Неделя марша через чащу превратила волосы Ролана в серую паклю, блестящую жиром. Голубые глаза сверкают на покрытом грязью лице, как сапфиры в лучах солнца. Пальто потеряло приталенность, правый рукав отошел в плече по шву, полы замызганы и растрепанны в бахрому. Подошва сапога привязана бечёвкой, с нелепым бантом у мыска.
За плечом полупустой мешок-сидор, позвякивает котелок и оловянная ложка. Под ними притаился скудный запас солонины, жесткой, как подошва, и сушеных яблочных долек. Бурдюк воды свисает с пояса у левого бедра, меч в черных-красных лаковых ножнах прижимается к правому, покачивается в такт шагу.
Ножны вычищены, блестят в тусклом свете, отражают плывущие мимо деревья. Ролан придерживает меч, положив ладонь на навершие рукояти, задумчиво шепчет под нос. Тракт остался далеко позади, пойди по нему, сейчас бы обедал в городской таверне, а то и гостинице.
Теперь идея пройти через лес выглядит самой большой дурью в мире.
Ролан застонал сквозь сжатые зубы, сдавил навершие до боли в пальцах. Чем дальше от тракта, тем страннее лес. Деревья то сбиваются в непроходимую чащу, то разбегаются на добрый десяток метров друг от друга. Под сапогами пружинит ковер мха и прелой листвы с прошлого года. Над головой кричат птицы, в глубине леса остервенело стучит дятел.
В полдень вышел к заброшенной деревне, с домами из покрытой побелкой глины и известняка. У большинства нет крыш, но самый крупный дом щеголяет черепицей и хилым деревцем у печной трубы. Окна и двери выбиты, внутри царствует папоротник и кустарник. Ролан сел на корточки и поднял из травы ржавый латный шлем, покрутил перед глазами и присвистнул, увидев вмятину на затылке. Такую разве что молотом оставить можно.
Положил обратно и внимательно огляделся, от заброшенных домов веет неуместностью. В этих землях строят целиком из дерева, сказывается обилие лесов. Известняк с глиной — менее лесистых мест.
Волна мурашек подняла волосы на руках и затылке, Ролан завертелся, пытаясь найти источник раздражения, выхватил меч. Деревня пуста, путник нехотя спрятал клинок, поскрёб шею. Поднял взгляд к небу и чертыхнулся — тишина. Птицы и насекомые затихли, стоило зайти в деревню. Словно напряглись в ожидании монстра, готового прыгнуть и ухватить пастью загривок.
Ролан поспешил прочь, старательно обходя высокие деревья — вдруг с них прыгнет чудище, как было у башни с оборотнем.
Сумерки нагнали на широкой поляне с исполинским дубом. Могучее дерево убило конкурентов, высушив почву корнями и закрыв небо густой кроной. Земля укрыта сухими листьями и желудями, пестрит следами вепрей, охочих до плодов дуба.
Ролан огляделся, раздумывая: стоит ли ночевать здесь?
Взрослых кабанов даже медведи сторонятся. Осатаневшая свинья-переросток с легкостью вспорет торчащими клыками, а кости переломает, как камыш.
Ночь наступает стремительно, отрезает пути с поляны. Чертыхаясь, Ролан развел костёр меж огромных корней, торчащих из земли, как гигантские морские змеи. Сел, сложив руки на животе и уперевшись спиной в ствол. Темнеет в лесу — моргнуть не успеешь. Выждав драматическую паузу, Тьма оживает, оглушает шорохами и перекрикиванием ночного зверья. Меж деревьев пляшут светлячки, похожие на горящие глаза хищников, что кружат по поляне, пожирая Ролана голодными взглядами.
Путник с наслаждением стянул сапоги, почти оторвав расхлябанную подошву, сбросил портянки и вытянул ноги к огню. Застонал, шевеля пальцами в горячем воздухе.
Стараясь отвлечься, Ролан заерзал, устраиваясь поудобней, подхватил с земли толстый желудь. Сорвал шляпку, а плод за ненадобностью бросил в огонь. Покрутил перед глазами, нацепив на мизинец и улыбнулся, припомнив далекое детство. Достал из внутреннего кармана оселок, шляпку приложил острым концом. Начал быстро тереть, насвистывая прилипчивый мотивчик, подцепленный от пьяного миннезингера пару месяцев назад.
Получившееся кольцо с ребристой поверхностью внимательно оглядел, довольно цокнул и бросил в огонь. Потянулся за новым желудем.
Когда рукоделие наскучило, спрятал камень и принялся за трапезу: кусок солонины и ключевую воду из бурдюка. Прожевывая сухое мясо, скорее похожее на кору дерева, задумчиво оглядел желуди, хмыкнул.
Большинство плодов чёрные, но коричневых с избытком. Если утром не раздерут кабаны, можно набрать полный сидор и приготовить на привале.
Ролан прислушался к крикам ночной птицы, поставил сапоги у костра, подбросил в огонь сухих веточек. Снял пальто и укрылся, как одеялом, так куда теплее, чем спать одетым. Достал из внутреннего кармана стальную флягу, открыл и поднёс к носу. По ноздрям шибануло крепкой выпивкой. Ролан задумчиво потряс, вздохнул и закрыв спрятал обратно. Незачем сейчас пить, да и может пригодиться чистить раны. Отцепил меч от пояса и положил под себя, по заветам Роланда, что на смертном одре умолял так же оставить верный Дюрандаль.
Сон пришел на удивление быстро.
***
Проснулся с первыми лучами солнца, потянулся, протяжно зевая. За ночь меж деревьев, окружающих границу, очерченную ветвями дуба, скопился белесый туман. Мужчина по привычке присыпал кострище землей и сухими листьями. Сунул в рот кусок солонины и начал собирать желуди в сидор, выбирая коричневые, а остальные с отвращением бросая в туман.
Закончив, присел на толстый корень, задумчиво пнул землю и покрутил головой, раздумывая, куда идти. Назад совсем не хочется, а вперед, скорее всего, не имеет смысла. Люди селятся вблизи тракта... а дальше — дикая и неизведанная территория, куда одному и без снаряжения лучше не соваться.
Ролан шумно вздохнул, поправил сидор — особо толстый желудь через ткань уперся в лопатку — и пошел наискось.
***
Ближе к вечеру расстояние меж деревьев увеличилось и, наконец, стало видно небо, расчерченное багровыми облаками. Мимо Ролана пробежала пушистая лиса, почти черная с белым подпалом. Пронзительно гавкнула и скрылась за зарослями цветущего шиповника.
Воздух пахнет цветами и сырой землей. Летают припозднившиеся пчелы. Ролан вдохнул полной грудью, нехотя выдохнул. Под ногами аккуратный ковер мха, пробивается изумрудная трава. Под ним нечто твердое и ровное, как брусчатка.
Ролан остановился, глядя на мраморную колонну, обвитую молодым деревцем, почти красную в лучах заходящего солнца, словно окровавленный гвоздь. Чуть дальше стоит другая, расколотая неведомой силой, а вокруг из травы и мха выглядывают обломки каменных стен и крыши.
Приглядевшись, начал различать фундаменты зданий, широкие аллеи и улицы, а дальний холм напоминает руины замка.
— Ого... — пробормотал Ролан и умолк, собственный голос показался неуместным, слишком грубым и чуждым этому месту.
Прошел мимо целой стены, украшенной барельефом. Могучий воин в латах и шлеме с пышным плюмажем, по колено в воде, и воздевает над головой длинный меч. Рядом стоит обнаженная женщина, скульптор благочестиво прикрыл самые интересные места роскошной гривой волос, опускающихся до воды. Голову женщины венчает узкая диадема. Ролан озадаченно рассмотрел остроконечные уши, кокетливо выглядывающие из волос.
Ища место для ночлега, вышел на берег озера, окаймленный огрызками колонн и торчащими из мха мраморными плитами. Шиповник обвил остатки былого величия, вплотную подступив к воде. Мелководье затянуто ряской, бугристой, словно покрывающей булыжники или обломки.
Похоже, раньше вокруг озера тянулась крытая терраса. Ролан поднял взгляд на руины замка, венчающие холм на противоположном берегу. Сердце затрепетало, стоило представить былое величие и возвышенность. Путник опустил голову, чувствуя себя самозванцем, что пачкает грязными сапожищами святое место.
Через свободные от ряски участки озера видно, как дно резко уходит вниз. Вода кристально чистая, с приятным зеленым оттенком. Свет пронизывают крышу храма, высвечивает участок дна. Ролан присвистнул, увидев под толщей воды меч. Тонкий клинок, с размашистой гардой и длинной рукоятью. Навершие венчает изумруд с голубиное яйцо. Вода искажает образ, но Ролан готов поклясться — по обе стороны дола, до острия, выбиты руны.
С трудом оторвав взгляд от дивного оружия, Ролан достал из рюкзака котелок и, раздвинув ряску, набрал воды. Стараясь не смотреть на меч, отошел за поваленную колонну и начал разводить костёр.
Обложил потрескивающий хворост мраморными булыжниками, подкинул толстых веток. Жаркое пламя вгрызлось в сухое дерево, вскинулось к темнеющему небу. Выждав минуту, приладил котелок.
Желуди нужно проварить несколько раз, меняя воду, как при готовке мухоморов, а после — обжарить. Получится отличная и сытная еда, не жаренный каштан, конечно, но на безрыбье и русалка — баба.
Вода закипела, когда луна начала подниматься над руинами замка. Огромный диск кованного серебра залил округу мертвенным светом, проложил по озеру ребристую дорожку. От острова с храмом до берега, прямо к Ролану, словно приглашая пройтись.
Запах желудей смешивается с ароматом диких роз. Путник отошел от огня к воде, сел и прикрыл глаза, отдаваясь волнам памяти... вспомнил сад, полный нежных роз и женщину с тёплыми руками и лучистыми...
Живот напрягся, а грудь застыла от усилия представить лицо полностью, а не одиночными чертами...
.... далёкий смех стеганул вдоль хребта, как плеть с железными вставками, Ролан встрепенулся и открыл глаза. По дорожке серебряного света от острова к берегу идёт обнаженная женщина. Светлые, почти белые волосы закрывают плечи и грудь, опускаются ниже колен. Кожа незнакомки мраморная, а лицо утонченное, исполненное немыслимой красоты.
Идёт медленно, красуясь, покачивает бёдрами. Перед собой держит, словно пушинку, меч со дна.
Ролан подобрался, встал, пожирая незнакомку взглядом, позабыв про кипящий котелок. От каждого шага по воде разбегаются круги и слышна звонкая мелодия. Глаза женщины сияют, а красные губы раздвинуты в улыбке.
— Ролан из Мирквида, ты проделал долгий путь и совершил множество подвигов!
Голос загремел над руинами, подобно звону сотен колоколов. Ролан ощутил желание припасть на колено и склонить голову, но, сцепив зубы, остался стоять. Мир вокруг притих внемля каждому слову меченосицы.
— Ты прошел Гунналанд, повергая врагов мыслимых и немыслимых, порождения чуждых миров, ты спасал и помогал. Был щитом обездоленных и пылающим клинком возмездия!
Она приблизилась к берегу и протянула меч обеими руками, на руках не дрогнул ни единый мускул. На отполированной стали меж древних рун Ролан увидел собственное искаженное отражение. Пальцы мелко затряслись от жажды ухватить рифленую рукоять и припасть губами к холодному металлу.
— Ты был признан достойным, приклони колено, и твоя акколада начнётся!
Ноги Ролана задрожали, начали подгибаться, мотнув головой и сделав шаг назад, прохрипел:
— К-кто ты? Откуда ты знаешь?
— Я? — Женщина склонила голову набок, давая полюбоваться лебединым изгибом шеи. — Я — Леди Озера! Покровительница благородных мужей, чей край был здесь в незапамятные времена.
— Что-то благородство им не помогло, судя по всему. — Сказал Ролан, затравленно стреляя глазами по сторонам.
Внутренний голос шепчет об опасности, побуждает бежать, но ноги не двигаются, обратившись в гранит. Луна светит за спиной женщины, и густая тень накрывает Ролана и уходит вглубь руин.
— Тьма, к несчастью, способна найти путь даже в самое чистое сердце. — Сказала Леди Озера и опустила взгляд, шагнула к кромке воды, и почти уперла меч в грудь Ролана. — Бери!
Руки путешественника мелко затряслись, начали подниматься.
— Я посвящу тебя в рыцари, как последнего чистого сердцем, неделю неслыханной силой, и ты продолжишь свой путь, повергая Тьму. Отбрось же старый, ничтожный, меч и прими святой Калибурн, меч Озера!
Руки Ролана замерли на полпути, медленно опустились. Покачал головой и поднял взгляд на Леди Озера.
— А ведь почти...
Выхватил меч из ножен, лунный свет отразился от росчерка стали. Калибурн и лицо Девы Озера распались пополам. На берег брызнуло прозрачной слизью, мужчина отскочил, увернувшись от неловкого удара.
Половинки протянутого меча, задергался. Дева запрокинулась назад, разваливаясь пополам от середины груди. Воздух и вода задрожали от вопля боли и ярости. Ряску разметало криком, и стали видны сотни латных панцирей на мелководье. Ролан скрипнул зубами, увидев в сочленениях доспехов кости и отдельно лежащие черепа.
Половинки Леди срослись, но лицо утратило красоту, превратившись в искаженную маску с темными провалами вместо глаз и рта. Тело задрожало, потеряло контуры и обернулось полупрозрачной слизью.
Чудовище вздыбилось над водой и обрушилось на берег, стремясь поглотить Ролана. Мужчина ушел длинным прыжком, перекатился через голову, ударился плечом о торчащий из травы обломок. Вскочил, упираясь правой рукой в землю, завёл левую с мечом за спину, клинок прижался к хребту. Тварь развернулась змей, помчалась за ним, извиваясь и выстреливая тонкими нитями слизи.
Размером с двух откормленных быков, ползёт быстро, оставляя на траве жирный след. Подминает под себя обломки колонн и остатки фундамента. Ролан выругался и побежал, петляя меж деревьев, выскакивающих из темноты прямо под носом.
Добежав до стены с барельефом, затравленно огляделся и вскарабкался наверх, замер, прижавшись к холодному камню. Если повезёт, чудовище проползёт мимо, а коли нет... можно спрыгнуть за вон ту колонну с огрызком стены.
Когда из темноты выполз монстр, Ролан накрыл рот и нос ладонью. Оно сбавило скорость, медленно, почти нехотя подползло к барельефу. На ходу ужалось, слизь уплотнилась в мраморную плоть, и к стене подошла Леди Озера. Прекрасное лицо кривится, а по щекам бегут слёзы.
Подойдя, припала лбом к фигуре рыцаря и мелко затряслась, выкрикивая нечто на неизвестном языке. Ролан медленно отнял ладонь от лица, сунул во внутренний карман и осторожно свернул крышку.
Леди Озера дрогнула, когда на макушку полилась смердящая спиртом жидкость, вскинула голову. Ролан спрыгнул на неё, в воздухе запрокинул руки за спину и рубанул. Клинок, жалобно звякнув вышиб сноп искр из барельефа, прочертив широкую полосу между рыцарем и девой.
— Что ты... — Начала Леди, когда искры обрушились на неё дождём, а Ролан упал рядом на четвереньки.
Волосы вспыхнули синим пламенем, дева закричала, попыталась потушить, начав оборачиваться в слизь, полуобернулась к стене и застыла, увидев черту, отделившую женщину от рыцаря. Горящая выпивка растеклась по телу, огонь вспыхнул ярче. Леди Озера, коснулась пальцами барельефа, провела по зарубке и медленно опустилась на колени. Прижалась к стене под ногами рыцаря и всхлипнула.
Ролан встал, скрипя зубами от боли в коленях. Озадаченно посмотрел на врага, сидящего без движения, пока пламя разрастается и перекидывается на дерево. Ветви вспыхнули, осветив руины, Леди взмахнула рукой, ствол дрогнул разрубленный у самой земли. Качнувшись, начал падать на женщину. В последний миг чудовище обернулось к Ролану и прошептало одними губами:
— Спасибо.
***
Жаркое пламя покрыло барельеф сажей, а упавшее дерево сбило изображение девы, оставив рыцаря в печальном одиночестве. Дождавшись утра, Ролан заложил останки Девы, удивительно похожие на человеческие, камнями. Постояв несколько минут, кивнул собственным мыслям и пошел к холму.
В руинах замка на троне нашел скелет в сияющих серебром латах. Мертвец сидит прямо, придавив ладонью к коленям книжицу. Ролан бережно освободил, перевернул первую страницу и прочел вслух:
— Дневник Артуриоса, в назидание потомкам, да не умрёт память никогда.
Мертвец записал каждое значимое событие, случившиеся с ним. От детства, до...
«Ведьма Моркант наложила проклятье на Леди Озера, позор мне, что заметил слишком поздно. Любовь моя обратилась в чудовище людоеда, безвозвратно. Верные рыцари погибли, а город быстро пустеет... мне следует покинуть тронный зал и покончить с этим. Но я бессилен, просто не могу поднять на неё меч. Кажется, я слышу смех Моркант меж шпилей замка...»
Ролан захлопнул дневник. Посмотрел в пустые глазницы черепа, скрипнул зубами. В ногах мертвеца лежит меч с рунами вдоль дола, тот самый, что предлагала Леди Озера.