ЧЕТВЕРТАЯ ЧАСТЬ
Холодный дождь неустанно падал весь день и всю ночь, заглушая тишину безжизненной Земли, но с наступлением нового утра, как и предполагала женщина, ливень закончился.
Из-за горизонта снова поднялось и засияло так ярко, как никогда еще прежде ликующее солнце, целью которого было ослепить до полной утраты зрения своими победными лучами жалких человечишек, а то-ли испепелить и превратить в прах всю планету и вместе с ней семью, последнюю семью, для которой великой победой было прожить еще один день и пережить еще хотя бы одну ночь.
Дети и их мать с закрытыми глазами лежали на раскаленному полу пещеры, который был укрыт чистым горячим песком и тяжело дышали. С такой ударной силой и старанием солнце, пожалуй, еще не глумилось над ними.
Дождевая вода в самодельных ведрах испарилась так быстро, словно вчера ей и не приходилось заполнять там собой всё место. Ведра были начисто сухими, и каким сильным и душераздирающим было разочарование Джона, когда он склонился бессильно над ведром, зачерпнул трясущимися руками пустоту и поспешно выпил, поглотил ее, чавкая бесцветными губами.
— Мама, воды больше нет, — прохрипел вдруг он с неподдельным ужасом в глазах, когда осознал, что дьявольская жажда не покинула его загоревшее до цвета бронзы истощенное тело, и когда понял, в чем дело.
После нескольких секунд молчания Венда отозвалась.
— Дети, — сказала она, потемнев от натуги, — оставайтесь здесь, я сейчас вернусь.
После этих слов женщина не встала на ноги, а поползла, изгибаясь змеёй, к выходу пещеры.
— Куда ты, мама, не вылезай, не надо! — испуганно закричали дети, но женщина не слушала.
Больше живой они ее не видели.
Венда кое-как доползла к резкому обрыву и остановилась. Она склонила голову вниз. Глаза ее лихорадочно уставились на Дэна, вернее на то, что осталось от него, а осталось от него немного: жалкое, маленькое и размазанное пятнышко.
— Дэн, Дэн... — прошипела она, будто упрекая его тем, во что он превратился. — Скоро я буду с тобой. Я сдаюсь, солнце, но оставь в покое моих детей, дай им выжить! — Венда сорвалась на крик и закрыв глаза, решилась на глупый, но отчаянный шаг.
Летя с высоты около тридцати метров, женщина едва почувствовала на своей лысой голове касание приятных, холодных капелек, и вдруг поняла, что ее жертва была бессмысленной.
"Дождь? Но ведь я еще жива. Это галлюцинации" — вот какими были ее последние мысли.
Когда прошло два месяца, и дети забыли, что такое жажда, голод, а самое главное: засуха, и когда густой дождь падал день за днем, тогда из-под земли вдруг стали пробиваться неуверенные ростки, маленькие, хрупкие и едва заметные. Они впитывали в себя земные соки, множились и с каждым днем и месяцем зеленели все быстрее и росли все выше и выше.
Ранним теплым утром Джон, Вилл, Сэм, Зои и Белла, праздно взявшись за руки вышли из пещеры и остановились. Перед их глазами открывался огромнейший бескрайний простор, усеянный зеленью и разукрашенный изумрудным цветом.
Золотое солнце только-только поднималось над ними, а необъятное небо тешило глаза приятной голубизной; это был цвет воды, цвет воздуха, цвет жизни, цвет воздушности и легкости, цвет спокойствия и уверенности, цвет совершенства.
— Поглядите! Там птица! —вдруг радостно сообщила Зои.
Жизнь возвращалась.
Теперь отложите в сторону все свои дела и взгляните в окно. Идет дождь? Или шёл вчера? Задумайтесь.
Вы счастливы.