Мишка еще мгновение всматривался в причудливые движения, потом словно по команде обернулся. В десятке метров, в тумане, уже достаточно различима, в их сторону приближалась человеческая фигура.
Светлый силуэт нарастал, увеличивался в размерах и что-то бубнил, бухтел или напевал.
- Че, набегались, туристы?! – голос низко, с легкой хрипотцой из тумана вырвался совсем неожиданно близко, совершенно рядом.
Из серо-синей ночной дымки мелькнуло нечто темное и исчезло, Мишка мгновенно растворился, словно его и не было в паре метров от Женьки, на его месте уже стояла толстоватая фигура в камуфляже, светловолосая и противной ухмылкой.
- Тонем чтоль?
Женька все еще глазами искала в темноте Мишку.
- Руку давай, дура! - перед лицом мелькнула пухлая ладонь с толстыми как сардельки пальцами,
- Не подходи, а то заору! – едва справляясь с дрожью в голосе выдала девушка.
Фигура рассмеялась, низко, противно, липко.
- Да хоть изорись до чертиков, тут ни души на десяток километров! - едва переводя смех, прозвучало в ответ, - Руку давай, еще немного и по самую глотку затянет!
Женька посмотрела себе под ноги, но их то там уже и не заметила. Тягучая жижа уже подбиралась к шортам, взбираясь мутными сырыми пятнами по сарафану.
- Отойди! Я сама… Меня Мишка вытащит…
- Вон тот чтоль?! – фигура снова хихикнула и что-то толкнула позади себя, - Он еще минут десять полежит, а там глядишь и его затянет в трясину. Вот идиоты, что не говори, так и знал, что с тропы вас сюда попрет, шли бы да шли по настилу. Че вас вообще в лес понесло?
Голос становился более грубым, тяжелым, отрывая каждое слово с остервенением, обращаясь к Женьке или кому-то неопределенному, но явно, с ненавистью,словно этот кто-то пришел не в лес, а к этому человеку в дом, прошел по чистым коврам в грязной обуви и съел последнюю еду в его холодильнике. Тон уже вызывал страх, опасение, словно человек и вправду говорит истину, заставляет признать свою ошибку, вызывает желание раскаяться, просить прощения и умолять, оправдываться.
Женька плюхаясь в воду и грязь, обхватила себя руками и заплакала.
- Отойди! Отойди, а то пожалеешь.
- Да я с обеда еще жалею, что вы сюда приперлись! Дома вам не сиделось. А теперь вас еще и к машине вытащи, - окончание фразы перешло в сплошные маты, расставленные в начале с некой логикой, а потом и вовсе перешедшие в набор нелепой матерщины. – Поднимайся! Че в грязь заперлась!? Пошли! – бледные пальцы пронеслись над Женькой, словно человек не видел ее и ориентируясь на звуки попытался нащупать в темноте.
Взметнувшаяся в темноту рука описала причудливую дугу и на замах опрокинула все тело назад. Камуфляжная куртка исчезла под пеленой тумана, грязь чавкнула глухо и затихла, словно эхо, более легкие отзвуки, хлюпая, отозвались снизу, становясь немного громче первого шлепка.
- Тварь рыжая! – Мишка озлобленно прошипел из темноты, глотая громко воздух и на выдохе прерываясь на шлепки. – Чем-то пырнул в шею, сука!
Женька почти не отреагировала на его слова, едва заметно затаив дыхание и стараясь сдерживать всхлипывание.
- Ты чего уселась?! Вставай, надо уходить, сейчас эти припрутся…
- Я не могу, - сквозь всхлипывание перебила она, - Я застряла, не могу встать. Нога не шевелится.
Она распласталась на бок, упираясь коленом в притопленную ветку, а правая часть тела была уже почти по самую грудь в воде. Вода поступала в продавленную жижу, заполняя ее, образуя вокруг огромную лужу, в которой уже было почти все тело. Каждое движение добавляло воды, все глубже и глубже поглощая Женьку.
- Не дергайся! – Мишка шепотом рыкнул на нее, - сейчас помогу. Нога правая шевелится?
- Я не знаю, не чувствую ее.
Мишка с брызгами шмякнулся в лужу рядом с девушкой и вытянув руку ушел с головой под воду. В мути и взвеси поднятой при попытке освободиться, его рука нащупала что-то плотное, оно конвульсивно дернулось и замерло, скользнув от правого бедра вниз, едва справляясь с давящей и тянущей массой, обхватила выступ колена и потянула его вверх. Женька вверху, над водой завопила, забила руками, сетую на боль, но вскоре, нога чуть повернулась и замерла.
- Мне больно! – Женька вцепилась в парня, обхватив его грязное запястье.
- Терпи! Нам по-любому нужно свалить отсюда, пока этот не оклемался, - Мишка пнул что-то ногой, снова уходя под воду с головой.
Колено уже скользило под пальцами, дергалось и не давалось, схватив ногу чуть ниже, неловкими движениями он стал тащить ее, но получалось только выворачивать. Все тело напряглось и скручиваясь, упало назад, перекатываясь из грязной лужи.
Женька отползла на четвереньках к уступу под кустами, где стояла кочка с седоватой высохшей травой, подтянула под себя ноги и смотрела куда-то в пустоту, пыталась плакать, но ей удавались лишь жалобные животные звуки и всхлипывание.
- Жива!? – Мишка спросил с какой-то чужой и ехидной улыбкой, потом уселся рядом и засмеялся, тихо, давясь звуками, глухо булькая на вдохе.
- Ага, - девушка кивнула и расплылась в улыбке, - А он чего? – она кивнула в сторону лежавшей поодаль фигуры.
- Не знаю. Я его по шее железкой. Уходить надо, - Мишка подтянул поближе к себе вещь-мешок с подвязанной сверху скаткой из телогрейки.
- Убил?! – Женька сильнее вжалась в кочку.
- Не, не думаю. Я же не сильно, - Мишка сделал паузу, смотря то в сторону тела, то на девушку, - Кости не хрустели. Я не слышал.
- Ты куда!? – подскочила Женька, стараясь удержать встающего парня за штанину, но скользкая жижа не дала даже схватиться за нее.
- Гляну чего он там и уходим, вставай.
В метрах пяти от кочки, из-за куста, торчала нога в массивном ботинке, запутавшемся в траве, налипшей на блестящую в темноте грязь. Мишка подошел со стороны куста, выглянул, замер. Повертел головой, вслушиваясь и высматривая что-то в темноте.
- Ну, чего? – прошептала Женька.
- Лежит, - тихо ответил парень, наклоняясь в сторону куста, - Во, зараза! – что-то металлически сверкнуло у Мишки в руках, он опустил голову и завертел это в пальцах.
- Что там? – Женька привстала и сделала несколько шагов в его сторону, медленно и с опаской, словно боялась упасть, протянула Мишке руку, хватаясь за него.
- Кастет, - парень вытянул правую руку, демонстрируя на ней причудливую металлическую конструкцию, напоминавшую змейку или ящерку, оплетавшую пальцы.
- Это его?
- Это он этим меня сзади по голове хотел, но попал чуть ниже шеи и вскользь, - Мишка сжал ящерку пальцами и поднес ближе к лицу, пытаясь рассмотреть ее в темноте, потом наклонился над телом.
- Живой?!
- Дышит, сопит. Я же говорю, я не сильно, - Мишка пояснил еще раз с дрожащей интонацией, попытался оправдываться, но не скрывая своего героического поступка.
- Уходим?
- Да, вернемся чуть назад, там есть тропинка на холм, как раз на ручей через него выйдем, там и грязь с себя смоем.
Женька поспешила и пошла вперед в указанном направлении, остановилась, не слыша сзади Мишкиных шагов. Он все еще стоял над телом наклонившись, потом отпрыгнул и поспешил за Женькой, снимая с пальцев железную ящерку, остановился и швырнул ее в сторону кустов, где осталось лежать тело.
- Мне чужого не нужно! – он выпалил недовольно с выпирающим тоном гордыни.
- Кровь? – Женька не отрывала взгляда от темных пятен на руках парня.
- Наверное.
- Твоя?
- Может и моя, шея болит. Железяка та с острыми зубцами, может и порвал немного.
- А еще чья может? – Женька с ехидством, с видом ревнивой ворчливой жены, дернула Мишку за руку.
- Блин, больно так! – парень отдернул руку,- Я наклонился посмотреть, че он там, а он лежит, сопит и лыбится, ехидно так, противно. Я не сдержался и пару раз ему его же железкой прошелся по голове.
Женька сделала суровую гримасу, потом угроза переросла в пренебрежение и в полумраке ее милое личико стало источать гнев.
- Я не сильно, - снова оправдывался Мишка.
- Не сильно, не сильно, - подражая тону, недовольно повторила девушка, - дурачки вы все!
Мишка улыбнулся, хмыкнул, взял Женьку грязной рукой за запястье и потащил вперед за собой.
- Ай! – она отдернула руку, - В кровь меня не пачкай!
Мишка чуть не рассмеялся в полный голос, потом вытер свою руку об одежду и снова схватил Женьку.
- Ты себя видела? Чистюля! Тут не поймешь, где кровь, где грязь, - пошли к ручью, пока не присохло все до конца.
Холм на пути вырос сам по себе, незаметно. Под ногами уже была плотная земля и трава, не хлюпало и не булькало, не качало, сзади, в низине, отчетливыми границами оставалось болото, укрытое туманом, словно залитое молоком. Вверху было меньше звуков, они были четче и ярче, теплее, или так казалось от теплого воздуха, который стоял в выемках и ложбинках холма на подъеме.
Может так было и на самом деле, но даже создавалось впечатление, что на холме еще не так темно, еще не совсем наступили сумерки, и Женька семенящая сзади немного приободрилась, с ее лица пропал серый цвет страха, щеки зарозовели, растертая по лицу грязь добавляла немного комичности ее лицу.
Едва закончился подъем, вершина холма оборвалась и осыпалась вниз десятком узких тропинок, разбросанных по пологому склону в разные стороны, к которому вел песчаный обрыв, а тропки извиваясь ныряли в заросли низкого кустарника и стройных стеблей высокого рогоза.
- Там ручей? – Женька остановилась.
- Да, внизу, за кустами. Спускаемся, заходим в заросли, чуть левее есть местечко с камнями, там не так скользко в темноте. Один следит за холмом, второй моется.
- А я думала, что с погоней покончено, - Женька свела брови.
- Ага, и самое время устроить вдвоем купание голышом в ледяном ручье? Не знаю, может и все, не погонят, а может и рванут за нами, когда тот очухается на болоте. Но нам главное сейчас на ту сторону подняться и все, шансов нас нагнать и найти не будет.
- Это почему? Что там такого? - Женька даже не отреагировала на первую часть фразы.
- Там с холма тебя видно за три километра не меньше, это хороший запас времени, чтоб уйти, хоть в поля, хоть лесом. И на машине туда только в объезд, через ручей нет ни дороги ни переправы. Сама видишь, вон все тропки осыпались с песком, пешим идти опасно, не то то на их колымаге ехать.
- Ну допустим, перебрались мы на ту сторону и что? Куда идти? Что делать?
- До утра переждем, а там к утру наши подтянутся, да и дед Егор обратно идти будет.
- Ты же говорил, что не стоит деда впутывать…
- А кого тогда, если не его? Он тут за хозяина, - перебил Мишка, - И я не так говорил. К дому его идти не стоило, а это разные вещи.
Выбранная из множества светлеющих на фоне травы тропинок привела к небольшому пятачку, на котором не было травы, были разбросаны спиленные ветки, часть из них уложена в поленницу. В паре метров за ней журчала вода.
- Ручей?
- Да, - Мишка кивнул и остановился. – Ты тут у дров присядь, я живо осмотрюсь, только кровь смою, если чего не так, то без криков и шума ползешь за мной. Понятно?
- Поняла. Но давай живее, я все таки девочка и мне страшно.
Мишка ухмыльнулся, что-то проговорил без звука губами, растопырив пальцы у пояса.
- Да иди же! Хватит кривляться!
Вода в начале казалась ледяной, даже свело пальцы, но потом к ее обжигающему холоду привыкли и руки и тело. Вода сняла противный зуд в шее, туда, где пришелся удар, но появилась странная тяжесть, словно что-то давило на это место или стягивало его. Стало заметно, что правую руку сложно поднимать выше плеча, боль была не сильная, ноющая, тянущая,замедляла и делала движения неуклюжими. Отчетливо прощупывались три неглубокие борозды на разорванной коже от плеча к шее.
Мишка скрутил майку, отжал как смог и с трудом влез в нее, отлепляя мокрую ткань от тела.
- Ты чего? Она же мокрая, сними! Подхватишь воспаление легких! – Женька задергала за подол майки.
- Не, она так быстрее высохнет. А в грязной и мокрой того хуже, гадость какую-нибудь зацепишь, там раны. И тебе советую всю грязь смыть, ты в болоте тоже с головой была.
- Как ты себе это представляешь?
- Никак. Мне представлять не надо, я и посмотреть могу…
- Дурак! – перебила Женька.
- Я тут у дров, тебе пять минут. Смываешь грязь, телогрейка внутри сухая и чистая, влезешь в нее, и нужно ходу отсюда, пока есть запас времени.
Женька покорно взяла телогрейку, с сожалением посмотрела на парня и зашагала к воде.
- Это тут? – она обернулась, словно проверяла, где остался Мишка.
- Да, там, только далеко от берега не заходи, там коряга впереди лежит, дерево упало, Ильич разобрал на дрова, вон сложены, а из воды не стал вынимать.
- Понятно, - многозначительно растянула девушка, - Все, иди карауль, я сама справлюсь, - стеснительно добавила Женька.
Монотонные звуки журчания дополнились всплесками воды, глухими возмущениями и уханьем Женьки, шлепаньем босых ног, потом затихли, и вновь донеслись с каким-то монотонным мурчаньем.
- Жека, ты там че, плавать чтоль решила?
- Не, я почти все, эта жижа такая липкая, быстро не отмоешь. И вода ледяная.
- Я заметил, холодная такая, что ты там уже минут пятнадцать полощешься. Поторопись!
- Уже почти все, - Женька выглянула из – за кустов, запахивая телогрейку, - А пуговки на ней есть?
- Пуговки? – Мишка расплылся в улыбке, - Пуговки на такой одежде это роскошь. Там поясок назад подвязан, запахнись и перевяжи его вокруг.
- Ну и так сойдет, главное сухая и теплая. Ты сам то не замерз?
- Я высох уже, пока ты мылась.
- А чего мы костер не разведем? – Женька пнула обугленное полено, лежавшее у кромки пяточка.
- Ага, и еще покричать можем, чтоб нас было проще искать.
- Не подумала, - девушка свела брови и глупо улыбнулась.
- Идем, и так много времени потеряли, не успеем до овна дойти, придется по посадке ползти.
- Чего? Куда ползти?
Мишка молча вскинул вещь-мешок на левое плечо, правой рукой схватил Женьку за свисающий рукав телогрейки и потянул вперед перед собой, указываю на какую тропинку нужно выходить.
- Да иду я уже, иду, - девушка игриво подпрыгнула на месте и выбежала чуть вперед по дорожке.
Шли молча, не считая пары фраз об уточнение маршрута. Звуки вокруг утихли, слились в одно стороннее шипение, редко только где-то вскрикивала птица, что-то трещало, но удаляясь от стены деревьев по лугу, эти звуки и вовсе исчезли.
- Ты там не спишь? – Мишка тихонечко окликнул Женьку.
- Я? – спустя несколько секунд, едва слышно переспросила девушка.
- Нет, я! Спишь уже! – утвердительно завершил Мишка.
- А отвечает тебе тогда кто?
- Теперь ты, когда проснулась.
- Ага, - Женька зевнула, - Хорошая прогулочка. Еще и бодрящие водные процедуры, душик ледяной приняла и потянуло в сон. Топаю, а у самой глаза уже закрываются.
- Видишь вон там серое пятно? Нам туда, уже скоро дойдем.
- А что там?
- Ильич понемногу сено подкашивает и складывает, на подкорм в зиму.
- Это мы ради того, чтоб переждать в скирде топали за три-девять холмов?
- Не ворчи, бабуля! Там сарай бревенчатый стоит на столбах, с крышей, соломой набит. Влезем под верх и там отсидимся. Даже если кто и нагрянет, там до верхов метра четыре, а то и все пять, с земли не достать.
- А лестница? А мы как туда попадем?
- Там пошесток есть, а я знаю, где спрятан. Влезем по нему и собой поднимем.
- Вот опять у тебя на все ответ есть! – Женька с ехидцей ковырнула Мишку в живот пальцем, сквозь свисающий рукав телогрейки.
- Тепло? Согрелась?
- Да, а ты?
- Давно.
- Не ври! – Женька подкатала рукав и холодными пальцами влезла Мишке за шиворот.
Он дернулся, увернулся и рука выскочила из-под майки.
- И правда теплый, я бы даже сказала горячий. Чего дернулся?
- Пальцы ледянюще, хоть и в фуфайке топаешь. Как у жабы.
- А я думала, ты мне ручки погреешь, а ты…
- Че я? Печка чтоль?
- Да ладно! Миха, не дуйся, лопнешь! Я Юльке не скажу!
- Я думал мы уже закрыли эту тему. Юльке сейчас все фиолетово, она во времянке, задрав ноги..., - Мишка оборвал фразу.
- Скорее розово и радужно, - поправила Женька, опустила голову, ожидая ответной фразы с высказыванием равнодушия.
- Че молчишь? Продолжай.
- Чего продолжать?
- Ну про Юльку, про что там ты еще хотела? - Мишка уныло вытягивал слова.
- Не, я после сегодняшнего не хочу больше о ней и о тебе.
- Почему?
- Вы все же разные.
- А должны быть похожи?
- Не так выразилась. Вы только на первый взгляд идеально дополняете друг друга своей упертостью, а по сути, вы совершенно по-разному мыслите, рассуждаете. Главное, вы за поступки отвечаете по-разному.
- Жека, прекращай, а то я сейчас усну.
- Сам попросил.
- Просил, но уже не хочу, точнее ты тему сменила. Все, пришли.
