Когда я переехала жить в Вильнюс, первые несколько месяцев провела в доме общажного типа. Специфика такого жилья — душ и кухня — территории полуприватные. И туалеты тоже: каждый на две квартиры.
Нужно было долго-долго идти по общему коридору, затем заворачивать в специальную комнатку, там и скрывались запароленные (у каждой кабинки — свой ключ) туалеты.
Напротив наc с другом жила леди (назовем ее Недвига), с чьей семьей мы и делили клозет. Внутри стояло пластмассовое ведро с крышкой, потому что бумага в унитазе предсказуемо его засоряла (да, не такую жизнь мы себе представляли, когда переезжали жить в Литву :)⠀
Однажды Недвига позвонила в дверь и сильно понизив голос сказала: «Лена, у вас там бумажки, их надо прикрывать сверху. Нехорошо. Да и мужчина может увидеть».⠀
Я поняла ее сильно не сразу.⠀
«Эти дела у вас когда идут, заворачивайте бумажку в бумажку тщательнее, чтобы не видно было».⠀
Получается, Недвига изучила содержимое мусорного ведра в туалете, обнаружила следы менструации в виде крови на туалетной бумаге и призвала меня их прятать. Тщательнее. В мусорном ведре туалетной кабинки.
Что мы ожидаем увидеть в мусорном туалетном ведре? Что ожидала увидеть под его крышкой Недвига? Почему-то даже в этом царстве физиологии (а кто считает туалет чем-то иным?) менструация заняла место чего-то более стыдного, чем прочие общечеловеческие процессы выделения. Чем-то, нуждающимся в удвоенном сокрытии, даже в ведре, состоящем примерно полностью из использованной туалетной бумаги.
Спасибо, что не как в Непале — из дома не выгоняют на период месячных. Конечно, когда у меня появилась привилегия отдельной туалетной кабинки, я вздохнула с облегчением. Но до сих пор жалею, что не сказала Недвиге: кровь — это не стыдно, а месячные — #этонетабу .
Лена Низеенко