Александр Вачаев

Женька сидела с перепуганными глазами, почти не моргая и не шевелясь. - Все ушли, - Мишка прошипел едва различимо, - Ты чего? Все ушли, расслабься. - А ведь этот дебил и правда спалил бы тут все, - она испуганно посмотрела в темноту, в сторону Мишки. - Не уверен. - Почему? - Тут от пала опашка, подняты мы высоко, это если только с палки где-то клок соломы запалить. - Ну ты как всегда, в своем стиле. Успокаивай меня, успокаивай, а я все равно думаю, что запалил бы. - Ладно, ушли, не запалили? Значит хорошо...

В его руке уже была какая-то веревка, он с усилием несколько раз потянул ее, потом вовсе повис на ней. Из-под взгроможденной на высоких столбах крыши выскочило что-то темное и длинное и с размаха уперлось в землю. Высокий шест с десятком корявых выступов был завязан на толстой засаленной веревке, перекинутой через бревно наверху. - Это и есть твоя лесенка? - Другой нет. Взберешься сама или тебя затаскивать? Женька попыталась пристроиться к шесту, но длинные рукава телогрейки не давали как следует взяться за выступы...

Мишка еще мгновение всматривался в причудливые движения, потом словно по команде обернулся. В десятке метров, в тумане, уже достаточно различима, в их сторону приближалась человеческая фигура. Светлый силуэт нарастал, увеличивался в размерах и что-то бубнил, бухтел или напевал. - Че, набегались, туристы?! – голос низко, с легкой хрипотцой из тумана вырвался совсем неожиданно близко, совершенно рядом. Из серо-синей ночной дымки мелькнуло нечто темное и исчезло, Мишка мгновенно растворился, словно...

Над серой неровной полоской макушек деревьев, стоящих на краю оврага, тонкая линия рыжеватого света оборвалась и выровняла, сгладила разорванную пелену темноты. Глаза медленно привыкли к полумраку, детали становились четкими, в однотонных серо-синих тонах, с глубокой резкостью лишь в нескольких метрах перед собой, поглощая все на удалении в расплывающуюся рябь. Высокое дерево оставалась чуть левее по дну ложбины, ручей в очередной раз разрывался на несколько мелких жилок, уводя в густые заросли и бурелом...

Мишка стоял и испуганно наблюдал за тем, что происходило. Он уже присел на выгнутый корень и был готов кувырком назад опрокинуться в кусты и дать деру по изломанной тропинке, он нем уже забыли, на эмоциях торжества своей победы. - В лагере кто? – неуверенно бросил рыжий, обращаясь сразу ко все. - Не было там никого, - удивленно вставил Кося, - Все тут, может зверь какой? - Или на пальбу егеря занесло, - Палыч хладнокровно подытожил и отвесил подзатыльник Косе. - Баба какая-то, - всматриваясь в берег уточнил Баха...

Мишка опустил голову, осматривая свой живот, ноги, развел руки в стороны и скорчил недоумение на лице. - Не моя! Не болит же ни че! – во взгляде читалась брезгливость. - Смотри лучше! Пулевые могут и не болеть сразу, немеет тело, а потом... – Леха пристальнее всматривался в пятна на Мишкиной майке и на руках. - Во! – Мишка повернул вещь-мешок и скривил рот, - Железякой того дурика продрал. У самого дна мешка на защитном фоне, выгоревшем от времени до песочного цвета, красовалась зияющая дыра с...

Голод, казался одним из интересных явлений в природе человека, способных руководить его эмоциями, поступками, менять поведение, и так же непредсказуемо поступать с ним после насыщения. В вещь-мешке, немного грякая о ключ, перекатывалась банка консервов и почти целая буханка завертевшего хлеба, которые Мишка зацепил со стола в лагере, не справившись с голодом, размышляя о возвращение и уюте мастерской. На мгновения он уже представлял, как по дороге домой он достанет добытую еду, вскроет нутро жестянки...

Мишка зацепил Женьку за руку и ловким движением смял все ее тельце, стаскивая с дорожки и падая на спину между кустами. Девушка что-то пыталась возмущенно выпалить, но Мишкина широкая пыльная ладонь прикрыла ей рот, вторая рука взметнулась перед лицом и указывала куда-то вниз оврага. - Тихо, тихо! Там бьют кого-то! – парень ослабил хватку, и по телу поплыла легкая дрожь, липкая и прохладная. - Кого бьют? Как? Где? – Женька всматривалась в ту точку, куда указывал парень, - Я не вижу там никого. - Смотри на большую корявую сосну у ручья, там видишь двое? - Нет...

После того, как сошел Леха, Женька сидела молча сзади, мурлыча что-то себе под нос, Мишка делал вид, что правит повозкой. Едва поворот на Ефимовку скрылся из вида за посадкой, Женька переползла к Мишке ближе и уселась напротив, вытянув ноги поперек телеги и облокотившись на борт, раскидав по нему руки в обе стороны. - Миха, ты чего такой? - Какой такой? - Сама не пойму, грустный или серьезный? - Так какой? – парень натянуто улыбнулся и даже хихикнул вслух. - Начнем с грустного. - Ну, есть немного...

- Следующее лето будет последним, - Мишка небрежно ковырнул ногой яблочный огрызок и поставил коробку на край телеги. - Чего оно последнее? – Леха замер с испуганным лицом, коробка зависла над бортом и парила в недоумевающем взгляде сине-зеленого цвета. - Ну я после выпускного поступать, а по вам с Юрцом армейка плачет, того смотри прям с выпускного сапоги обуете. - Я-то думал, - парень выдохнул, брякнул коробкой о дно телеги, - Тогда не следующее, а это лето последнее. - Кому как, а у меня до вступительных будет месяцок погулять...

- Где тебя носит? – Алексей Ильич недовольно вздохнул и сделал пару шагов навстречу. - Деда, - Мишка виновато заблеял, часто замотав ресницами, - А я Мадонну видел, - повисла глупая пауза. - Где, в совхозе? На кузне? – дед скорчил рожицу, копируя Мишкино глупое восхищение. - Нет, в Радонежском! - О! А Аллу Пугачеву там не встречал? – Ильич продолжал подбивать Мишку к раскаянию и признанию собственной вины в опоздании. - Не, деда, ты, наверное, не про ту Мадонну. - Про какую “не про ту”? Я думал...

Солнце палило с самого утра, малышня, резвящаяся в реке чуть выше по течению, поднимала муть в воде, заливисто хохотала, визжала. За мостом, с обрыва было видно, как небрежные всполохи мути растворялись в течение, оседали, делая воду чуть прозрачнее. - Ну все, накупались, - Юрка снял с головы потертую бейсболку и бросил ее на траву, - Пошли занырнем и партейку еще на четверых распишем. - И охота вам по такому пеклу в сарае торчать? – Мишка встал, стряхнул с ног прилипшую траву и подошел к краю обрыва, - Я поплаваю, все равно вас там и без меня больше четырех...