Помню из юности случай, произошедший со мной в 17 лет. Тёплым летним вечером, после заката солнца, когда в сгущающейся темноте трудно различить лицо человека, я шёл в соседнюю деревню, как тогда говорили на «улицу», путь мне перегородила стена из крепких парней. Стоящий в центре заговорил басом, тем самым придавая своим словам важность:
- Кто такой? А прёшь куда? Что у нас забыл?
По голосу и силуэту я быстро узнал своего троюродного брата. Он был старше меня на 4 года. На вопрос я ответил вопросом:
- А ты что, решил меня не пропустить или собираешься со мной драться ?
Толпа парней, явно старше меня, недовольно зашумела, а я, понимая, что меня не узнали, продолжал борзеть. Я назвал по имени самого главного из компании. Все притихли. Старшой, понимая, что-то не так, спросил:
- Ты откуда меня знаешь?
Я ответил:
- Да я просто прохожий с такой же фамилией как и у тебя.
- Митька, это ты что ли? - сказал наконец узнавший меня родственник, - А мы уж тебя поколотить хотели.
Поздоровались, обнялись.
- Да ведь мы тут все - родня.
Я стал перечислять фамилии тех, кто приходился нам родней. Кумья, шурины, братья двоюродные и троюродные, крёстные и крестники ... В тот момент я почувствовал с каждым из рядом стоящих парней родственную связь. То же самое ощутил каждый.
Я не унимался:
- Смотрите сколько нас! по армейским меркам целый взвод!
Все согласно закивали головами, заговорили на поднятую тему. Да что там взвод, если посчитать тех кто не пришёл или уехал учиться в город, то и рота наберётся. А если посчитать тех, кто давно в города уехал то и батальон выдет. Собрать всех мужиков призывного возраста - полк получится, и если поискать среди этих родных, то и настоящий полковник найдётся, а то и пара.
Все говорили , радовались, сколько нас.
Немного постояв, я сказал, что меня ждут, и пошёл дальше. Когда отошёл шагов на двадцать позади услышал своё имя и отозвался.
- Мить, там хуторские пришли, будут задираться, скажи, что им придётся иметь дело с мной.
- Хорошо, - ответил я. Сам же подумал, что у меня и среди хуторских родня найдётся. И дальше пока я шёл, я продолжал думать о родне. Сколько нас? Брат моего отца живёт в Казани, а брат моего деда в Калининграде, дядя моего отца на Сахалине, и у каждого есть родные. Да нас не полк, а целая армия наберётся, а если мы знаем, что мы все родня, то нас не победить. А наша земля - сплошь ратное поле, и не однажды о ней говорилось:
"Не часто пахари перекликались,
Зато часто вороны гаяли".
С того тёплого летнего вечера прошло чуть более 30 лет. И нашу армию не просто победили, а разбили на голову.
Какой-то не зримый, а может и очень даже зримый враг.
Почти все парни, тогда встретившиеся мне тёплым летним вечером, переселились в «тихий посёлок», не стало работы у дома, и и мужики поехали в города на заработки. Уехали и растворились среди многоэтажек. Нет общего дела, нет единства, оборвались тонкие нити родства.
Моя родная деревня в 30 домов дала фронту в Великую отечественную 107 солдат в ряды красной армии, а год назад в деревне умер последний местный житель. У него которого остались три куры, петух и старый пёс.
Наши дети не помнят родства, а собираясь на похоронах своих близких, с удивлением узнают, что те или эти молодые люди, так же пришедшие проводить покойного в последний путь, приходятся им родней.
Победивший враг хитёр и коварен. Он разделил нас на бедных и богатых, умных и глупых, нужных и не нужных, разделил по чинам и сословиям, статусам и рангам.
Разделил , победил и властвует.
Разошлись наши люди по всему свету, говорят на разных языках, носят чужую форму, стоят под разными стягами, а порой и не догадываются, кто они и откуда. Разными ветрами унесло их в чужие края.
Но придёт весна, и подобно перелётным птицам, бесчисленными стаями повлечёт неведомая и неудержимая сила к земле Русской своих сыновей.
Непременно весной, может будущей, а может через сто лет. Но обязательно после холодов, с вешней водой, с криком перелётных птиц, тёплым дождём, зелёной травой и листвой, запахом цветов, звоном полосатых пчёл, щёлканьем соловьёв и гаданием кукушки.
Прилетят, приплывут, приедут, придут пешком.
Зашумят, загомонят, потолкаются. И начнут заново восстанавливать свою землю. Выстроят новые дома на заросших бурьяном землях, посеют хлеба, посадят сады. И замычат коровы, закукарекают петухи, а на вечерней заре запоют чернобровые красавицы:
Я за то люблю Ивана,
Что головушка кудрява,
Что головушка кудрява,
А бородушка кучерява...
Но зима ещё впереди.
25.11.18. Дмитрий Мухомор