Прибирать в квартире – это мука. Это невозможно, невыносимо. И вообще это лишение ее свободы. На свой мир, свое пространство. На место, где ей удобно. И где все так, как ей нравится.
Мать пыталась воевать, потом тоже смирилась. Если честно, то ей самой было все равно, как у нее в ее квартире. Она не считала её домом. Так временно. Ведь жилье съемное. Вот когда будет свое, тогда и наведет уют.
Её детство прошло в деревенском доме, где работа была с утра и до вечера. Её с детства дергали, то огород прополи, то пол помой, то помои вынеси. За неубранную комнату наказывали, лишали минимальных денег на столовские пирожки. Потому в своем столе у нее было тайное место, куда она складывала записки от мальчишек, вырезки из журналов, фото актеров – все самое и дорогое и ценное, то, что заставляло замереть, разглядывая вырезку или засохший цветок, потому что с ними были связаны ее приятные моменты. Такие редкие и потому значимые. Она специально все перемешивала в ящике, чтобы не знать, где и что лежит. Чтобы неожиданно открыв его, найти какое-то забытое сокровище. И вернуться в тот момент, когда она была счастливой.
Сегодня ее съемное жилье превратилось вот в такой остров, не найденных сокровищ. Ну и, конечно, барахла, это тоже надо признать. Она даже в своей одежде, точнее в том, где она у нее хранится, плохо ориентировалась. Покупала, рассовывала по ящикам, а потом забывала. На видном месте всегда был спортивный костюм, кроссовки, джинсы и пара толстовок. Нет, нет, платья у нее тоже были. Но, даже купив их, она забывала, куда их положила. Вспоминая детство, она специально не делала уборку по определенным дням. Посуду копила, пока она не начинала вываливаться из раковины. Белье стирала, когда дочь начинала орать, что ей нечего надеть, потому что все грязное. Если бы сегодня ее увидела мама или бабушка, царство им небесное, то резюме было бы общим – «засралась».
Потому, начиная кричать на дочь, которая развела бардак в своей комнате, она быстро замолкала, потому что у нее самой было не лучше. Не чище, не уютнее.
Но беда была в том, что этот "неуют" жил давно не только в съемной квартире, но и в её душе. Она просто ничего не хотела.
Когда вырвалась из деревенского дома, то думала. Все. Вот она свобода. Наконец-то можно делать все, что хочется.
Увы, ее хотелки сильно разошлись с действительностью. Не поступив первый год в институт, устроилась работать секретаршей в торговую компанию. Начальница была вреднющей бабой. Куда более строгой, чем родители. За опоздание – штраф. За бардак на столе – штраф, за вовремя неподготовленные документы – выговор.
Не поверите, она оттуда сбежала. То есть не вышла на работу, опозорив, как сказал отец, его и всю их семью. Ведь взяли ее по знакомству.
Потом много чего было. И торговала на барахолке, и в приличном на вид магазине, и даже была курьером. Да, институт. Не сложилось. Два года пыталась совмещать учебу с работой и закрыла тему. Так на побегушках и служит.
Откуда дочь? Эта маленькая дерзкая оторва, которая делает все наперекор?
Любовь случилась. Точнее затмение какое-то. Дурь, одно слово. Романтика быстро прошла, а дочь осталась. Папаша даже рождения ее не дождался. Сбежал. Тоже сказал, что ему срач в квартире надоел. И что он не так семейную жизнь представлял.
Она, если честно, тоже не так представляла. Но какая есть такая и есть.
Только вот дочь подрастает. Злая, агрессивная, всем недовольная.
Какое там спасибо за ужин? Чаще всего: «Зачем рожала, если сама несчастная?»
И что тут сказать? Нечего. Скоро и сорокет подкатит и не заметишь. А что было-то? Ничего. В детстве хоть потайной ящик и записочки, открыточки. И мечты. А сейчас и этого нет.
Молодая женщина смотрит в окно. С другой стороны дома в окно смотрит ее дочь. Даже сквозь немытые стекла видны их лица с ярко выраженными носогубными складками. Скорбными и превращающими их лица в маски печальных клоунов.
Серая грязная весна. Хочется плакать. И не только этим двум.
Многим и многим из нас, кто также сегодня смотрит в окно, не понимая, какую роль они играют в этом цирке.
Под названием Жизнь.