Я давно хотела побеседовать с родителями настоящих московских детей-актеров, но долгое время не могла найти их контакты. Мне хотелось обсудить вопросы воспитания и работы таких детей именно с теми мамами, чьи дети снимаются в настоящем, «взрослом» кино и играют на сцене профессиональных театров.
В итоге я остановила внимание на двух мамах: Алле Мутигуллиной и Ольге Жиленковой, родителей Анастасии Мутигуллиной (Театр на Таганке) и Богдана Идоленкова (МОГТЮЗ).
Беседы вышли очень разные и очень длинные, поэтому я свела их вместе.
Получилось коротко о том, чем живут, как учатся такие дети и как их правильно (или неправильно) воспитывать. А еще о том, почему театр — не профессия для ребенка, почему плохо считать заранее, что твой ребенок — звезда и как сцена изменила жизнь их детей.
Надеюсь, эти мысли будут полезны тем, кто тоже планирует сделать ребенка артистом или уже имеет такого =)
В процессе беседы с Аллой Мутигуллиной к нам подключилась бабушка Насти, Гюльнара. Ее бесценный опыт и мудрость я тоже включила в текст.
Поехали.
О себе и о том, что было до рождения ребенка:
Алла: Я сама актриса, раньше работала в театре, сейчас руковожу детским ансамблем «Семицветик», которому недавно исполнилось 20 лет. В детстве я тоже занималась в творческих коллективах, а в какой-то момент мама привела меня на кастинг в театр-кабаре «Летучая мышь», где я работала до его закрытия. Потом были разные проекты, я прошла кастинг к Ирине Апексимовой в мюзикл «Веселые ребята», в «Кармен», их совместный проект с Романом Виктюком, позже поступила в ГИТИС и окончила его.
Ольга: По образованию я филолог, но работала на заводе по изготовлению металлоизделий заместителем директора по работе с персоналом. После рождения Богдана еще работала некоторое время, но уволилась около 7 лет назад, чтобы посвятить все время сыну. В нашей семье нет ни актеров, ни певцов.
О таланте собственного ребенка:
Алла: Я бы не сказала, что у Насти есть особый актерский талант. Все дети талантливы изначально. У нее есть наработки, до этого она снималась в детской программе, что-то взяла оттуда. Причем ко всему она подходит без особой подготовки, мы никогда не готовим ее отдельно.
Ольга: Я не могу сказать, что у Богдана есть талант. Я постоянно думаю о том, правильно ли я поступила. И очень много критикую сына, если честно. Я всегда нахожусь в зале, независимо от своего состояния, всегда смотрю на то, что он делает и всегда критикую.
О том, как так получилось:
Ольга: Хотелось социализировать ребенка, а в три года берут либо в травматичный спорт, что меня пугало, либо в песни и танцы. Мне показалось, что он даже в обществе детей он находится как бы «не с ними». Он осторожничал с людьми и я подумала, что ему нужно больше находиться в коллективе. Поэтому я отдала его в творчество.
Алла: Я окончила ГИТИС, родила дочь. В тот момент в нашей жизни началась черная полоса: Настин папа умер, когда ей было 6 месяцев, а мне нужно было решать, как жить дальше в плане финансов. Работала только моя мама, я сидела с грудной Настей, брат тоже потерял работу, ушел мой папа из семьи. Решать нужно было срочно и тут раздался звонок с детского радио. Меня попросили организовать выступление ансамбля, в котором я сама занималась, когда была маленькая. Они не знали, что коллектива давно нет. Я воспользовалась шансом, собрала его заново из соседских детей и за неделю подготовилась к выступлению. После этого начали поступать звонки с вопросами как попасть в коллектив и я была в шоке — никакого ансамбля, в сущности, не было! Ну делать было нечего, я пошла в ближайшую школу, попросила помещение и начала заниматься с детьми. Все получилось. Сейчас эти дети занимают все мое время, так что никакого театра уже нет для меня. Ну, когда Настя подросла, я ей сказала: «Ты же понимаешь, что я создала коллектив для тебя?», а она мне: «Нужен мне твой коллектив». Ей было года три в тот момент. Она далеко не сразу прониклась идеей заниматься творчеством, какое-то время ей было комфортнее с бабушкой на даче.
О первом выходе на сцену:
Алла: В Лужниках она вышла на сцену случайно, во время выступления коллектива. Я на секунду отвернулась, а мне говорят «Куда-то это ваш ребенок пошел?», оглядываюсь — а она в первом ряду стоит. Первая мысль была — чтобы со сцены не упала, раз уж вышла. В итоге на сцене ей не понравилось, она заплакала, сказала, что слишком громко и попросилась домой. Ей было около двух лет.
Ольга: В два года и десять месяцев мы пришли в детский эстрадный театр «Триумф», в три года он уже пел «Антошку» самостоятельно.
О приглашении в театр на кастинг и о прохождении:
Алла: Мне написала Дарья Авратинская (актриса Театра на Таганке — PB)с вопросом «сколько лет твоей дочке?». Я говорю — девять. Даша сказала, что они ищут девочку младше, поэтому Настя не подходит. Я сразу же предложила для кастинга других детей коллектива и Даша попросила привезти их. На всякий случай мы все же решили взять Настю, хотя я понимала, что она ростом выше сверстников и на роль, где требуется ребенок 7-8 лет она совсем не подходит. Как актриса я понимаю, что если тебя вызывают, то нужно бросить все, прогулять школу, отложить дела и явиться, если для тебя это важно. В итоге, театр назначает встречу с режиссером, я звоню всем детям, говорю дату, время… Родители мне говорят, что они не хотят прогуливать школу и мы едем с Настей вдвоем, потому что все отказались. Когда мы приехали, Максим забрал ее на личную беседу. Я не пошла, потому что очень нервничала — я не была уверена в ней, мы очень мало занимались. Я даже не знала, что она может, что она скажет, как поведет себя. Прошло минут десять, вышел Максим, сказал, что она подходит. Дальше нужно было пройти вокальное прослушивание и меня совсем «накрыло» — я понятия не имела, как она споет. Мы не готовили ее, не знали, что ей придется спеть, не знали, какие требования. Потом встречу с вокальным прослушиванием очень долго переносили, но в итоге позвонил помощник режиссера и сказал явиться на прослушивание. Я сразу же спросила, можно ли в этот раз привезти детей, которые до этого не смогли.
Всех детей, включая Настю, послушали, но никто не получил ответа. Я думала, что не утвердили вообще никого. Немного позже раздался звонок и нам сказали, что у нас послезавтра репетиция «Алисы». Скорее всего, был просто очень большой наплыв желающих. Даже через месяц репетиций, когда Настя уже была утверждена, детей продолжали приводить на второй состав.
Ольга: Когда позвонил пресс-атташе театра и попросил приехать на кастинг в МОГТЮЗ, я не очень активно отреагировала. В тот момент я вообще не знала, что тут есть какой-то театр, он ведь долго стоял закрытым. Мне не понравилось день и время кастинга, ехать совсем не хотелось, но пресс-секретарь настоял, сказав, что детей будет отбирать сама Нонна Гришаева и попробовать стоит. За день до этого мы сидели на репетиции мюзикла в котором играл Богдан, и я услышала, как все дети обсуждают кастинг у Гришаевой. Тогда я решила, что точно не поеду, потому что Богдан этот кастинг не пройдет — ему не было даже девяти лет, он был меньше ровесников и по росту и по весу... Но на следующий день мы все же поехали на кастинг с другими ребятами из мюзикла. Богдан вышел на сцену и начал петь арию Тома Сойера, его выслушали только до первого куплета и оборвали. Я тогда немного разозлилась — елки-палки, ребенку 8 лет, а вы не можете две минуты послушать! Но после этого вышел помощник режиссера и попросил приехать во вторник на репетицию, предварительно объяснив ребенку, кто такая Мэри Поппинс. Когда мы приехали, Михаил Борисов, режиссер, высказал свое «фи»: дети ему не понравились, он сказал что-то вроде «и как мне с этим работать?». На этапе кастинга Богдана выбрала Нонна Валентиновна, режиссер отнесся скептически — слишком маленький, но «пусть пока ходит».
О признании профессионалами:
Гюльнара: Режиссер Максим Диденко («Беги, Алиса, беги») сказал Насте, что ей стоит продолжать заниматься театром, но только им, бросив все остальное. Иначе эффекта не будет и если она не готова посвятить себя театру, то оставить профессию стоит прямо сейчас.
Ольга: Через неделю после репетиций режиссер Михаил Борисов («Мэри Поппинс») вышел с двухчасовой читки и извинился передо мной за то, что Богдан ему сначала не понравился. Он сказал, что никогда не видел ребенка, который бы так профессионально следил за работой с текстом.
Об отношении к детям-актерам:
Ольга: Детей за актеров не считают, потому что это конвейер. Актер — это тот, который уже получил диплом. Считается, что ребенок не может работать над ролью, не может работать над характером и может просто кривляться. Поэтому в этой работе просто смотрят на то, как ребенок воспринимает информацию. Если он сразу принял и сделал — ура, он способный и талантливый. На самом деле, мы берем текст, проходим его дома, учим, разбираем интонационно, что-то делаем перед зеркалом и в итоге приходит готовый ребенок, который что-то может сделать.
Важно понимать, что театр для ребенка — не навык, не нужно относиться к этому слишком серьезно. Если у ребенка не будет выбора кроме театра, то он может вырасти и оказаться не у дел, если у него не получится стать актером.
О том, что есть в жизни кроме театра:
Гюльнара: В определенный момент мы решили отдать ее на балет. Занятия вела балерина Большого театра, они были очень серьезные. В 6 лет Настя уже стояла на пуантах. Правда, приходилось в определенном смысле направлять ее. Я вообще считаю, что современных детей обязательно нужно направлять. Если родители не будут принимать участие, давать возможность выбора, то ничего не получится. Для этого его нужно куда-то водить, кое-где настаивать, потому что мультики в сознании ребенка всегда будут побеждать.
Алла: Мама ее за ногу тащила на занятия, если честно. Но я понимала, что она девочка, балет даст ей красивую спину, ноги, руки. Если это не нравится ей сейчас, то в 16 лет она скажет мне спасибо, а не придет, кривая, и не спросит «мама, а почему ты меня не отдала на танцы». Пусть она мне будет всю жизнь припоминать этот балет, но у нее останется выправка. Передо мной стояла задача дать ей классическую базу. В 3-4 года приходилось даже торговаться: «пойдешь на балет, купим булочку». Все девочки яблоки ели, а Настя за булкой шла.
Ольга: Богдан занимается музыкой. В музыкальной школе мне сказали, что нам стоит появляться чаще, сейчас мы ходим туда пять раз в неделю. У Богдана два инструмента — фортепиано и саксофон. Преподаватели считают его перспективным в музыке, говорят, что театр — это «не то», не профессия, что я его эксплуатирую, а ребенку нужна музыка, потому что в ней он расслабляется.
О том, зачем детям сцена:
Гюльнара: Детей нужно отдавать в творчество не для того, чтобы они стали звездами. Большинство из них, как показывает опыт, звездами совсем не станут. Зато они хорошо учатся, потому что если у них будут плохие оценки, их не допустят к репетициям. Мы часто слышим благодарность от родителей, которые говорят, что их ребенок ничего не читал, а когда стал готовиться к выступлению, начал читать стихи. Или о том, что ребенок стеснялся выходить к доске, но начал чувствовать себя более уверенно после уроков актерского мастерства. Вся наша жизнь сейчас — это театр. Где-то нужно правильно говорить, где-то немного схитрить, где-то сыграть и сделать вид, что ничего не произошло. Все это дает сцена и занятия. Вот для этого и нужно водить детей на занятия даже тех детей, которые точно не станут звездами.
О том, чем театр вреден для ребенка:
Алла: Если адекватно относиться к тому, что делает твой ребенок, то никаких минусов от таких занятий не будет. Если «звезду» поймает родитель — то у ребенка будут проблемы в дальнейшем. Нужно относиться к этому спокойнее. Я не умру, если у Насти не будет после «Алисы» другого спектакля. Если у нее не будут брать интервью и автографы. Есть родители, которые постоянно говорят детям, что кто-то лучше их, это внушает неправильные мысли о постоянной конкуренции. Ведь конкуренция начинается среди родителей, в первую очередь, дети просто подхватывают это и начинают «жрать» друг друга. Потом эти дети становятся артистами и переносят это во взрослую жизнь.
Гюльнара: Еще из минусов — дети ничего не видят кроме постоянный занятий. Отчасти поэтому мы сейчас временно забрали Настю из балета.
Ольга: Театр дает ребенку излишнюю свободу в действиях. Многие творческие люди очень неорганизованны и дети это перенимают. Часто мы приезжаем на репетицию, а на площадке — конь не валялся. Кто-то хочет пообедать, кто-то покурить, все с бумажками, о готовом тексте речь не идет. Творческим людям нужна какая-то «настройка», время, хождение… И когда дети видят такое отношение к работе, они и сами становятся такими. Приходится постоянно «дергать» сына на тему того, что так работать нельзя.
О других родителях:
Алла: С родителями, которые твердо уверены, что их и только их дети станут звездами, мы прощаемся сразу. Иначе придется ругаться. Правда, перед этим объясняем, что мы не делаем звезд, у нас звездный коллектив. В коллективе все дети должны быть звездами, а не поодиночке.
Ольга: Иногда родители видят в десятилетнем ребенке великого певца или артиста — это ошибка, на мой взгляд. Если это окажется не так, то для ребенка это будет огромным стрессом. Но родители порой прут на пролом, влезают в проекты не мытьем, так катаньем, не катаньем, так деньгами… Потом получается, что ребенок не учился особо в школе и в 98% случаев в 14 лет он становится никому не нужен, потому что из ролей маленьких детей он вырос, а девушек и парней играют дипломированные молодые актеры.