Алексей Юматов прочел на канале "Московские истории" рассказ о том, как кошка за особые заслуги была зачислена в штат организации, и вспомнил не менее легендарный персонаж с аналогичной должностью в непосредственной от него близости.
В далеком, 1993 году, большой друг московских художников, Юрий Лужков, желая компенсировать мне потерю мастерской на Краснопресненской, передал мне под эти цели цоколь жилого дома у метро "Белорусская". И все бы хорошо, но обилие продовольственных магазинов в Грузинских переулках породило в этом районе огромную колонию крыс. Особенно их количество возросло в 2005-2007 годах.
Бороться с ними было крайне проблематично, а наглость их зашкаливала. Один раз, добавив в кофе сгущенное молоко, я на минуту отошел в другой конец комнаты. Привлеченная запахом сгущенки, крыса вскочила на стол и, не успел я отреагировать, как, прогремев по батарее серебряной ложечкой, она исчезла в норе под полом. Потеря эта оказалась безвозвратной – много лет спустя, вскрыв полы, я не обнаружил в их закромах своего столового серебра. А в тот момент я сильно озлобился и объявил им войну.
Директор ближайшего магазина, старый армянин, зайдя по какому-то поводу и увидев, как я переоснащаю дробью автоматные патроны, поведал, что его тоже достали крысы и потери его магазина от них с моими несравнимы. Он тоже вступил с ними в поединок - привез из Армении специально выведенную там кошку-крысоловку. Это была небольшая черная декоративного вида кошечка на коротких лапках, при движении она как бы стелилась по полу.
Надо сказать, что у нас в мастерской кошки жили всегда. Но толку от них не было, - даже их миски с кормом на ночь не наполнялись именно по причине наличия нештатных едоков. Поэтому к затее соседа я отнесся скептически. Более того, через некоторое время, своенравная кошка, не оценив обретения московской прописки, сбежала. Через полгода она вконец одичала, но ареала обитания не сменила: регулярно лазила через вечно открытую форточку в мастерской и столовалась вместе с нашими котами, которые к такому рейдерству относились индифферентно.
В одно сентябрьское утро 2008 года у меня под столом обнаружился выводок черных котят. Впрочем, дикая мама воспитывала их в своем духе и таскала по самым глухим и грязным закоулком, которых в технических коллекторах подвала было предостаточно. В результате, как и многие дикие кошки, котята получили болезнь глаз, которую мы кое-как вылечили. Но одна кошечка в результате все-таки глаза лишилась. Красавцев котят разобрали мгновенно, а одноглазую мы пожалели и решили оставить себе.
Ей не было еще и полугода, когда порода дала о себе знать: она душила крысят не поодиночке, а целыми выводками! За что и получила имя богини смерти Морена. Она щедро делилась с нами своими трофеями. Тем более, что съесть всего (а она их ела!) была просто не в состоянии. Проблему, с которой мы не могли справиться в течение нескольких пятилеток, она решила за год. Крысы стали обходить стороной её территорию. А те нахалки, что решали иначе, а тем более, пытались вить здесь гнезда, в лучшем случае лишались потомства, в худшем – головы.
Воспитанная мамой в дворовых традициях, она так и не стала ручной и редко прыгала на колени. Впрочем, и на улицу выходила нечасто, хотя форточка для этих целей была открыта всегда. Но одна слабость у неё есть – стоит мне взять щёточку и позвать «Моренка, иди почешу», как она вылезает из любого угла, хотя до этого не подавала признаков жизни.
Она жива и здорова, 8 сентября этого года ей исполнится 13 лет. Сейчас я редко захожу в ту мастерскую, там творят уже другие художники. Но, когда бываю, обязательно её зову и совершаю священный «обряд чесания».
Другие истории Алексея Юматова.