Тридцать девять лет прожила Маша за книжным шкафом в одной комнате с мамой, которая с тех пор как Маше исполнилось восемнадцать, мечтала выдать ее замуж.
Не то, чтобы дочь ей надоела. Наоборот. Места Маша занимала немного, к еде была не привередлива, характер имела вполне сносный, иногда даже ласковый. Однако четыре не вполне удачных брака, оставили в душе Машиной мамы стойкий трепет перед узами брака и твердую уверенность в том, то нет высшего предназначения женщины нежели благополучное замужество.
Мама была мудра и поэтому не очень разборчива. Она тащила для Маши кого ни попадя, но даже эти неприкаянные под страхом голода и мучительной гибели уверяли, что не станут связываться с Машей.
-Горе ты мое, сокрушалась мать, получив отказ от очередного бесперспективного жениха. - Разве можно быть такой? - последнее слово она произносила страшным голосом. - Так никогда замуж не выйдешь.
Маша грустно кивала, брала с книжной полки очередной роман, усаживалась сложив коленки, на свою крохотную тахту у окна и погружалась в чтение. За шкафом было темно, и глаза у Маши с возрастом стали большие-пребольшие. И еще печальные. Это окончательно отпугивало женихов.
-Не может женщина без мужчины, - не сдавалась мама. - Хоть ребеночка бы родила.
-Ребеночка можно и без мужчины родить, - равнодушно отзывалась Маша. - В книгах, например, описаны подобные случаи.
-И что из этого вышло? - грустно парировала мать. - Эх, нельзя быть такой, Мария. Надо как-то подсуетиться.
-Неужели? - Маша опускала длиннющие ресницы. Чтобы не выпустить печаль из своих огромных глаз.
Мать устало махала рукой, но не отчаивалась. Даже умирая, она шептала.
-Машенька, ну хоть за пьянчужку выйди, а? Напои его — и тащи в ЗАГС. Сделаешь?
Маша пообещала, но пальцы за спиной на всякий случай скрестила. Мама умерла спокойной.
Убедившись, что все кончено, Маша пошла освобождать женихов. Они были заперты на верхнем этаже их старого захламленного ненужными воспоминаниями дома.
На лестнице, покрытой толстым слоем пыли, еще проступали очертания маминых ног. Она нечасто поднималась наверх. Покормить бедолаг. Ну, может, еще за ушком кого почесать — чтобы сговорчивее были.
Весь второй этаж занимали Машины предки. Предков было так много, что приходилось их то и дело уплотнять, от чего они злились, били назло старинную фарфоровую посуду и спотыкались о сундуки. Пока мама была жива, Маша предков не трогала, но теперь решила прогнать их к чертовой бабушке и, наконец, занять большую и светлую комнату в конце коридора.
Но сначала надо было избавиться от мужчин.
За годы заточения они постарели, одичали, утратили свежесть и ценность, но, открывая одну за другой проржавевшие двери. Маша с грустью узнавала в располневших и полысевших мужчинах своих возлюбленных, и каждому задавала один вопрос:
-Что со мной не так?
Бывший однокурсник - невзрачный прыщавый дрыщ, который внезапно бросил Машу после выпускного — отрастил на халявных харчах суровое пузико, сохранив худое, не лишенное привлекательности лицо.
-Ты скучная. И не яркая, - пожал он плечами, доел курицу, подвязал веревкой ставшие маленькими штаны и утек на свободу.
За второй дверью сидел старик. Он и раньше был не молод, а сейчас совсем сдал. Даже пару минут размышлял, а стоит ли уходить. Потом плюнул и поплелся, куда глаза глядят — такой же никому не нужный, как и раньше.
-А я тебе зачем был нужен? - огрызнулся он напоследок. - Может, мы друг у друга последним шансом были?
Парочка залетных и случайных женихов убежали быстро, не удостоив Машу ответом.
Нервозный женатик и после трех лет заточения сохранил свою нервозность. Когда Маша открыла дверь, он сразу же потребовал телефон — позвонить жене.
-Вот что я ей скажу? - сокрушался он. - Вот - что?
-Ничего, - утешила Маша. - Что-нибудь придумаешь.
За последней дверью ел воблу сантехник. Его Маша ни о чем спрашивать не стала. Сантехника ее мама сюда от отчаяния заволокла — они с Машей до этого момента даже знакомы не были.
Маша села рядом с ним на продавленную тахту и вздохнула. Он скосил на нее глаза. Потом с равнодушно оглядел комнату, где провел не один день.
-Твое все?
Маша понуро кивнула.
-Нормально, - отозвался сантехник. - Меня Гоша зовут. Можно Гога.
Вообще-то это хорошая история, добрая. Маша с Гошей поженились. Ей для этого его даже поить не пришлось. Гоша прогнал всех предков со второго этажа, и приспособил комнаты под мастерские — он страсть как любил мастерить что-нибудь. Хлебом не корми.
Ну, то, что поколачивал Машу иногда — чего только в счастливых семьях не бывает. Это все несчастные несчастливые по-своему.
И ребеночка, кстати, они родили. Вот так.