Предыдущая глава ЗДЕСЬ
Впервые эта тема всплыла в середине 40-х. Якобы Параджанов поступил в Тбилисскую консерваторию с помощью майора КГБ Николая Микавы. В качестве платы тот потребовал заняться с ним любовью. В 1948 году против майора возбудили дело о мужеложестве – как известно, в СССР гомосексуализм считался уголовным преступлением. По делу проходили семеро партнеров Микавы, включая Сергея. Майор получил восемь лет лишения свободы, остальные – по пять лет. Но Сергей сидел недолго: ему сократили срок по амнистии, а затем дело пересмотрели и приговор отменили. Говорили, что его отец поднял все связи и потратил немало средств ради сына и что все было затеяно, дабы заставить Параджанова-старшего отдать часть драгоценностей.
Арест 1973 года – история еще более запутанная. Да, режиссер был личностью неудобной. В середине 60-х он первым подписал письмо 139 украинских интеллектуалов о незаконности политических арестов на Украине и требовал открытых судебных процессов. Не раз говорил, что свободы слова и печати в стране нет. Ввод советских войск в Чехословакию называл жандармскими методами.
Он публично просил знакомую француженку выйти за него замуж и увезти его, ибо он и коммунисты несовместимы. В его открытом доме вечно толпились друзья, случайные знакомые, прохожие... На него писали доносы. КГБ давно наблюдал за Параджановым. Но нельзя сказать, что тот был диссидентом и поплатился лишь за свободомыслие. Возможно, он просто всех достал – он был, по сути, провокатором и сам вызывал огонь на себя. Вечно актерствовал и нес такое… Никто не понимал, где правда, а где выдумка.
Легко заявлял чиновнику, что переспать с ним мечтают все члены Политбюро. Или сообщал гостям, что лично изнасиловал десять членов КПСС, а недавно переспал с известной актрисой и соблазнил знаменитого художника. Сказал как-то квартиранту, что тот зря не употребил его в ..., пока он лежал пьяным.
Он шутил – но его юмор выходил за рамки нормы, это была какая-то непостижимая внутренняя свобода на грани сумасшествия. Многие ему верили. Однажды режиссера понесло в интервью датской газете: он сказал, что секса с ним добиваются члены ЦК. Это разошлось по всему миру. Принять такую шутку в Кремле уже не смогли и дали команду: посадить.
Есть еще одна версия. Дом Параджанова был полон ценной керамики, картин, икон, средневекового оружия и фарфора. С ним советовались ювелиры и антиквары. Болтали, что от отца ему достались несметные богатства. Параджанов сам подливал масла в огонь: мистификатор, он любую покупку на барахолке выдавал за реликвию. О старом кофейнике всем говорил, что это «кубок Потоцкого». Простое кольцо с камнем за 45 рублей представлял подаренным ему древним перстнем католикоса Армении. Друзья знали его любовь к вранью и посмеивались. Но квартирант – по слухам, осведомитель КГБ – исправно доносил, что дом режиссера полон сокровищ. Галина Брежнева, как известно, любила старинные вещи. Может, именно поэтому в Киев по делу Параджанова приезжали из прокуратуры СССР. В деле есть написанная его рукой уже в тюрьме записка: «Наиболее ценные произведения искусства, принадлежащие мне, мной давно добровольно переданы в фонды музея УССР. Добровольно и безвозмездно!»
Так гомосексуализм – выдумка? Сложно сказать. Дело возбудили по анонимке: некий гражданин Петриченко написал заявление в милицию, что в киевской квартире Параджанова устраивают оргии. Следователь по особо важным делам Евгений Макашов допросил нескольких геев. Один из них после допроса покончил с собой. Но другие обвиняли Параджанова в насилии. И самое странное – в деле есть признание Параджанова своей вины: «Комитетом кинематографии безосновательно были закрыты фильмы «Киевские фрески», «Интермеццо», «Земля, еще раз Земля», «Икар». Именно в этот период безработицы и праздности был мной совершен ряд аморальных поступков... Глубоко трагично сознавая свою вину в связи со статьей, я... осуждаю себя и ясно представляю свое положение в советском обществе. Сознавая свою вину, я фиксирую и то, что я носитель трагического заболевания, которое гнетет меня на протяжении десятилетий. Недуг развивался, созревал, терялся контроль, разбивалась семья, обретался цинизм, что окончательно вылилось в уголовное обвинение... Прошу Вас… прекратить следствие в связи с моим полным принятием обвинения».
Может, Параджанов оговорил себя в наивной надежде, что признание облегчит его участь и он избежит тюрьмы? «Покайтесь перед судьями, и они проявят милосердие», – советовал следователь. Но к какому решению придет суд, было очевидно, и режиссер мог все отрицать... Однако на суде он говорил, что его всегда влекло к мужчинам: «Я совершал развратные действия. Приношу извинения молодым солдатам-конвоирам за то, что им приходится слушать историю моих грязных похождений…» Ложь или честное признание? Конечно, донос был сфабрикован. Но не исключено, что нетрадиционная ориентация все же была, просто власти использовали ее как повод поставить независимого режиссера на место. В итоге приговор: пять лет.
Параджанов был раздавлен и сломлен. Над ним издевались и заключенные, и начальство. Его били. Кое-кто считал, что он сидит с целью снять кино про тюрьму. Вдобавок у режиссера болело сердце, развился диабет, он перенес операцию на легком в тюремной больнице. Грязная статья «мужеложество» не оставляла шансов выжить по-человечески. Но потом до зэков дошло, что он скорее «политический». На зоне узнали, что его обвиняют в «изнасиловании члена КПСС». К режиссеру пришла делегация уголовников и почтительно сказала: «Мы коммуняк всегда на словах имели, а ты – на деле!» Так что его не «опустили», как было бы с голубым.
Он тяжело работал, был прачкой, дворником, штопальщиком мешков, пожарным – но не «петухом». Оживившись, Параджанов начал по привычке чудить. Говорил, что всю жизнь мстил большевикам и лично изнасиловал триста членов КПСС. Лиле Брик послал букет из колючей проволоки, обмотанный грязными носками. А когда приходили письма от Федерико Феллини, рассказывал тюремному начальству: это мой родной брат Федя, его воспитала итальянская бабушка-революционерка.
Однажды подобрал крышку от кефира и гвоздем выцарапал на ней портрет Пушкина. Спустя много лет Феллини сделал из этого «медальона» серебряную медаль. Ею до сих пор награждают лучший фильм фестиваля в Римини.
Феллини, Трюффо, Годар, Висконти, Антониони и многие другие выдающиеся деятели культуры требовали от советского правительства свободы режиссеру, развернули кампанию в прессе в его защиту. Лиля Брик всегда любила Параджанова. Она обратилась к мужу сестры, известному французскому поэту и коммунисту Луи Арагону. Будучи в Москве, он подошел в Большом театре к Брежневу и попросил освободить Параджанова. «А кто он такой?» – поинтересовался генсек.
Продолжение ЗДЕСЬ, подписывайтесь на наш канал!
"Она с самого детства одевалась "не как все", а сейчас тем более" -- ЗДЕСЬ
Алла Горбач (с) "Лилит"
