, ожидая, что он умер во сне, стараться не замечать запаха, быть привязанной к дому. Но жалко было больше. Кроткий, терпеливый отец старался не доставлять хлопот.
Когда санитары неловко выносили его из комнаты, худая рука упала и со стуком ударилась об пол. Вера, плача, кинулась поправить руку.
Она рылась в альбомах, искала подходящую фотографию отца для кладбища.
Мама и отец на фотографиях стояли рядом, но он никогда не обнимал ее. Вера только сейчас заметила это. Она выбрала ту, где отец довольно молодой и улыбается в камеру. Брат фотографировал его на даче.
Вера вспомнила, что на тумбочке у дивана всегда лежал томик А. Чехова. Отец даже иногда открывал его. Потом там расположились лекарства, и томик она поставила на книжную полку.
Вера нашла его и открыла. Между страниц лежала фотография молодой девушки. На обратной стороне написано «Полина. 23 мая 1965г.»
Девушка подарила фотографию за год до свадьбы родителей. Она облегченно выдохнула. Он держал фото рядом, смотрел, вспоминал? Может быть.
Говорят, что мужчины на одних женятся, а других вспоминают всю жизнь. Вера не стала судить отца, вернула томик Чехова с фотографией на полку.
Его похоронили рядом с Валентиной.
Сергей Владимирович не знал, что Полину сбила машина двадцать лет назад.
Мы всегда надеемся на лучшее будущее, но живем прошлыми воспоминаниями.
Всем добра